Мануэла
Шрифт:
— Все это отражено в документах? — с подозрением спросила хозяйка.
— Все это полностью отражено в документах, — с обидой в голосе произнес адвокат. — Все, все, сеньорита Герреро. Если вы распорядитесь, я покажу вам, в каком состоянии находится ваше наследство.
— Значит, у меня ничего нет, — задумчиво подытожила девушка.
— Я выполнил все обязательства.
Исабель зло усмехнулась:
— Оплачивая моим наследством.
Пинтос пожал
— Ну, так или иначе…
— Поточнее, пожалуйста! — гневно потребовала девушка. — Да или нет?!
— Да, — ответил адвокат. — Но я полагаю, что еще можно спасти недвижимость. Возможно, и этот дом…
Исабель молча наблюдала за собеседником.
— Я прошу вас прислушаться к моим советам, — неуверенно продолжал адвокат, — к моим предложениям. Если вы позволите мне продолжать вести ваши дела…
— Не беспокойтесь, сеньор Пинтос, — ледяным тоном оборвала адвоката хозяйка, — вы можете идти.
— Как угодно!
Мужчина встал.
— Я приму к сведению все, что вы мне сказали, — высокомерно продолжала Исабель, — и благодарю вас за то, что вы пришли так быстро.
— Я всегда был таким, — улыбнулся адвокат, — и таким останусь, надеюсь.
— Да свидания.
— До свидания. — Адвокат Пинтос галантно раскланялся и вышел из кабинета.
Весь этот разговор слышала притаившаяся за дверью Бернарда. Когда Пинтос ушел, она не выдержала и вбежала в кабинет.
— Это абсурд! — возмутилась женщина. — Мадам Герреро не могла обречь тебя на такую жизнь!
Исабель непонимающе посмотрела на Бернарду.
— Нет-нет, — задыхаясь, говорила та, — здесь какая-то ошибка.
— Не раздражайся, — строго и спокойно приказала Исабель, — и не заставляй меня нервничать.
— Извините. — Потупила глаза Бернарда.
Молодая хозяйка была на грани срыва. Она долго молчала и наконец с трудом произнесла:
— Если хочешь знать, я в отчаянии. Как же мне поступить в этой ситуации?
Матери было бесконечно больно видеть в таком состоянии свою дочь. Подойдя к ней ближе, полная любви и сострадания, она тихо произнесла:
— Исабель, можешь всегда рассчитывать на мою помощь.
Молодая хозяйка с пренебрежением посмотрела на женщину и горько усмехнулась:
— И что, может быть, ты сможешь найти мне деньги?
Бернарда виновато опустила глаза и ничего не ответила до слез расстроенной дочери.
Оставшись одна, она горестно вздохнула и сказала вслух не то сама себе, не то обращаясь к покойнице:
— Ах, мадам Герреро, мадам Герреро! Как вы могли хранить столько тайн, и таких ужасных
Эмилио Ланц искренне переживал за Исабель Герреро и как мог старался поддержать любимую девушку в этот тяжелый для нее час.
Преждевременная смерть мадам Герреро подтолкнула его к более решительным действиям по отношению к Исабель, и он решил поговорить о своих дальнейших планах с отцом.
Сеньор Ланц терпеливо выслушал сына, но не пришел в восторг от этого разговора и решения сына.
— Папа, — твердо заявил Эмилио, — я люблю Исабель и хочу на ней жениться.
Отец вопросительно посмотрел на сына.
— Надеюсь, ты не собираешься отговаривать меня или запретить мне это? — спросил юноша.
Сеньор Ланц добродушно улыбнулся.
— Нет-нет, — заверил он сына, — это было бы абсурдно.
Он прошелся по комнате и сел на диван.
— Мы живем не в начале века, — продолжал отец. — Только, Эмилио, мы небогатые люди…
Парень насторожился.
— Живем честно, осторожно, — подбирал свои доводы сеньор Ланц, — нас уважают, у нас свое прошлое, своя фамилия, но мы не богачи.
— Ей не нужны деньги, — возразил Эмилио. — Семейство Герреро — богатые люди.
Отец пожал плечами.
— Зачем ты все это говоришь? — забеспокоился Эмилио.
— В самом деле, — делая вид, что не слышал вопроса, продолжал сеньор Ланц, — ты уверен в этом?
Он поднялся с дивана, подошел к Эмилио и как можно мягче сказал:
— Сынок, я так не считаю, но для твоего спокойствия я проверю истинное положение дел в семье Герреро.
— Зачем?
— Если то, что о них говорят, правда…
— А что о них говорят? — вспылил Эмилио. — И потом, какое имеет значение то, что говорят люди?
Сеньор Ланц осторожно кашлянул:
— Говорят, что семейство Герреро разорено, сынок.
Эмилио непонимающе смотрел на отца, а тот развивал свою мысль дальше:
— И эта девушка, к какой бы знатной фамилии она ни принадлежала, не согласится выйти замуж за человека, который не в состоянии спасти ее от разорения.
Взгляд юноши ничего не выражал, кроме удивления и сочувствия.
— Семейство Герреро разорено, — повторил сеньор Ланц, — полностью разорено!
На Эмилио эта неприятная новость подействовала как холодный душ, но вопреки надеждам отца, что сын образумится и трезво оценит ситуацию, влюбленный Эмилио еще с большей настойчивостью заговорил о женитьбе, доказывая отцу, что в жизни деньги — не самое главное.