Маньяк всегда прав
Шрифт:
– Дурак! Станислав узнает, придушит тебя, как щенка. Ты еще пожалеешь… Эй, ты! Ну, выпусти меня отсюда! Пожалуйста. У меня дома маленький сын… Слышишь?
И вдруг лампочка погасла.
Кромешная темнота окутала Ольгу. И тут же истошный крик раздался в подвале.
Но безответно…
Глава 14
Первое, что почувствовал Валерка, когда к нему вернулось сознание, – это боль. Резкую, жгучую боль, разливавшуюся по всему телу. Казалось, на нем не было живого места!
Хотелось
Немного облегчало его страдания лишь то, что по дну лесной канавы, где он лежал, протекал ручей. Он немного приглушил боль. Но долго лежать в воде тоже нельзя. Недолго и простудиться. Тогда все. Конец. К тому же Валерка не знал, сколько времени находится тут.
Но мысль, что он живой, – ободряла. Хорошо, что этот психопат – немой, – как ни старался, не забил его до смерти…
Сейчас главное – выбраться из этой проклятой канавы. Усилие – и он уже перекатился на живот. Опустил в ручей разбитое лицо, на котором засохшая кровь стала коркой. И эту корку он сдирал ногтями до тех пор, пока не очистил. Терпел боль и сдирал.
Потом пил мутноватую воду большими глотками. Пил долго, даже когда уже не хотелось пить. Чувствовал: вода не только остужает внутренний жар, но и придает силы.
Где-то далеко послышался протяжный гудок электрички.
Валерка затаил дыхание, прислушался.
«Ну, так и есть! Электричка!» – обрадовался он. Двойная радость: первая – он жив, и вторая – не одинок здесь. Раз есть железная дорога, значит, есть и люди. Лишь бы только его заметили!
Он попробовал выползти из канавы и не смог. Даже малейшее движение отдавалось резкой болью в позвоночнике. И он понял, почему ощущал внутри нестерпимый жар.
Этот немой перебил ему позвоночник, а значит, ходить он уже не сможет. И не только. Любое, даже самое незначительное движение может привести к полному параличу.
Валерка стиснул зубы и застонал. Худшего он не мог и предположить. Теперь ему остается лежать здесь, на дне канавы, и медленно умирать. Причем смерть эта будет мучительной.
По расчету Топольского, он уже должен был умереть, но каким-то чудом остался жив. И было бы большой глупостью сдаваться просто так. Особенно теперь, когда он в сознании. И пусть он не может двигаться. Зато может кричать, звать на помощь.
И Валерка закричал, хотя сделать это тоже было нелегко. Приходилось напрягаться, что отзывалось резким покалыванием в позвоночнике. Но в его положении крик – единственное спасение. Значит, надо терпеть. И Валерка терпел.
Уже когда голос настолько ослаб, что он сам едва его слышал, парень увидел остановившегося на краю канавы человека в резиновых сапогах и с корзиной в руке.
Тот ошалело уставился на лежащего в ручье парня с разбитым лицом и растерянно спросил:
– Ты чего там делаешь? – но тут же сконфузился от несуразности своего вопроса.
– Отдыхаю, – пролепетал разбитыми губами Валерка и добавил: – Ты бы помог добраться мне до больницы?
Человек с корзиной сделал озадаченное лицо:
– До больницы? У нас тут нет больницы. Только амбулатория в деревне.
– Я согласен и туда, – Валерка показал часы на руке. – Видишь, часы? Они очень дорогие. Я тебе их подарю, только помоги мне…
Глава 15
На столе у Камагина зазвонил телефон.
Капитан поднял трубку и услышал голос, показавшийся не то чтобы странным, а скорее испуганным. Голос человека, которого жизнь загнала в угол.
– Капитан Камагин, – представился опер. – С кем я разговариваю?
– Валяев. Моя фамилия – Валяев.
Сидевший рядом лейтенант Зуев едва не подскочил на стуле:
– Откуда звонит? Спроси, Николаич!
Но тот погрозил ему пальцем, и лейтенант плюхнулся на стул.
– Ну, как дела у тебя, парень? – как бы между прочим поинтересовался капитан дружелюбным тоном. Чувствовал, Валяев позвонил неспроста. Он хочет что-то сказать.
«Кажется, дела у него – дрянь. Раз сам позвонил, – решил Камагин и не стал торопить парня. Пусть выговорится до конца. Все, что накипело на душе, пусть скажет. – Видно, он напуган. И теперь главное – не напугать его еще больше. Никаких лишних вопросов».
– Я знаю, кто убил Наташу и убивает других девушек, – волнуясь, произнес Валерка.
Камагин слышал, как он прерывисто дышал в трубку.
«Он знает. Интересно, кто же? Кажется, самое время спросить его об этом».
– Прекрасно. И ты нам хочешь сделать заявление?
– Да. Хочу. Они пытались убить меня. Я боюсь, – голос в трубке задрожал.
«Пора спросить: где он?» – решил капитан, хотя отследить звонок и так не составляло труда.
Лейтенант Зуев сбегал в соседний кабинет и оттуда позвонил на АТС.
– Скажи мне, где ты находишься? – спросил Камагин, решив проверить, не соврет ли паренек.
Оказалось, не соврал.
– Ладно. Жди меня. Я скоро к тебе приеду, и мы потолкуем, – пообещал капитан и, когда Валяев положил трубку, сказал Зуеву: – Значит, он в загородной больнице. Нам необходимо как можно быстрее навестить его. Пока он опять не вздумал смыться.
Зуев охотно согласился. Для него сбежавший Валяев еще оставался подозреваемым. Да и личная обида к нему имеется за этот побег.
И хотя Камагин отмалчивался, но Зуев сам знает, что поступил он правильно, ухватился за этого Валяева, и оказалось – не зря. Подозреваемый теперь готов назвать убийцу, маньяка. А может статься, он и сам причастен, потому маньяк и решил убрать его. Так рассуждал молодой лейтенант, топая по длинному коридору за своим наставником – капитаном Камагиным.
– Я думаю, нам самое время наведаться в Красную Сосну, – предложил Камагин лейтенанту после детального опроса Валяева.