Мануэла
Шрифт:
— Сеньора Исабель Герреро? — подсказала Марсия.
Глядя в сторону, своим лаконичным «да» он подтвердил предположение секретарши.
— Звонила, — ответила та, — но она не просила соединить с вами.
— А почему вы не сообщили мне об этом?
Девушка оправдывалась спокойно, по-деловому:
— Она звонила, чтобы уточнить сумму долга за залоговый депозит, внесенный вами, сеньор Салинос.
Фернандо был вне себя.
— Время идет, а сеньорита молчит!
Он стал нервно
— Если позвонит, — продолжал молодой человек, нервничая, — то уточните сумму долга.
Марсия молча кивнула хорошенькой головкой.
— Отлично, — неожиданно спокойно сказал Фернандо, — совершенно ясно, что я ей не нужен.
— Совершенно ясно, сеньор, — вздохнула секретарша.
Под строгим взглядом хозяина девушка смутилась и опустила глаза.
— Извините, сеньор…
Ничего не сказав, а только покачав головой, он вышел на террасу…
Выкуренная сигара, помогла ему успокоиться, прийти в себя, но неприятное ощущение от разговора с Исабель на кладбище не исчезало. Да к тому же этот самодовольный и наглый красавчик Эмилио, все время не отходивший от нее ни на шаг…
Исабель Герреро закрылась в своей комнате, терзаемая безысходной тоской. Ей хотелось выплакаться, остаться наедине со своим горем или вообще исчезнуть, чтобы никого не видеть и не слышать…
Однако жизнь распорядилась иначе, и не успели похоронить мадам Герреро, как кредиторы слетелись со всех сторон.
Двое пожилых мужчин в строгих черных костюмах сочувственно кивали головами, принося свои соболезнования дому Герреро. Бернарда, молча выслушав представителей нотариальной конторы, тяжело вздохнула и заверила посетителей:
— Я передам сеньорите Исабель, что вы приходили выразить соболезнования, и благодарю вас от ее имени.
— Это я благодарю вас, сеньора, — виновато возразил один из мужчин, вертя в руках шляпу.
— И, пожалуйста, — добавил второй посетитель, — передайте ей потактичнее наш разговор о долге мадам Герреро нашей нотариальной конторе.
— Не беспокойтесь, — ответила уставшая женщина, — я все передам сеньорите Исабель.
Посетители откланялись, и Бернарда, проводив их к выходу, закрыла за ними дверь.
Дворецкий, находившийся в гостиной, устало заметил:
— Каждый, кто приходит выразить соболезнование, требует или выплаты долга, или выяснения какой-нибудь экономической неурядицы, связанной с семьей Герреро.
— Да, — согласилась Бернарда, — это странно.
— Нет, — возразил Бенигно, — в этом нет ничего странного.
Женщина вопросительно посмотрела на дворецкого.
— Поскольку за всем этим, — уверенно пояснил старик, — стоит адвокат Пинтос.
Бернарда ничего не ответила,
Разговор двух пожилых людей прервало появление Исабель. Она неторопливо спускалась по лестнице.
— Уже все разошлись? — поинтересовалась молодая хозяйка.
— Да, — ответила Бернарда.
— Думаю, что сегодня нас уже никто не побеспокоит, — устало предположила Исабель.
— Надеюсь.
Спустившись в гостиную, она прошла к креслу и села за небольшой столик.
— Нотариус требовал выплаты долга? — спросила она.
— Да, — подтвердила Бернарда, — но тебе нечего беспокоиться, Исабель. Очевидно, речь идет о закладе дома в Пиньямаре. Предстоит еще выяснить.
— Надо встретиться с адвокатом Пинтосом. И срочно! — повысила голос Исабель.
Она резко встала с кресла и уверенной походкой направилась к себе наверх, дав понять, что разговор окончен.
Адвокат Пинтос не заставил себя долго ждать и срочно явился в дом Герреро.
Исабель приняла его в кабинете, и чем дольше она слушала этого человека, тем больше ей становилось не по себе.
— Вы хотите сказать, — резко спросила девушка, — что мы разорены, что у нас не осталось ни центаво?
От долгого и неприятного разговора адвокат вспотел и поминутно смахивал со лба носовым платком обильные капли пота. Он явно нервничал и сидел как на иголках, тяжело и протяжно вздыхая.
— Я бы сказал, — запинаясь, начал он, — как бы это помягче выразиться…
— Говорите же, наконец! — приказала Исабель.
— Понимаете ли, дело в том, сеньорита, что все заложено. Все операции убыточны.
Наконец он перестал мямлить и прямо ответил на поставленный хозяйкой вопрос:
— Да! Да!
— Что да? — Девушка встала и, повысив тон, с раздражением повторила вопрос: — Мы разорены? Да или нет?
— Честно говоря, да! — ответил Пинтос, и в его беспокойно бегающих глазах блеснул злорадный огонек. — Вы разорены. У вас ничего нет. Вся недвижимость заложена… Это самое точное определение, вы разорены!
Адвокат промокнул влажное лицо, потом протер липкие ладони рук и не спеша встал.
Исабель на какое-то мгновение растерялась, но сумела взять себя в руки и строго, свысока посмотрела на адвоката. Не ожидая от хрупкой девушки такого самообладания, он медленно опустился на прежнее место.
— Мадам Герреро, к сожалению, — как бы оправдывался Пинтос, — в последнее время не прислушивалась к моим советам, заключала невыгодные сделки, расходовала слишком много средств. Меня все это очень беспокоило, и тем не менее каждый раз, когда я говорил ей об этом, она обрывала меня.