Маниту
Шрифт:
— О, боже, — взвизгнула какая-то женщина. — Я не могу смотреть на смерть.
Я встал, сдирая с себя зеленый мешок. Я не мог во все это поверить. Мне казалось, что я вот-вот проснусь и вокруг будет раннее утро, а я буду лежать в постели в своей апельсиновой атласной пижаме. Я посмотрел на миссис Герц, сморщенную, старую и мертвую, как газовый баллон, из которого выпустили воздух. Волна тошноты начала подниматься в моем горле.
Лейтенант Марино из Отдела Убийств был необычайно разумен. Оказалось, что миссис Герц оставила мне кое-что в завещании, но явно
Детектив сидел, выпрямившись, в моем кресле, вбитый в черный, тесный плащ, а его черные коротко остриженные волосы торчали во все стороны. Он старался что-то прочесть со смятого клочка бумаги.
— У меня здесь записано, что вы наследуете две викторианские вазы, — он потянул носом. — кто-то из наших как раз сейчас проверяет их стоимость, но вы явно не выглядите типом, который убивает пожилую даму из-за двух ваз.
Я пожал плечами.
— Такие пожилые дамы для меня — как золотые жилы. Не сбрасывают же золотые жилы со ступеней.
Лейтенант Марино поднял голову. У него было широкое плоское лицо, и он выглядел, как оперный певец после освистывания. Задумчиво он почесал пальцами голову и оглядел комнату.
— Значит, вы что-то вроде бабы-ворожеи, так?
— Точно. Карты Тарота, кофейная гуща и прочее в таком стиле. Большая часть моих клиенток — это пожилые дамы, такие, как миссис Герц.
Он покивал головой, покусывая губу.
— Ясно. Вы говорили, что она вела себя неестественно все время?
— Да. Это значит, что, как только она вошла, то мне показалось, что с ней что-то не в порядке. Она была очень старой и слабой, это факт, но обычно у нее было время, чтобы со мной поболтать и рассказать, что у нее нового. На этот же раз она вошла, села и все время молчала.
Лейтенант Марино всматривался в свою бумажку.
— Успели ли вы ей поворожить? Дело в том, что, может быть, была какая— то причина, которая склонила бы ее к самоубийству. Какие-то дурные известия на кофейной гуще?
— Это было невозможно. Я не успел даже разложить карты. Она только успела войти и сесть, и тут же начала бредить о "бутах".
— О «бутах»? Что вы имеете в виду?
— Сам не знаю. Она непрерывно повторяла «буут». Не имею ни малейшего понятия, что это значило.
— Буут? — Лейтенант Марино наморщил лоб. — Каким образом она это говорила? Может, она пыталась сказать что-то о человеке по фамилии Бут?
Я задумался и потянул себя за нос.
— Наверное, нет. Это не звучало как фамилия. Но она казалась очень этим обеспокоенной.
— Обеспокоенной? — заинтересовался лейтенант Марино. — Как вы это понимаете?
— Собственно, это трудно объяснить. Она вошла, села и начала с этими своими буутами, а потом вышла и побежала по коридору. Я пытался ее задержать, но она была для меня чересчур быстрой. Она помахала немного рукой, а потом грохнулась на самый низ ступеней.
Детектив сделал несколько записей, после чего сказал:
— Побежала?
— Прошу не спрашивать, как это возможно, — я развел руками. — Я сам не понимаю. Но она побежала по
Лейтенант Марино нахмурил брови.
— Мистер Эрскин, этой мертвой женщине семьдесят пять лет. Она ходила с тростью. А вы пытаетесь мне внушить, что она бежала по коридору. Она бежала?
— Именно это я и сказал.
— Мистер Эрскин, не считаете ли вы, что вы слишком отпускаете вожжи у своего воображения? Не верю, что вы ее убили, но не могу поверить и в то, что она бежала.
Я опустил глаза. Я припомнил, как миссис Герц выскользнула из комнаты, как затем исчезла в перспективе коридора так, будто ехала по рельсам.
— Да, честно говоря, она не совсем бежала, — выдавил я.
— Так что она делала? — терпеливо выпытывал лейтенант Марино. — Она шла? Волочила ноги?
— Нет, ничего подобного. Она скользила.
Лейтенант Марино как раз хотел записать это, но неожиданно его ладонь застыла в половине сантиметра от бумаги. Он кашлянул, скривился и сунул смятый листок бумаги в карман плаща. Потом он встал и подошел ко мне со снисходительной улыбкой на лице.
— Мистер Эрскин, вид чьей-то смерти всегда вызывает шок. Обычно потом с памятью творится что-то удивительное. В конце концов, вы, наверное, знаете это, ведь мы работаем в смежных профессиях. Может, вам кажется, что вы видели что-то, что по сути дела выглядело совершенно иначе.
— Да, — тупо согласился я. — Это возможно.
Он положил мне на плечо свою толстую ладонь и дружески стиснул плечо.
— Мы должны будем произвести вскрытие останков, чтобы установить причину смерти, но не считаю, чтобы дело могло идти дальше. Может, еще пришлю кого-нибудь, чтобы вам задали еще пару вопросов, но кроме этого вы чисты. Я просил бы вас, чтобы вы не покидали города ближайшие день или два, но не считайте, что это арест или что-то такое.
— Хорошо, лейтенант, — понимаю, — я покивал головой. — Благодарю, что вы появились так быстро.
— И говорить не о чем. Мне неприятно, что ваша клиентка… сами знаете каким образом переправилась в иной мир.
Мне удалось бледно усмехнуться.
— Мы наверняка будем в контакте, — заявил я. — Ведь нельзя же сдерживать такого добрго духа.
Я уверен, что лейтенант Марино счел меня полным психом. Он натянул на свои короткие волосы шляпу и направился к двери.
— Пока, мистер Эрскин.
Когда он вышел, я подумал немного, потом поднял телефонную трубку и набрал номер телефона Госпиталя Сестер Иерусалимских.
— Добрый день, — сказал я. — Я хотел бы узнать о состоянии вашей пациентки мисс Карен Тэнди. Сегодня утром ей должны были сделать операцию.
— Немного подождите. Вы ее родственник?
— Да, — соврал я. — Я ее дядя. Я как раз приехал в город и узнал, что она больна.
— Одну минутку.
Я ожидал, барабаня пальцами по столу. Из трубки до меня доносились звуки больницы, я слышал чей-то крик: " Доктор Хьюз, прошу доктора Хьюза". Через пару минут другой голос попросил: «Подождите», и меня соединили с другим набором звуков.