Мания
Шрифт:
Вечером они пошли домой вместе, точнее Александр проводил ее до дома, после чего направился до ближайшей автобусной остановки. По дороге они разговаривали о разной ерунде: не хотелось обсуждать затаившихся в лесопарке монстров и пропавшую начальницу. Было лишь желание отвлечься. Однако, когда Саша вернулся домой, тяжелые мысли вновь обрушились на него ледяным каскадом. Единственное, что отвлекло его, было острое чувство голода и осознание того, что за сутки он так ничего и не съел. Даже усталость не смогла отправить его в кровать прежде, чем он съел огромную порцию пельменей с целой банкой
Проснулся он спустя несколько часов: резко сел на постели, мокрый от пота, с головой, словно ее накачали гелием. По телу свинцом растекалась непривычная слабость, и Саша буквально заставил себя подняться и померить температуру.
«Отлично!» — с досадой подумал он, увидев на градуснике 37 и 7. Он прошел на кухню и залпом выпил пару стаканов воды, после чего медленно прошелся по комнате. Сон как рукой сняло: мысли снова метнулись в сторону Никиты и случившегося взлома. Быть может, этот орел кому-то заплатил, чтобы выкрасть склянки и торжественно вручить их наркоманке. Само собой, за особую благодарность. И если это так, то что делать? Покрывать этого мудака Александр уж точно не собирался. Надо найти способ поговорить с девчонкой!
Вспомнив о наркоманке, Саша с досадой взглянул на следы зубов, красовавшихся на кисти его левой руки. В некоторых местах даже прокусила до крови.
Тихо выругавшись, Александр отправился в душевую, затем поменял постельное белье и включил ноутбук. Раз спать не хотелось, можно досмотреть вчерашний фильм — как раз осталась половина. А заодно приготовить себе чай и бутерброды с сыром, пока тот окончательно не «скопытился» из-за срока годности.
Глава 9
Впервые за несколько недель осень расщедрилась на хрупкие лучи солнца. Они ворвались в Москву с самого утра, хмельные и искристые, пахнущие ночным дождем. Город воспрянул, выпрямился и заиграл цветами, проявившись как полароидная фотография.
— Все-таки люблю я Москву. Как бы ее ни ругали, как бы ни обгаживали, есть в ней что-то такое, к чему прикипаешь…
Услышанное заставило Александра отвести взгляд от окна и с любопытством посмотреть на отца. Тот расслабленно сидел в водительском кресле их старенькой «Шкоды», добродушно разглядывая переходящих дорогу людей. На светофоре красным отсчитывались секунды ожидания, но сегодня это не раздражало — напротив, казалось удивительно правильным и гармоничным.
— На прошлой неделе ты ее ненавидел, — напомнил Саша, тихо усмехнувшись.
— На прошлой неделе я три с половиной часа простоял в пробке. А сегодня и выехал по-человечески, и даже сына до работы подброшу.
— Лучше бы отоспался спокойно. Охота тебе в свой выходной тащиться на дачу? С мамой бы погулял. Она мне опять жаловалась, что вы никуда не ходите.
— Почему это не ходим? Ходим… Недавно в Третьяковке были.
— Когда? Полгода назад?
— Разве полгода? — пробормотал Евгений, почесав подбородок. — Ну она уже в любом случае нашла себе сопровождающего. Все с сестричкой перезванивается. Думаю, и гулять скоро пойдут. Если та не побрезгует. Как у тебя там с этим… Никитой?
— Никак, — Александр
— Мать прямо мечтает, чтобы ты с ним подружился.
— Почему родители всегда примеряют собственные желания на детей? Это фишка такая: на свой плащ ткани не хватило, ну хоть тебе третий рукав пришью?
— А этот третий рукав тебе вообще не нужен? — отец добродушно хмыкнул в усы, обрадовавшись ответу сына даже больше, чем выглянувшему солнцу.
— Мне и с двумя нормально, — отозвался парень и вновь посмотрел в окно. На несколько минут в машине повисло молчание, но вот Евгений снова упомянул Никиту:
— И как он справляется? Отлынивает, небось?
— Я б сказал, перерабатывает, — в голосе Александра послышался сарказм.
— Ну а как коллектив его воспринял?
Парень замешкался, не зная, стоит ли рассказывать о случившемся. У него не было никаких доказательств, что Никита действительно выкрал наркотик, чтобы обменять их на «развлекаловку» с пациенткой. Все это смахивало на беспочвенные подозрения, и, прежде чем тыкать в кого-то пальцем, лучше сначала удостовериться, что тыкаешь в правильную сторону.
— Всем пофигу, — наконец ответил он.
— Мать рассказала, что вы с ним уже успели поцапаться…
В этот момент Александр ошарашенно посмотрел на отца. Мысль о том, что Никита все докладывает своим родителям, показалась какой-то странной, если не сказать — нелепой. Они давно выросли из пятилетнего возраста, чтобы чуть что жаловаться матерям. Но Никита явно не разделял эту точку зрения.
— Правильно, что не взял, — тем временем продолжил отец. — Если бы знали, что все так будет, и раньше не брали бы ничего. Эти подачки, как пожизненный долг, хуже кредита. В банк деньги вернешь, и с концами, еще на хорошем счету будешь числиться. А с подачками подающий рано или поздно начнет общаться свысока. И чем выше гора подачек, тем высокомернее взгляд подающего.
Осознав, что речь идет всего лишь о куртке, Александр почувствовал облегчение.
— И далеко не каждый способен с благодарностью выдержать такой взгляд, — чуть промолчав, произнес он. — Я уж точно не готов. Тогда нужда диктовала свои правила, я и Никита были детьми, но сейчас… Надеюсь, мама поймет.
— Если бы, — в голосе отца послышалось знакомое ворчание. — Наоборот, рассердилась. Еще и заявила, что это я на тебя плохо влияю. Как будто я пророк в седьмом поколении, за год предвижу каждую куртку, которую тебе хотят отдать, и строчу тебе смски: «третьего дня седьмого месяца ждет тебя шуба с царского плеча! не бери, сын! Внемли гласу моему — иди гордо!»
— Что же она мне не позвонила? — рассмеялся Саша.
— Посчитала, что, если позвонит, ты еще больше рассоришься с родственником. А так поизвинялась перед своей сестрицей, сказала, что у тебя плохое настроение из-за работы, и та угомонилась.
— Значит, Никита поспешил пожаловаться своей мамаше, — подытожил Саша. — Проще говоря: добродетель обиделся, что не приняли его добро и решил сделать гадость.
— А как иначе? — хохотнул отец. — Кстати, мне мать в дорогу пирожков положила. Сама напекла. Тут их на целую роту. Может, возьми хоть парочку?