Манипуляторы сознанием
Шрифт:
Одна из основных отличительных черт индустрии производства и передачи информации, индустрии формирования сознания заключается именно в том, что это индустрия. В рыночном обществе все аспекты деятельности средств массовой информации подчиняются тем же экономическим законам, что и другие отрасли промышленности. Рабочие производят прибавочную стоимость, которую присваивают предприниматели. Одно частное предприятие расширяется за счет другого. Концентрация средств массовой информации следует тем же экономическим курсом и подвержена тем самым ограничениям (или отсутствию таковых), что и другие отрасли промышленности.
В области производства культуры и информации рабочая
Когда газеты продаются и покупаются и новые владельцы начинают проводить иную редакционную политику, сотрудники газет узнают на практике, что означает свобода печати в условиях частного предпринимательства. Это приводит к сильной реакции со стороны наиболее активных профессиональных работников против организационной структуры, управляющей этим сектором. Так, широкое движение за внутриредакционную демократию и участие в разработке редакционных решений в Голландии является прямым следствием подобного кризиса в издательском деле[20].
Интересно отметить, что именно материальные нужды индустрии, формирующей сознание,— сектора, который специализируется на производстве нематериальной продукции,— привлекают внимание к более общим проблемам коммуникационной политики и контроля над средствами массовой информации. Однако, когда экономическое давление на индивидуума сочетается с высоким уровнем информированности, что характерно для работников этой отрасли, можно ожидать сильного сопротивления. Во всяком случае озабоченность своим материальным благополучием со стороны работников индустрии, формирующей сознание, особенно типографских рабочих, приводит к участию в борьбе за разработку политики в области коммуникаций влиятельного отряда рабочей силы стран развитого капитализма.
Борьба за всесторонний подход к информационно-коммуникационным проблемам, цель которой — действительное информирование людей, ни в коем случае не может рассматриваться как свидетельство того, что в настоящее время в странах с рыночной экономикой не существует никакой коммуникационно-культурной политики. Наоборот, как отметила комиссия экспертов ЮНЕСКО в 1973 г., «Коммуникационная политика существует в любом обществе, хотя во многих случаях она завуалирована и непоследовательна, тогда как должна быть гармоничной и четко сформулированной. Поэтому то, что мы предлагаем, не является чем-то совершенно новым. Это скорее новый подход, четкое изложение и рассчитанное на перспективу определение уже существующей практики» [21].
То, что уже существует — главным образом в странах с развитой рыночной экономикой,— это различные комбинации правительственного контроля и субсидий средствами массовой информации. Правительство само является мощным агентством по сбору и распространению информации. Помимо него существует более или менее предприимчивый частный сектор, который доминирует в области коммуникаций за пределами официального сектора. Этот частный сектор включает производство фильмов и телевизионных программ, газет, книг, пластинок, рекламы, а также агентства по связям с общественностью и институты по изучению общественного мнения и рынков сбыта.
В частном секторе не преобладает какая-либо определенная политика, в ней, как правило, отсутствуют своды определенных правил и кодексов. Существующее положение можно скорее назвать институционализированным господством в области коммуникаций — точно так же, как это выражение используется применительно к расе или полу. Институционализированный расизм, например, утверждает, что жизнь людей регулируют не специальные дискриминационные законы (хотя таковые также могут иметь место), а что социальное существование так уж устроено, что расизм неизбежен. Если, к примеру, черные в прошлом были лишены возможности получить образование, то затем динамика системы увековечивает существующее неравенство в доходах и возможностях сделать карьеру. При этом отдельные лица могут справедливо, хотя, возможно, и лицемерно утверждать, что они не в состоянии что-либо предпринять, чтобы предоставить дискриминируемым людям лучше оплачиваемую работу, поскольку они не обладают соответствующей профессиональной подготовкой.
Аналогичная ситуация существует и в институционализированном коммуникационном господстве. В уже упоминавшемся докладе ЮНЕСКО говорится: «...современные структуры средств массовой информации выросли из систем, предназначенных распространять информационный поток сверху вниз» [22].
Движение коммуникационных потоков сверху вниз — неизбежное следствие такой классовой системы, в которой обладающий частной собственностью господствующий класс направляет вниз приказы (информацию). Фактически в большинстве, если не во всех странах с рыночной экономикой технические средства коммуникации рассматриваются как частная собственность. Нередко частное лицо или группа лиц владеет крупным каналом информации. При таком положении было бы абсурдно полагать, что поток сообщений, затрагивающих важные социально-политические вопросы, может исходить из глубин экономической системы.
Иногда, как уже отмечалось, выясняются и изучаются взгляды и мнения угнетенных, широкой публики. Во всех случаях это не отклонение в работе центрального механизма, а использование более тонких методов манипулирования для укрепления господства[23].
Суммируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы: институционализированное коммуникационное господство в странах с рыночной экономикой не имело, по крайней мере до недавнего времени, четких правил или детально разработанной политики. Система частной собственности более или менее беспрепятственно использовала поток коммуникаций для укрепления структуры господства, основанного на собственности. По сути дела привлечение внимания к механике этого процесса может само по себе создать проблемы для господствующего класса. Система лучше всего работает, когда ее считают неорганизованной.
Внимание, которое сейчас уделяется процессу коммуникаций, лучше всего подтверждает обострение борьбы за господство в этой области. Это подтверждает, в частности, описание детальной финской программы по формулированию национальной политики в области коммуникаций. Каарле Норденстренг, один из членов финской группы по выработке проекта, пишет: «Предлагаемая реформа подразумевает более рациональную координацию действий и увеличение влияния парламента (через правительство) в формулировании политики и принятии более четких политически важных решений» (курсив мой.— Г. Ш.)[24].
Когда принимаются более четкие и ясные политические решения в области коммуникаций, т. е. когда они более понятны широкой общественности, поле боя значительно расширяется. Вместо решений, принимаемых несколькими представителями господствующей элиты, принятие их потенциально становится ареной бурных общественных дебатов.
Естественно, не всюду к этому относятся с энтузиазмом. Хотя, как мы уже отметили, существует некоторое единство взглядов о необходимости всесторонней национальной политики в области информации и коммуникаций, очевидно, что различные группы преследуют при этом различные цели.