Маньяк
Шрифт:
И в этом мгновенном движении и в ее словах сказалась вся ее прекрасная природа. Коля шел рядом, молчал, и не знал что ей сказать.
Они прошли молча, наверное, еще сто шагов, и вдруг она, чуть-чуть повернувшись к нему лицом и посмотрев на него, тихо спросила:
– Ты любил меня?..
– Ты для меня стала совсем родная, - сказал Коля.
– Даже так?..
– сказала она.
И в эту минуту Коля увидел, что он понятен Кате весь абсолютно со всеми своими чувствами, мыслями, и надеждами, и любовью, и уважением к ней со всеми своими потрохами. Что ей ничего не нужно объяснять, что она так его глубоко уважает и понимает, и поняла
Коля всегда знал, что любимая женщина должна уходить первой. Но тут он сразу ушел первым.
И между прочим, Катя со своей "дикой прической" уже была настолько красивой, что все мужчины оглядывались на нее, когда они шли рядом, и Коля это видел.
Тут только можно было повторить слова Пушкина: " Я вас любил, любовь, еще быть может, в душе моей угасла не совсем, но пусть она вас больше не тревожит: я не могу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно,безнадежно, то нежностью, то робостью томим, я вас любил так искренне, так нежно,как дай вам бог любимой быть другим." Коля знал, что не имеет права на эту любовь. Поэтому больше он об этом не думал. Старался не думать.
Катя принадлежала к тем женщинам, не любить которых было невозможно. Если ты встретил такую девочку, ты проживешь счастливую жизнь. Это как море, чистое, живое, вечно бесконечное море, которое нельзя никогда выпить, потому что оно никогда не кончится.
С такой девочкой можно стоять ночью в подъезде под звездами, и все это будет правда.
То, что не удалось Петрарке, Чехову, Пушкину, Лермонтову и Бетховену получилось бы с такой девочкой. Просто ее нужно встретить. Просто такая девочка, как редкий подарок, как все настоящее, так редко.
40
Коля скептически относился к парням. По опыту он знал, что почему-то они в конце концов почти никогда не могли составить ему конкуренцию. Он немало видел, как они насилуют скопом в общагах чьих-то ихних девушек, и никогда не было случая чтобы кто-то из этой толпы отказался. Так же было и во время второй мировой войны, когда их отцы были солдатами. Хотя в других местах и условиях это были вроде бы нормальные люди. Поэтому внутренне Коля презирал 90% парней и мужчин, хорошо зная их скотство. Когда какая-то девушка не хотела с ним ходить, когда он только начинал за ней ухаживать, и превозносила качества своего парня, Коля думал: "Где же ты нашла такого настоящего парня. Вот бы увидеть этот мир правды, порядочности. Сразу же пошел и женился бы на его сестре. Как же этот идеал сделал из тебя... на которой невозможно жениться." Хотя было понятно, что большого значения это для этих девушек не имеет, и вообще неважно кто в этот момент оказался с ней рядом на лавочке. Мог оказаться и Коля. Коля не считал себя идеальным человеком или чем-то подобным, ни к кому никогда не предъявлял претензий, никого не осуждал, и вообще считал это глупостью: что-то требовать и ждать от другого человека. Просто он воспринимал только то, что было ему лично близко и понятно. Вот и все. Людей, пытающихся переделать мир, он считал искренними идиотами.
Большинство людей не понимают самых простых вещей, и не поймут, и требовать этого от них невозможно. Они живут по обстоятельствам, а не по законам моральной или нравственной нормы.
Поэтому Коля понимал, что проявлять нормы права можно только с такими людьми как ты сам. И все разговоры об этом бессмысленны и бесполезны. Сделать людей одинаковыми и немыслимо и невозможно, и ничего хорошего из этого не получится. И осуждать кого-то не нужно. Это глупость. А она дана человеку только один раз. Зато ее никто и никогда уже не отнимет.
Лежа на верхней полке качающегося вагона, Коля вспоминал своего отца, рассказывавшего ему многочисленные истории о пошлости и подлости многих людей, которых он хорошо знал и видел. Его отца всегда поражала и удивляла их подлость, он не понимал зачем они все это делают и зачем им это нужно. Больше всего его отца удивляло, что окружающие люди к таким вещам относились как к норме, и потом всегда относились к таким людям как к своим, и поддерживали с ними дружеские отношения. "Раньше такое у нас было не принято, - говорил отец, - Раньше, если кто сделал такую гадость, обманул кого-нибудь, это был конченный человек. С ним больше никто не имел дела." Рассказав однажды такую историю, он добавил: "Когда Господь Бог спросит меня: - Что ты делал на земле?
– я ему скажу: - Я жил среди неандертальцев." Правда, такие настроения были у его отца не всегда. И хотя отец был ему чужд, и не любил его матери, и во многом был мелочен, он был Коле понятен. При всех своих недостатках и мелочности он был человек честный, это был человек, готовый умереть за Родину в окопе со своими солдатами, если бы он был командиром роты во время войны. На этот случай это был бы самый надежный человек. Коля лежал на жесткой покачивающейся полке вагона, и вспоминал любовные истории своего отца, и ни одной, кроме истории своей матери, не мог вспомнить. Получалось так, что он либо совсем не знал своего отца, либо этих историй у него просто не было.
41
Когда Коля жил и работал в Москве, у него там тоже была история с одной девушкой. Она оказалась дочкой начальника милиции.
Света училась в десятом классе. С самого начала она и не думала убегать, уклоняться от Коли, и всегда после двух часов дня появлялась на аллее в сквере около своей улицы. Она игнорировала Колю в течении небольшого времени, но потом они постепенно разговорились.
Когда она подходила к Коле, то всегда гипнотизировала его своими рысьими глазами. Было такое ощущение, что она заранее что-то хочет ему сказать, или о чем-то спросить, или что-то такое про него знает особенное. Но когда они потом начинали говорить, то оказывалось, что это не так. Может быть, такое ощущение у Коли появилось, потому что он ее еще недостаточно хорошо знал.
Эту девочку нельзя было просто так сразу пригласить на свидание, это была строгая девочка. Как раз такие Коле и нравились. У нее был ряд хороших качеств. Она не разу его не спросила, какая у него тачка, или что-нибудь такое подобное. Она была умная девушка, и оценивала человека не по внешнему виду. По первым же словам Коли она поняла что это развитый человек, способный социально обеспечить и себя и семью. И этого ей было вполне достаточно.
В Москве Коля одевался "по пролетарски", т.е. по простому. Это делалось специально, чтобы Колю в метро и в электричках не цепляла милиция, - все-таки московской прописки у него не было.
Он был одет по-простому, в старенькую дешевую китайскую куртку с капюшоном, и другие торговцы в электричках называли его "Коля капюшон". Ходил он в стоптанных и сбитых башмаках.
Несмотря на это Света сразу назвала ему свое имя, как только увидела что он пришел уже во второй раз, и ведет себя адекватно.
Коля говорил ей то, что и должен был бы сказать парень в такой ситуации в каждую следующую минуту. Это была классика, простая русская школьная классика, и Света его понимала. Эта симпатичная девочка, высокая стройная брюнетка, после нескольких первых встреч и разговоров вычислила Колю среди своих многочисленных ухажеров, и разрешила ему с собой общаться.
У нее не было парня и она еще не имела половых опытов. Коля спросил ее об этом. Если он начинал серьезно относиться к девочке, он в той или иной форме всегда спрашивал ее об этом. Иначе он за девушкой просто не ходил, и не понимал смысла в этом. Красивых девочек вокруг было много, на каждой улице, и в каждом доме, и в большинстве случаев они были доступны. Коля, честно говоря, не видел между ними большой разницы. Любить девушку за внешность, за индивидуальность он был неспособен. Сначала должна быть порядочность, честность, качество, потом все остальное. Коля был согласен со своим отцом, когда тот говорил: