Мангуп
Шрифт:
Оба молодых человека поклонились.
– Ну, Симонетта, ты преувеличиваешь мои таланты,– сказал Леонардо. – Вероккио остаётся моим учителем и по сей день. Просто, ему больше нравится возиться с металлом и скульптурой. Животных и птиц мне жалко. А ещё лошадей. Поэтому, я не ем мяса.
– Если не есть мясо, то хищники, даже собаки, начинают к человеку подозрительно принюхиваться: человек перестаёт пахнуть мясом, и становится травоядным, их добычей. Хищник не ест хищника, чтобы не заболеть, ведь болезни
Все рассмеялись.
– Собаки меня любят,– ответил Леонардо.
– А это мои спасители,– сказала Симонетта, указывая рукой на Александра и Тео. – Граф Александр Гаврас и барон Теодорик Вельц.
Александр и Тео поклонились в ответ.
Вечером молодые люди вместе гуляли по городу, пили лёгкое вино в траттории и любовались рекой Арно, блестевшей в свете фонарей и факелов.
– Симонетта сказала, что ты имеешь заказы от семейства Медичи?– спросил Александр у Сандро.
– Да. Сейчас мне заказали написать маленькие портреты Юдифи. Надеюсь ещё раз уговорить Симонетту, чтобы она позировала. Другую такую красавицу во всей Флоренции трудно найти, хотя здесь и живёт, наверное, до двухсот тысяч человек.
Александр посмотрел на Симонетту. Её рыжие волосы были частично заплетены в косу, а остальные распущены. Светлые глаза в окоемах смотрели озорно и нежно. Она быстро взглянула на Александра, и подчёркнуто игриво отвернулась, демонстрируя римский профиль, точёную шею и мягкий подбородок. Звёздная пыль играла вплетёнными в косу жемчугами.
– Да, хороша!– согласился Александр. – Но, увы, не про нас.
– Яблочко надкушенное,– согласился Сандро. – И вообще, обычная флорентийская девчонка. Таких задавак во Флоренции не счесть.
– Только ты всех своих Венер и Мадонн с меня одной и рисуешь,– возмутилась Симонетта.
Александр рассмеялся:
– Нехорошо девочке подслушивать чужой разговор.
– Это вы все, кроме Теодорика, мальчики. А я уже не девочка. Я – светская замужняя дама,– возразила Симонетта, и гордо вздёрнув голову, демонстративно повернулась к ним спиной.
После этой прогулки Александр и Тео иногда сами заходили в мастерскую к художникам.
Они первыми здоровались с хозяином.
Мастер Вероккио был всегда перепачкан алебастром, из-за чего походил на пекаря. Хмурый и неразговорчивый, он молча трудился от зари до зари.
По стенам боттеги висели сломанные музыкальные инструменты для починки. Всюду виднелись рисунки и наброски. Вероккио был ювелиром, скульптором, художником и исследователем, неустанно наблюдавшим за природой.
Кроме Боттичелли и Леонардо, в его мастерской работали молодой художник лет двадцати восьми Пьетро Перуджино, уже достигший широкой известности во Флоренции, Лоренцо ди Креди, юное дарование лет пятнадцати, неотступно следовавшее за Леонардо, и ещё несколько учеников, постоянно проживавших в доме хозяина.
В конце рабочего дня Сандро и Леонардо складывали инструменты, убирали рабочие места, и когда появлялись Тео и Александр, молодые люди вчетвером шли гулять по улицам Флоренции.
Солнце пряталось за близлежащие холмы, жара спадала. Иногда с далёкого моря тянуло свежим ветерком. Флоренция казалась сказочным видением на берегах извилистой реки. Друзья часто стояли на мосту Понте Веккьо и глядели сверху на гладкие воды Арно, в которых отражались многоэтажные дома.
Они беседовали о политике, искусстве, войне.
Леонардо сам говорил мало, зато живо интересовался оружием, тактикой боя, оборонительными сооружениями: всем тем, что мог узнать у Теодорика и Александра.
В интересных беседах время летело незаметно, пока не наступала ночь. Тогда Александр и Тео откланивались, желая новообретённым друзьям спокойной ночи.
Однажды, зайдя в мастерскую художников, Александр увидел законченный рисунок, выполненный пером. На рисунке была изображена пойма реки Арно с высоты. Быстрые, беглые штрихи придали рисунку восточный колорит. Он был полон движения, колебания воды и трепета ветвей, эффектов света и глубины атмосферы.
Александр почувствовал, что перед ним работа настоящего мастера. Вверху рисунка было написано: «День св. Марии в снегах, 5 августа 1473 года» и стояла подпись Леонардо.
– Почему в снегах, если картина датирована августом? – спросил Александр.
– Потому что лень было рисовать траву и листья,– рассмеялся Леонардо.
К ним подошёл Сандро.
– Ты не видел портрет Жиневры де Бенчи, написанный Леонардо к её свадьбе. Конечно, сам портрет отдан заказчице, но кое-какие копии сохранились. Покажи ему, Леонардо.
– Да ничего там особенного нет. Просто, выполнил заказ,– пробурчал тот, и вытащил из стопки стоящих на полу картин портрет молодой девушки.
Александр увидел бледное, широкое лицо, резко контрастирующее с тёмной массой куста можжевельника – жиневры у девушки за спиной. Задний фон картины был погружён в густой туман, созданный с помощью мазков, наложенных один на другой, что смягчало контуры предметов, делало неясными их формы. Нежный, обволакивающий туман создавал атмосферу нереальности, почти сна.
– Эффект называется «сфумато» – погружение в туман, заметил Леонардо. – Он придуман не мной. Но при помощи масла, которое раньше не очень любили художники, мне удалось то, чего до меня почти не существовало – полного эффекта погружения.