Маори

Фостер Алан Дин

— Тихо! Конечно, кое-кому это может не понравиться, но я заявляю, что парень стоял лицом к господину Коффину, когда получил этот удар. У него была возможность заблокировать его, увернуться или ударить в ответ. Так что, господа, я объявляю Коффина победителем в этой честной драке!

Через минуту на этом самом месте схватилось на кулаках уже не меньше десятка человек. Те, кто ставил на Коффина, хотели забрать выигрыш, но другие с этим не согласились. Способ выяснения подобных спорных вопросов в Корорареке был известен, увы, лишь один…

Впрочем, никто уже не обращал внимания на Роберта Коффина, который бросился бегом вверх по улице. Парусный мастер разрешил ему воспользоваться своей черной кобылой. Когда Коффин с разбегу прыгнул в седло, лошадь всхрапнула, ударила копытами в грязь и сразу же понеслась.

За спиной Коффина кипела драка, но он ничего не видел и не слышал.

Он пришпоривал лошадь, мчась вдоль улицы. В разные стороны шарахались моряки и добропорядочные граждане. Он не обращал на них внимания и только изредка бросал отчаянные взгляды на горизонт, где садилось солнце.

Глава 9

До конца дня оставалось не более двух часов. Коффин пришпоривал лошадь и последними словами клял себя за это идиотское опоздание. Ведь Голдмэн же напоминал ему о продаже льна! Сегодня маори намеревались предложить предпринимателям Корорареки весь лен и нитки, которые у них появились за последние три месяца. Если он прискачет слишком поздно и продажа уже будет заключена, он на целый квартал останется без покупателей оснастки. На целый квартал!

Он еле сдерживал себя, чтобы не начать изо всех сил хлестать лошадь. Все-таки он взял ее напрокат. Она принадлежала другому человеку, и Коффин не знал ее возможностей. Вдруг он загонит ее раньше, чем прибудет на место? Вот тогда крушение надежд, которые еще в нем оставались, будет неминуемо. Пешком он уже никуда не поспеет. Поэтому молодой капитан лишь слегка пришпоривал лошадь, позволяя ей избирать собственный темп, и только молил Бога, чтобы заход солнца замедлился. Он знал, что как только диск коснется верхушек деревьев, продажа закончится.

Скачка казалась такой же долгой, как и все обратное плавание с Южного Острова. Однако, солнце еще продолжало бросать на землю прощальные лучи, когда он остановил взмыленную кобылу у привязи и соскочил с нее. Где-то совсем рядом на каменистый берег шумно накатывались океанские волны. Рядом у привязей терпеливо дожидались своих хозяев другие лошади. Они не обратили на взволнованного человека никакого внимания. Тут и там стояли пустые тележки и фургончики, дожидаясь, пока в них загрузят купленный у аборигенов лен и нитки. Неподалеку небольшой группой собрались кучера, которые о чем-то негромко переговаривались, перекидывались в карты и равнодушно смотрели на Коффина, который как угорелый бежал вверх по холму.

Наконец он оказался на месте. Некоторые покупатели оглянулись на прибывшего в расстегнутой рубахе, с всклоченными на ветру волосами, тяжело дышавшего их коллегу. Впрочем, внимание подавляющего большинства людей было приковано к открытой поляне, где кипела суматоха и выкрикивались цифры. Все это служило доказательством того, что торги, слава Богу, еще не закончились.

Под деревьями на опушке было установлено несколько длинных, грубо сколоченных столов. На каждом из них были разложены тяжелые связки льняной пряжи и ниток. Были здесь и грубовато связанные канаты. Впрочем, товара оставалось очень мало. Тут и там Коффин видел людей, которые увозили с поляны тачки и тележки, доверху груженые купленным льном.

С одной стороны поляны выстроился ровный ряд дощатых навесов. Под ними стояли люди в деловых костюмах и укрывались от палящих лучей заходящего солнца и возможного дождя. Они обменивались между собой впечатлениями и передавали из уст в уста общегородские слухи. Торги потихоньку завершались.

Приглядевшись, Коффин узнал многих из присутствующих. Там был кое-кто из местных воротил, но подавляющее большинство составляли люди ранга Элиаса Голдмэна, представители ведущих предпринимателей Корорареки. Из самых ведущих, похоже, был только один Уильям Лэнгстон. И хотя он был конкурентом Коффина, молодой капитан думал попытаться перекупить у него часть льняной пряжи.

На противоположной стороне поляны стояло небольшое маорийское строение. Оно было лишено деревянных резных украшений, в которых аборигены были признанными мастерами. Очевидно, они не придавали этой постройке большого значения и использовали лишь в качестве временного укрытия. И все же внешний вид этой постройки маори делал европейские навесы каким-то низенькими и убогими.

Около маорийского навеса стояло несколько вождей. Они тихо переговаривались между собой. Их одеяния были довольно элегантными. Столь же элегантно одетых людей можно встретить только на Стрэнде. Один плащ привлек особенное внимание Коффина: он весь полностью был сделан из перьев кеа.

Коффин еще раз осмотрелся кругом и, не заметив ничего примечательного, направился в сторону Лэнгстона. Однако в самый последний момент он изменил курс и стал приближаться к человеку, одежда которого была не похожа ни на одеяния маори, ни на костюмы прочих предпринимателей.

— Парсон Метьюн?

Человек повернулся к Коффину своим загорелым лицом. Тощий, словно кусок солонины, он по возрасту был почти ровесником Коффину.

— Роберт Коффин, как же, как же! Очень удивлен, что вы появились только сейчас. Можете считать, что эти торги вы проиграли, друг мой.

— Мне это уже ясно, Парсон, — нетерпеливо проговорил Коффин. — Теперь мне нужно знать, как они проходили? Кто что смог приобрести?

Метьюн улыбнулся.

— Господь всех одаряет поровну, Роберт. Разве вы этого не знаете?

— Еще как знаю. Ладно, черт с вами, за деловую информацию и вправду надо платить. А теперь скажите: какие назначались цены?

— Язычники сегодня почти не торговались. Отдавали с первой-второй цены. Поэтому так быстро все и закончилось.

— Кто купил больше всех? Метьюн ответил, не колеблясь:

— Вам, без сомнения, известен господин Тобиас Халл?

Проклятие!

Халл не продаст Роберту Коффину ни одной льняной нитки, даже если б знал, что молодой капитан хочет свить из нее веревку и повеситься.

Коффин напряженным взглядом еще раз обвел всех присутствующих. Халла не было под навесами. Его не было видно и на открытом месте. Это на него похоже! Он не строил из себя джентльмена, как, например, Абельмар или Джон Халуорси. Халл всегда предпочитал держаться особняком, если это не начинало мешать его бизнесу, только в этих случаях его можно было встретить среди людей. Он был умен и безжалостен во всех жизненных вопросах. Больше всего на свете он не любил Роберта Коффина, которому за короткое время удалось стать сильнейшим его конкурентом и удачливым предпринимателем.