Мангуп
Шрифт:
Александр пришёл в себя через мгновение, но на нём уже сидели османы и вязали его руки верёвкой. Связали и стражников.
Вверх по уцелевшим остаткам лестницы один за другим карабкались турки. Они бросились в комнату и оттуда послышались звуки боя.
Несколько янычар подняли Александра, поставили его на ноги и, подталкивая в спину, вывели из башни. У двери с обеих сторон были навалены окровавленные трупы феодоритов. Наверно, их оттащили от двери османы, расчищая проход. По доспехам князь узнал Павла и Николая, но Теодорика он не увидел.
Янычары вели Александра по залитой кровью дороге мимо тысяч убитых феодоритов, а позади на вершине башни ещё были слышны звуки боя. Каждый удар стали о сталь болью отражался в сердце князя, ведь он мог означать смерть его жены, смерть одного из самых дорогих людей на Земле.
Звуки боя долетали также из пещер, окаймлявших мыс. Там оборонялись монахи и раненые. А с серого, темнеющего неба, кружась, начал падать крупный снег, покрывая плечи охранников-янычар, фигуры османов, занятых грабежом, насилием и захватом пленных, трупы, лежащие вдоль дороги и по всему мысу до самого обрыва.
Снег глушил звуки смерти, звуки насилия и боли, несущиеся со всех сторон. Мягкий, пушистый, необыкновенно прекрасный – первый настоящий снег в этом году. Впереди Рождество… Смерть перед Рождеством.… Наверно, в этом был какой-то тайный смысл.
Глава 33. Шаг в западню.
Когда Теодорик очнулся и открыл глаза, то не увидел ничего, кроме кромешной тьмы. Разрубленный шлем впился в рану на голове, и запёкшаяся кровь склеила ресницы. Теодорик ощутил тяжесть на теле и покрылся холодным потом от мысли, что его закопали живьём. Ужас накатился на него и придал ему силы: он подтянул ноги к груди, с трудом поднялся на колени и, напрягая все свои силы, встал, сбросив с себя гору тяжёлых трупов. В щели шлема забрезжил слабый багровый свет.
Тео сел на каменную скамейку у входа в башню, сбросил боевые рукавицы и стал снимать шлем. Когда, наконец, тайные застёжки поддались, и шлем с глухим стуком упал под ноги, Теодорик протёр подшлемником глаза от крови, посмотрел по сторонам.
В полусотне шагов от башни горел дом. Оранжевый свет пожара с трудом пробивался сквозь густой снегопад, освещая запорошенные снегом трупы на земле и чернеющий проём выбитых дверей башни. Снег уже успел покрыть толстым пушистым слоем землю, и только тёплая кровь людская кое-где чёрными парящими ручьями вытекала из-под белых холмов человеческих тел.
Внезапно, в оранжевом мареве снегопада Теодорик различил движущуюся фигуру. На кожаном шнурке, пристёгнутом к запястью Теодорика, всё ещё висел меч, и пальцы Тео тут же привычно сжали липкую от крови рукоять. Человек остановился. Тео пригляделся, и сквозь оранжевый от пожара летящий снег узнал своего соратника по обороне Константинополя Ботмана Мимира.
– Рад, что ты жив, Тео,– сказал Мимир, подходя вплотную. Теодорик снял шнурок от меча с руки, вложил меч в петлю на кирасе, и обнял старого приятеля.
– Я видел, как погиб твой сын. Прими мои соболезнования, Мимир!
– Тело сына я уже нашёл и похоронил как смог.
– Не ведаешь, жив ли князь? Ты один? Что делают османы?
– Князя я не видел с тех пор, как картечью разметало нашу цепь. После окончания сражения турки ходили по мысу, добивали раненых, собирали своих убитых, но когда окончательно стемнело, и пошёл снег, они погнали пленных в город и ушли из Цитадели. Наверно, сейчас муслимы празднуют победу в наших городских домах, насилуют женщин. Когда добивали раненых, то убили многих, но человек двенадцать осталось живыми. Некоторые ранены, как ты, некоторые прикинулись мёртвыми. Сейчас все разбрелись по Цитадели в поисках верёвок, чтобы спуститься вниз. А я хоронил сына.
– Где верёвки, по которым спускались наши люди ночью?
– Османы их предусмотрительно срезали и сбросили вниз.
– Помоги мне снять доспехи,– попросил Теодорик.
Они долго возились с тайными крючками, но, наконец, доспехи удалось снять, и Теодорик пошёл в башню искать Александра. Он ощупывал трупы у входа, потом вскарабкался наверх по полуразрушенной лестнице, но в единственной комнате никого не было. По маленькой лесенке в углу комнаты поднялся на крышу башни, но верхняя площадка была пуста, только лежали несколько порубленных саблями тел арбалетчиков. Теодорик накинул на плечи меховой плащ Александра, лежавший на полу под пустой кроваткой младенца, и спустился вниз.
– Турки не успели до темноты забрать всех своих покойников, значит, придут чуть свет. У нас мало времени: ведь надо ещё спуститься и уйти подальше. Если верёвки найти не удастся, пусть люди режут косы у мёртвых женщин и вяжут верёвки из них,– сказал Теодорик ожидавшему его у входа Мимиру.
– Это идея. Пойдём в дырявую комнату на оконечности мыса, там у нас сбор.
Они прошли на край мыса, спустились по вырубленным в скале ступенькам вниз, и вошли в просторное помещение. Два застеклённых окна смотрели в разные стороны, и при взгляде снизу издалека мыс казался дырявым. Несколько человек под слабым светом свечей, упрятанных в нише, вязали верёвку из ремней. Узнав Теодорика, они вскочили.
Теодорик подошёл к каждому воину и пожал ему руку.
Пока Мимир отдавал указания, Теодорик опять поднялся наверх мыса и сквозь густо падающий снег, прошёл в каплицу святого Феодора. Перед входом лежала груда засыпанных снегом тел. Но путь к входу был свободен, а дверь распахнута настежь. Внутри каплицы могло поместиться не более трёх человек. Возле образов святого всё ещё горели свечи. Посреди каплицы на полу лежала надгробная плита с выбитыми греческими письменами. Теодорик нагнулся, и, напрягшись всем телом, сдвинул мраморную плиту, потом снял несколько свечей со стены и спустился по ступенькам. Ход вёл в пещеру, спускавшуюся полого вниз. Стены были облицованы кирпичом, а над головой выложен арочный свод. Потом опять были ступеньки, круто уходящие вглубь горы.
Наконец, облицованная кирпичом пещера закончилась, и Теодорик вошёл в обширный зал. Свет от свечки едва освещал путь на несколько метров вперёд. Но Теодорик хорошо помнил дорогу, и наконец, огибая торчащие из земли сталагмиты, подошёл к сверкающему в мерцании свечей застывшему водопаду из прозрачного камня. Протиснувшись между сталактитами и стеной, Теодорик навалился плечом на невидимую снаружи, облицованную под естественный камень дверь. Она поддалась, и Теодорик оказался в комнате, где стояло два дубовых сундука. Крышки сундуков были не заперты, и когда Теодорик открыл одну из них, золото заблестело. Теодорик протянул руку, и в маленьком отделении сундука нащупал горсть камней. Не глядя, он положил их во внутренний карман поддоспешника, потом взял ещё одну горсть.