Манифесты русского идеализма
Шрифт:
Дипломат. Понимаю, на что вы метите. Только этому не бывать: время, к счастию, необратимо. Впрочем, для любителей «монархической государственности» {75} , надо думать, нечто изготовляется за кулисами, но только иностранной марки: «made in Germany».
Генерал. Этого-то я больше всего и боюсь: еще новый подмен в наш век всяческих подменов. То, чего я хочу, может совершиться лишь всенародным воскресением, которое сейчас представляется прямо чудом. Только чудо и может нас спасти.
75
Намек на название книги Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность» (1904).
Диалог третий
Общественный деятель. Да с нами и совершилось уже одно чудо, гибель России. Разве не чудесной кажется вся эта катастрофа? Это национальное самоубийство? Там, где высился грандиозный храм, вдруг оказалась лишь зловонная, липкая, гнойная грязь. Может быть, в руках немецкого хозяина она и обратится в «D"unger» {76} для произрастания разных злаков, да нам-то
76
Навоз, удобрение (нем.).
77
Слова из православной литии (части всенощного бдения накануне праздника; совершается также в случаях общественных бедствий): «Еще молимся о еже сохранитися граду сему… от глада, губительства, труса, землетрясения, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменников и междоусобной брани».
Дипломат. Я уже сказал, что считаю это глубокой, возмутительной неправдой. Сначала в ноги бухают, потом же секут, как дикари, своего божка, а сами все-таки не могут обойтись без игрушек. Недавно еще мечтательно поклонялись народу-богоносцу, освободителю. А когда народ перестал бояться барина, да тряхнул вовсю, вспомнил свои пугачевские были, — ведь память народная не так коротка, как барская, — тут и началось разочарование. Конечно, народ наш темен и дик, это всем известно. Возьмите статистику грамотности или преступности, — что она говорит? Воспитание свое он проходил в виттевских университетах {78} , казенках этих подлых, да в курных избах или фабричных клоповниках. Чего же вы хотите? И в предъявляемом вами историческом счете я вижу, прежде всего, несправедливость. Он должен быть обращен к культурному классу, не исполнившему своей просветительной миссии.
78
Ироническое название питейных заведений, сеть которых была значительно расширена в России в конце XIX — нач. XX в. по инициативе тогдашнего министра финансов С. Ю. Витте.
Общественный деятель. Да, для вас, как и многих, вопрос исчерпывается количеством школ да годовым потреблением мыла. Но есть ведь душа народная, осязательно ощутимая в русской истории, русском творчестве. Ведь не мы же это измыслили. Вот и спрашиваешь себя теперь: неужели же этот самый народ породил преп. Серафима и Пушкина, Ушакова и А. Иванова, Тютчева и Достоевского, Бухарева и Вл. Соловьева, Гоголя и Толстого?
Генерал. Уж Толстого-то вы лучше не поминайте. Если был в России роковой для нее человек, который огромное свое дарование посвятил делу разрушения России, так этот старый нигилист, духовный предтеча большевиков теперешних. Вот кто у нас интернационал-то насаждал. Думать о нем не могу спокойно.
Дипломат. Можете и не думать, но произносить хулы над тем, в ком русская совесть жила, тоже не годится. Ведь именно Толстой всегда говорил о войне то, что теперь становится и для всех ясно, и никогда не мирволил иллюзиям относительно возвышенности войны. Правда, народушке и он поклонялся, — он был все-таки барин, — но мессианизмов для него не сочинял. А вот Достоевский — тот был действительно роковой для России человек. Нам до сих пор еще приходится продираться чрез туман, напущенный Достоевским, это он богоносца-то сочинил {79} . А теперь вдруг оказывается, что для этого народа ничего нет святого, кроме брюха. Да он и прав по-своему, голод — не тетка. Ведь и нас когда на четвертки хлеба посадили, мы стали куда менее возвышенны.
79
«Сей народ богоносец», — пишет старец Зосима в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (Ч. 2, кн. 6, гл. III, г.). «Единый народ-богоносец — русский народ…», — говорит Шатов в «Бесах» (ч. 2, гл. I).
Общественный деятель. Вот я все и спрашиваю себя: пусть бы народ наш оказался теперь богоборцем, мятежником против святынь, это было бы лишь отрицательным самосвидетельством его религиозного духа. Но ведь чаще-то всего он себя ведет просто как хам и скот, которому и вовсе нет дела до веры. Как будто и бесов-то в нем никаких нет, нечего с ним делать им. От бесноватости можно исцелиться, но не от скотства. Это у меня навязчивая идея: ночью иногда просыпаюсь в холодном поту и повторяю в ужасе: не богоборец, а скот, скот, скот… Посмотрите на эту хронику ограблений и осквернений храмов, монастырей, ведь это же массы народные совершают, а не единицы. Посмотрите, какое равнодушие к отмене Закона Божия в школах, какая пассивность ко всему этому инородческому засилию, ведь все тот же индифферентизм в этом сказывается.
Генерал. Инородческому отравлению надо многое приписать в современной русской жизни, которая вся протекает теперь под знаком псевдонимности. Недаром ее поспешили даже декретировать. Стремятся отделиться от самих себя, от всякой органической связи. Из людей превращаются в актеров, избирающих себе фамилии по удобству {80} . Впрочем, в наше время псевдонимы вообще относятся к pudenda {81} , прикосновение к коим возбраняется.
Дипломат. Ну и договорились. Уж верно всегда так бывает: поскоблите русского консерватора и откроете жидоеда. Да и Достоевский не без того был, в противоположность Толстому, разумеется. Я же с своей стороны полагаю, что жалобы на инородческое засилие есть только демонстрация собственного бессилия. Да и кроме того, спрошу вас: чем же отличается теперь «народ-богоносец», за дурное поведение разжалованный в своем чине, от того древнего «народа жестоковыйного» {82} , который ведь тоже не особенно был тверд в своих путях «богоносца»? Почитайте у пророков и убедитесь, как и там повторяются — ну, конечно, пламеннее и вдохновеннее — те самые обличения, которые произносятся теперь над русским народом.
80
Ср. с глубоким наблюдением Р. Гуля: «Подпольщики-большевики, в октябрьские дни захватившие власть над Россией, в большинстве своем носили псевдонимы: Ульянов-Ленин, Бронштейн-Троцкий, Джугашвили-Сталин, Радомысльский-Зиновьев, Скрябин-Молотов, Судрабс-Лацис, Валлах-Литвинов, Оболенский-Осинский, Гольдштейн-Володарский и т. д. По-моему, в этом есть что-то неслучайное и страшное. Тут дело не только в конспирации при “царизме”. Псевдонимы прикрывали полулюдей. Все эти заговорщики-захватчики были природно лишены естественных человеческих чувств… Жизни псевдонимов были вовсе не жизнью людей. Их жизнью была исключительно партия. В партии интриги, склока, борьба, но главное — власть, власть, власть, власть над людьми». Цит. по: Гуль Р. Ледяной поход; Деникин А. И. Поход и смерть генерала Корнилова; Барон Будберг А. Дневник. М., 1990, с. 6).
В «Философии имени» Булгаков писал: «В основе псевдонимии лежит… объективная ложь и притворство… Псевдоним есть… воровство, как присвоение не своего имени, гримаса, ложь, обман и самообман. Последнее мы имеем в наиболее грубой форме в национальных переодеваниях посредством имени, что и составляет наиболее обычный и распространенный мотив современной псевдонимии Троцких, Зиновьевых, Каменевых и под. Здесь есть двойное преступление: поругание матери — своего родного имени и давшего его народа… и желание обмануть других, если только не себя, присвоением чужого имени. Последствием псевдонимности для его носителя является все-таки дву — и многоименность: истинное имя неистребимо, оно сохраняет потаенную свою силу и бытие, обладатель его знает про себя, в глубине души, что есть его истинное, не ворованное имя, но в то же время он делает себя актером своего псевдонима, который ведет вампирическое существование, употребляя для себя жизненные соки другого имени. Не может быть здорового развития для псевдонима, ни истинного величия и глубины при такой расхлябанности духовного его существа, денационализации, ворованности» (Булгаков С., прот. Философия имени. Изд-во «КаИр», 1997, с. 209–210).
81
Здесь: скромно (или стыдливо) умалчиваемые предметы (лат.).
82
В Библии Бог часто обвиняет «избранный народ» в «жестоковыйности» (т. е. в отсутствии смирения, послушания). См.: Исх. 32, 9; 33, 3; 34, 9.
Беженец. Сближение это отнюдь не исчерпывается одной только «жестоковыйностью». Вообще, есть какое-то загадочное и совершенно удивительное тяготение еврейства к русской душе. Это по-своему чувствовал Вл. Соловьев, даже и Достоевский, теперь В. Розанов {83} . Эта «Wahlverwandschaft» {84} есть очень интимная, но и очень значительная черта.
Генерал. Просто-напросто мы стали теперь инородцами относительно самих себя, потеряли свое лицо вместе с чувством достоинства.
83
Вл. Соловьев в статье «Еврейство и христианский вопрос» писал: «Если мы признаем Христа Богом, то и в иудеях должно признать народ богорождающий» (Соловьев B. C. Сочинения. М., 1989, т. 1, с. 211). Ф. М. Достоевский о «еврейском вопросе» писал много и в романах, и в «Дневнике писателя». Специально посвящена ему вторая глава мартовского «Дневника писателя» за 1877 г. «Еврей без Бога как-то немыслим, — писал он здесь, — еврея без Бога и представить нельзя» (Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. Л., 1983, т. XXV, с. 75). Приведем несколько цитат и из брошюры В. В. Розанова «Место христианства в истории» (СПб., 1904): «…Почему из всех народов одним только… евреям дано было Откровение?» — Потому что «дух семитов, который всегда был обращен внутрь себя, который не чувствовал природы и отвращался от жизни, один из истории сохранил чистоту свою, никогда не переставал быть только дыханием Божества» (с. 12, 13).
С точки зрения всех трех указанных авторов, евреев и русских роднит одинаковое отношение к Богу, хотя Боги у них разные. Последнее обстоятельство — момент разъединяющий, источник конфликтов. Совсем другое дело — евреи и европейские народы. Здесь «сродство» коренится в товарно-денежных отношениях, обслуживающих капиталистическую систему хозяйства.
84
Избирательное сродство (нем.) — термин и название романа Гете.
Общественный деятель. Вот это-то и приводит меня в отчаяние: ведь все инородцы имеют национальное самосознание. Они самоопределяются, добывают себе автономии, нередко выдумывают себя во имя самостийности, только за себя всегда крепко стоят. А у нас ведь нет ничего: ни родины, ни патриотизма, ни чувства самосохранения даже. Живут воспоминаниями былого величия, когда великодержавность русского народа еще охранял полицейский, как та барыня, которая и после падения крепостного права все продолжала чувствовать себя рабовладелицей. И выходит, что Россия сразу куда-то ушла, скрылась в четвертое измерение, и остались одни провинциальные народности, а русский народ представляет лишь питательную массу для разных паразитов.
Беженец. Простите, но я в этом отсутствии самого вкуса к провинциализму, в неумении и нежелании устраиваться своим маленьким мирком, какою-нибудь там самостийностью вижу все-таки печать величия нашего народа и его духовного превосходства, по крайней мере, в призвании: единственный в мире народ вселенского сознания, чуждый национализма. Это даже и чрез уродливости интернационализма теперешнего брезжит. И вообще в этом залог великого будущего, а все великое и трудно, и даже опасно. Но за эту черту можно и дорогой ценой заплатить.