Маннергейм
Шрифт:
В начале февраля 1901 года Маннергейм направляется в длительную зарубежную командировку, сначала в Лондон на конную выставку, затем в Германию на конные заводы братьев Оппенгеймер.
Вернувшись в Петербург, Густав начал заниматься оборудованием дежурной комнаты в конском лазарете, успевая в воскресные дни бывать на скачках в Михайловском манеже, к своему сожалению, только как зритель. Почти весь май Маннергейм жил в Царском Селе, где наводил порядок в пенсионной конюшне.
Несколько раз в неделю приезжая в столицу, Густав, минуя дом, отправлялся на Коломяжский ипподром, а потом на Новодеревенскую набережную к Дмитрию Полякову в его роскошный сад «Аркадия». Не забывал штабс-ротмистр и «Дачу Эрнеста»
Анастасия, встречая по утрам неожиданно появлявшегося мужа, поняла, что дальше совместной жизни не будет, и принимает решение активно воздействовать на Густава. Этому помог удачный случай. Когда было продано имение Успенское, друг Маннергейма барон Гойнинген-Гюне, зная ситуацию в его семье, предложил им купить имение в его родной Курляндии, ярко расписав тамошние красоты. Маннергейм, несмотря на «разгульную жизнь», загорелся этой идеей. Он съездил в Либаву, затем в Априккен, где познакомился с имением. Не доверяя мужу деньги, Анастасия сама выезжала в Либаву, где подписала купчую на имение и оформила все финансовые дела.
В начале августа Маннергеймы с прислугой и домашним скарбом выехали в Априккен. Это была последняя в российской жизни Маннергейма семейная поездка на отдых.
Разместившись в старинном помещичьем доме, построенном в 1765 году, Густав развил бурную деятельность. Такой активности от мужа Анастасия не ожидала и начала верить, что теперь все изменится к лучшему. Однако все начинания барона: и рыбоводство (в новых прудах все рыбы погибли), и «молочная кампания», — потерпели фиаско, и вскоре семья вернулась в Петербург.
В столице Маннергейм продолжал «куролесить». Он не только возвращался домой под утро, но по нескольку дней отсутствовал, объясняя это командировками в Царское Село и другие города Петербургской губернии. Анастасия начала быстро действовать. Подруга определила ее на курсы медицинских сестер общины святого Георгия и после их окончания включила в отряд Красного Креста, который уезжал на Дальний Восток, где в Китае шло знаменитое боксерское восстание.
В начале сентября 1901 года, воспользовавшись тем, что муж находился в длительной командировке на Ново-Александровском конном заводе, баронесса Маннергейм в составе санитарного отряда уезжает в Хабаровск, затем в Харбин и Цицикар.
В октябре 1901 года штабс-ротмистр барон Маннергейм избирается 80-м действительным членом общества Императорских рысистых бегов на Семеновском плацу. Его сразу сделали членом судейской комиссии, а великий князь Дмитрий Константинович по предложению генерала Гринвальда включил Густава в состав экспертов по высокопородным лошадям государственного коннозаводства.
Часто бывая на скачках, Густав неожиданно знакомится со сводным братом своей жены Александром Араповым, судьба которого оказалась весьма трагичной. Лошади приносили Александру большие прибыли, шальные деньги сделали его алкоголиком и в 44 года свели в могилу.
В феврале 1902 года баронесса Маннергейм вернулась в столицу. Ее рассказы о пережитом на Дальнем Востоке и особенно медаль «За поход в Китай 1900–1901 гг.» произвели на Густава сильное впечатление. Густав неожиданно становится идеальным мужем, которого вдруг почему-то заинтересовали все домашние мелочи.
16 марта начальник офицерской кавалерийской школы генерал Брусилов включает Маннергейма в состав участников конных соревнований, которые в присутствии великого князя Николая Николаевича будут проходить в школе. Блестяще выполнив фигуры высшей верховой езды, Густав получает золотой жетон и благодарность великого князя. В тот же день на обеде в честь победителей состоялась беседа Маннергейма с Брусиловым, в ходе которой штабс-ротмистр выразил свое желание служить в школе. Это было связано с тем, что служба в конюшенной части стала тяготить Густава
В начале мая в столице началась эпидемия оспы и брюшного тифа. Архитектор А. Парланд обратился к Гринвальду с просьбой оказать помощь строителям храма Спаса на Крови в хлорировании питьевой воды и соблюдении личной гигиены. Эта работа была поручена Густаву, который, как вспоминали его сослуживцы, предпринял драконовские меры по очистке воды. Он подготовил группу солдат-санитаров, которые придирчиво следили за тем, моют ли рабочие руки перед едой, из чего пьют воду и т. п.
Несмотря на эпидемию, жизнь столицы России шла своим чередом, и, как обычно, в конце мая начался скаковой сезон, который Густав пропустить не мог. Перед первым заездом граф Муравьев знакомит Маннергейма с восходящей звездой русского балета Тамарой Карсавиной. Расстались они друзьями. В дальнейшем их знакомство продолжилось. Густав бывал в доме балерины на Крюковом канале, 6. Позднее они встречались в Англии и Франции.
Свой очередной отпуск Маннергейм провел в Финляндии, а его жена с сестрой были в имении Александровское, где, познакомившись с положением дел и финансовыми документами, решили его продать. 20 декабря 1902 года Маннергейм стал ротмистром.
Новый, 1903 год изменений в семейную жизнь Маннергейма не внес. Нормализовать отношения с женой не удалось. Супруги стали жить, как чужие люди, разделив квартиру на Конюшенной площади на две половины. Слуги и денщик не знали, как вести себя с господами, которые не разговаривают друг с другом, но по утрам вежливо здороваются. Баронесса Маннергейм закрывает свои счета в русских банках и переводит деньги в Париж. Ничего не говоря мужу, Анастасия наносит прощальные визиты, забирает все документы на имение Априккен и с дочерьми уезжает во Францию. Сначала на Лазурный Берег, затем, в апреле 1904 года, в Париж.
Густав остается без имений. Нужно было думать, как жить дальше на одно офицерское жалованье, как платить долги, сумма которых угрожающе росла.
К семейным невзгодам Густава прибавились и родственные. Старший брат участвует в борьбе за изменение законов Финляндии. Его высылают в Швецию. Вскоре и другой брат Густава с семьей покидает страну.
На торжественном ритуале у памятника Петру I, в день празднования 200-летия Санкт-Петербурга, Маннергейм узнает, что долгожданный приказ о прикомандировании его к офицерской кавалерийской школе подписан. Переложив свои обязанности на старшего конюшенного офицера Александра Тургенева, Маннергейм уезжает в Красное Село, где готовит своих лошадей к парфорсным охотам (от «парфорс» — колючий ошейник для охотничьих и служебных собак).
Эти охоты создал А. А. Брусилов, чтобы воспитывать смелых полевых ездоков. Они имели два вида: по искусственному следу с собаками и по живому зверю. Особо сложна была вторая охота, так как действия зверя, которого преследовали собаки, были непредсказуемы.
Начиная с раннего утра в Красном Селе ротмистр упорно тренировал своих лошадей легко переносить его через препятствия из твердой как камень земли, которые офицеры называли «гробами».
В начале августа, приехав в селение Поставы Виленской губернии, Маннергейм был включен в группу офицеров Генерального штаба, вместе с которыми должен был участвовать в охотах. Его новые коллеги с нескрываемой злобой готовились к охотам, проклиная начальника «лошадиной академии» — генерала Брусилова. Многие из них не перенесли испытаний охотами и раньше срока ушли в отставку. Суровые требования офицерской школы создавали настоящих кавалеристов, а не людей, склонных к покою.