Манзовская война. Дальний восток. 1868 г.
Шрифт:
Узнав об этом и предполагая, что отряд Маркова должен быть уже около Никольской, позади манз, ввиду чего они могут переправиться через Суйфун и уйти за границу горными тропами, Тихменёв телеграфировал Нейману предписание выступить в ночь с 28 на 29-е из Раздольного со всеми наличными 70 солдатами и не взирая на соотношение сил атаковать хунхузов, чтобы задержать их до подхода отряда Маркова, что позволяло последнему ударить по неприятелю с тыла. Вместе с тем полковник известил о сожжении Суйфунской лейтенанта Этолина, приказав ему перехватить разбойничьи шайки, если им вздумается прорваться к Владивостоку.
Увы! Отсутствие привычки к быстрому исполнению приказаний, не сложившейся в условиях скорее хозяйственной, чем боевой подготовки предыдущих лет, а главное непонимание требований военного времени и на этот раз, как ранее под Никольской, повредили успеху дела. Штабс-капитан Нейман хотя и доложил по телеграфу, что выступил в ночь, но в действительности отправился только утром 29 мая и шёл очень медленно. Тем временем,
Прибывший 24 мая в Камень-Рыболов с 75-ю уссурийскими казаками, Марков присоединил к ним 138 солдат, преимущественно 3-го батальона, с двумя офицерами, поручиком Дубининым и инженер-поручиком В.П. Зотиковым, а также батальонным медиком Кумбергом. На следующий день отряд тронулся к Никольской, но шёл чрезвычайно медленно, сделав 80 вёрст до Дубининского за 5 дней. Забайкальский казак, участвовавший в нескольких сплавах по Амуру, Марков сумел понравиться М.С. Корсакову и получил назначение командиром Уссурийского пешего батальона, но оказался не на своём месте. В боевой обстановке действия подполковника отличались вялостью и нерешительностью.
По пути Марков оставил на станке Мо трёх человек, а на Утёсном — 38 для караула и подвоза продовольствия отряду. Считая дорогу на Раздольный вполне безопасной, он решил, дойдя до Дубининского, не идти к Никольской, как было приказано, а повернуть к Суйфуну и подниматься в верховья реки. Исходя из тех же соображений, подполковник отправил с Утёсного в Раздольный следовавших при отряде дивизионного врача Приморской области статского советника B.C. Плаксина, механика амурского телеграфа Краевского, 15 Никольских крестьян и разное имущество, включая вещи поручика Зотикова, сопровождаемые его денщиком. Дальнейшие события хорошо известны нам благодаря подробным сообщениям нескольких очевидцев.
«Не доезжая (в тот же день) до Дубининского пяти вёрст, — писал доктор Плаксин, — мы сделали привал на мосту за Дубининскими хребтами и заметили отсюда, что со стороны Лефу движется какая-то масса по возвышенности за падью (глубокая лощина) к Суйфуну в 6-7 верстах от нас. Так как через эту падь идёт манзовская тропа через мост, на котором мы отдыхали, и отсюда поворачивает направо к Суйфуну, ... то мы снялись с моста и, дойдя до хребтов, я приказал обозу идти по дороге к Дубининскому и за деревьями возле дороги остановиться, а сам с мужиками поднялся на сопку следить за массою, с тем что, если это манзы и не в значительном числе, то атаковать их и забрать в плен, а если есть скот, то отбить и оный для Никольских крестьян. Далее можно было различить, что людей немного, человек 8, и с ними 11 штук скота. Не знаю, заметили ли эти люди нас, или нет, только они не пошли по тропе, ведущей к мосту, а следовали по прямому пути к Суйфуну и, дошедши до речки, имеющей в одном месте высокие кусты, засели в них. Тогда мы с Краевским, не смотря на позднее время (7 часов), решились напасть на манз и отбить скот. Посадивши пять человек на имевшихся у нас наличных лошадей, я приказал им скакать и оцепить манз с правой стороны, а сам с остальными мужиками и с Краевским пошёл позади, чтобы оцепить слева, сзади и спереди. Подошедши к кустам на выстрел, мы пустили в них несколько пуль и продолжали приближаться всё ближе; тогда из кустов вылезли шесть манз и с поднятыми руками подошли к нам. Связавши их и захватив 8 отличных быков и 3-х молодых лошадей, возвратились назад и прибыли на Дубининский пост в 12 часов ночи 29-го числа. Так как на месте, где взяты манзы и скот, было много разных вещей: железа, котлы, мешки с мукой и проч., то я послал четырёх верховых за этими вещами. Посланные, доехав до места, заметили на том же месте, где взяли манз, большой манзовский отряд, двигавшийся к мосту. Один из мужиков приехал в Дубининский и сказал, что Марков остановился около моста и просит представить к нему пленных. С пленными отправилось 6 мужиков, три сигналиста (телеграфиста) и Краевский, а я с 7 мужиками и с денщиком поручика Зотикова остался на Дубининском. Спустя час времени мы заметили всадников, едущих по дороге от Никольского к Дубининскому и на расстоянии вёрст трёх за ними громадную силу пешую. Оказалось, что это манзы. Всадников было 16, нас 8 человек с ружьями, лошадей с нами была одна. Послав верхового Зотикова денщика к Маркову, я с мужиками хотел встретить верховых манз выстрелами, но мужики побежали за речку, и я за ними последний. Мужики ушли от меня далеко, а я тащился шагом. Двое из манз, подъехавши к речке, пустились по берегу вперёд, чтобы перехватить нам дорогу, а трое, заметив меня отсталого, начали по мне стрелять на расстоянии шагов 150 (выпущено 5 выстрелов); но так как они не нашли удобного места для переправы, то я успел дойти до берега речки и залёг в кустах, где пролежал с 11 часов утра до 9 часов вечера и удивлялся одному, почему наши солдаты, пришедшие спустя час по появлении разбойников у Дубининского, не бросились тотчас же на них, а перестреливались, стоя на одном месте ровно 6 часов и потом уже сделали наступление»88.
Рассказ доктора Плаксина свидетельствует, что Марков узнал о движении китайцев почти случайно. Он не высылал разведки и уже готовился свернуть к
«Шли из Камня Рыбаловов спокойно, — писал Зотиков, — и вдоволь спали до 29-го числа, но в этот день случился маленький казус. Утром в 5 часов на пути из Утёснаго в Дубининский были замечены двое манз; мы, конечно, отправились ловить их, поймали и нашли несколько вьюков имущества. Ловля и допрос продержали нас до 11 часов. В 12 мы расположились привалом в 5 верстах от Дубининского. Сюда были приведены ещё 6 человек, пойманных накануне крестьянами. ... Пока мы пили чай на привале, скачет верховой, мой Михайло, со станка и кричит: «Манзы, манзы, много». Машинально поскакал я вперёд с 6 казаками и Михайлом. Мысль, что собаки пропадут и всё моё имущество, заставляла меня лететь, и действительно гнал, но уже было поздно. Выехав на гору, под которой стоит пост, я увидел его совершенно окружённым и уже во власти разбойников, и в то же время с правой стороны показалось несколько конных, скакавших прямо на меня и так быстро, что одна лошадь без седока подскочила ко мне вплоть.
Всё это сопровождалось страшным гвалтом; хунхузы заметили меня, когда я хотел схватить лошадь, и подняли пальбу, засвистели пули; обернулся и вижу, что со мной только 3 казака и Михайло, остальные отстали. Делать было нечего, надо спасать свою шкуру, повернул лошадь и поскакал, погоня за нами к счастью пешая. Проскакав 200 сажень, лошадь Михаилы была подстрелена и упала, но страх был так велик, что он и пешком почти не отставал от нас. Наконец то убрались. По дороге встречаю Маркова, едет себе не торопясь, думая, что всё пустяки, как было до сих пор, кричу ему: «Скорее, скорее», а он командует: «Стой». Наконец пришли к оврагу и видим на противоположном крутом скате рассыпавшихся разбойников. Завязалась перестрелка. Расстояние было 500 шагов.
Не знаю, помнишь ли ты местность около Дубинина поста. Направо находится совершенно ровная и открытая местность, а налево сопка и лес. Было около часу, когда началась перестрелка. Перестрелка самая бесплодная; солдаты стрелять почти не умеют. В два часа какая-то шальная нуля залетела мне в ногу и прошла сквозь икру. Злость взяла меня страшная. Приставал я и прежде к Маркову, чтобы атаковать с поля во фланг, но безуспешно, а тут почти разругался. «Вот изволите ли видеть, их много», -был один ответ. Прошёл час и другой, успел я сходить за 5 вёрст на перевязку, вернулся назад, а дело всё в том же положении; храбрый забайкалец потерял одного казака убитого и одного барабанщика раненым, а всё по-прежнему пукал да пукал. Было 5 часов, когда увидели с горы, что половина разбойничьего обоза потянулась назад и ушла под прикрытием 50 человек. Убедившись теперь, что их стало меньше, Марков велел стягиваться направо. Вышли направо, и тут разбойники побежали без выстрела, бросая всё. Разумеется, наши гнали и били. В версте от поста отбили вторую половину обоза (первая так и ушла). Прихрамывая, бежал я сзади ещё версту, а потом вернулся на станцию. Там остались следы страшных гостей; ни окон, ни дверей, даже пол разломали до последней доски. ... Через полчаса привезли возов 10 отбитой добычи. К общей радости почти все вещи оказались целы, потерпел только Краевский. ...
Результатом этого дня были с нашей стороны, один казак убит и двое ранены (в том числе и я). Разбойники потеряли около 50 человек, много пороху, свинцу, ружей, два знамени с надписью «смерть русским», несколько пудов муки и много разного хлама. Убежало их около 300 человек и обоз в 10 возов. Протянув на 6 часов глупую перестрелку, выпустив почти половину всех своих патронов, Марков, конечно, не мог преследовать за темнотой, между тем, как клад давался в руки. Атакуй тремя часами раньше, и шайка если бы не была истреблена окончательно, то лишилась бы всего обоза и конечно рассеялась, а теперь всё-таки имеем перед собой шайку довольно страшную для мелкого отряда. Марков, имея 200 человек, только и отвечал: «Изволите видеть, их там много», и потом в подтверждение слов своих говорит, что держались они шесть часов, значит была сила (при чём поднимает палец). Весь следующий день, т.е. 30-е число посвящён разбору добычи. Казаки нагрузились до того, что не могут нести. 31 пошли до Никольского. Там картина страшная — всё выжжено, трупы не похоронены; сам собственными глазами видел человеческую ногу обгрызенную собаками, а один из крестьян узнал труп своей старухи и просил закрыть. Куда скрылись манзы, неизвестно. Марков предполагает, что манзы пошли вверх по Суйфуну и пошёл за ними»89.
Благодаря разысканиям Н.М.Тихменёва и рапорту И.В.Фуругельма мы можем пополнить и уточнить описание Зотикова. Возглавляемые «цымухинским жителем Чунгофа», манзы заняли позицию на поросшей густым кустарником опушке редкого леса, покрывавшего склоны сопки, возвышавшейся над окружающей местностью. В 500—600 шагах от неё, за небольшим гребнем, залегла цепь из казаков и солдат. На левом фланге, в 400 шагах от манзовской позиции, находилась промоина старой дороги, глубиной около 2 аршин (1,42 м). Солдаты воспользовались ею как траншеей и именно отсюда сумели нанести неприятелю наибольшие потери. На правом фланге манзы сами подползли кустами вперёд и сблизились с отрядом Маркова до 470 шагов. Противников разделяла топкая долина речки Тудагоу.