Маори
Шрифт:
— Ты хочешь, чтобы мы с каждым днем становились все больше похожи на пакеа? — спросил Канехо.
— Если в этом есть польза для нас, то что же здесь плохого? — возразил Арита.
— Плохо то, — спокойно возразил Мотави, — что мы забудем, что мы маори, и что это наша земля. Мы забудем, что пакеа находятся здесь только потому что мы разрешили им это, — Его взгляд скользнул за круг вождей. — Уже сейчас некоторые пакеа говорят о том, чтобы забрать всю землю себе.
Это вызвало настоящий взрыв возмущения среди арики, как и предполагал Мотави. Даже Те Ровака был ошеломлен.
— Они
— Я слышал подобные разговоры, — Арута сделал неопределенный жест рукой. — Пакеа — такие же как маори. Некоторые могут сболтнуть все, что угодно, когда наберутся слишком много пива.
В доме собраний раздался смех. Когда он замер, Мотави продолжил:
— Я не возражаю против торговли с пакеа. Я возражаю против того, чтобы они и дальше покупали нашу землю, — он согласно кивнул Те Ровака. — Ты прав, когда говоришь, что мы должны приобретать у них ружья и порох для сражений с южными племенами. Но они должны помнить, кто здесь хозяин и кому они обязаны длительным пребыванием на этой земле.
Канехо поднялся, слишком разгневанный, чтобы продолжать сидеть.
— Что случилось с маори, что они сидят и обсуждают все это как дети, — он свирепо взглянул на Те Ровака, возмущенный примиренческим подходом Мотави. — А тебя не волнует, что моряки пакеа берут наших молодых женщин? Что они возвращаются к нам развращенными и ограбленными?
— Женщины делают то, что делают женщины, — пробормотал один из вождей.
— Мы не можем удержать их от страсти к драгоценностям и деньгам, которые моряки им предлагают. Что плохого в любви между пакеа и маори? Кроме того, многие из тех, что уходят с моряками, были развращены и до того, как легли с ними.
Снова смех огласил дом собраний. Раздосадованный и пристыженный, Канехо снова сел, ворча себе под нос:
— Им надо показать, кто здесь хозяин.
— Я не заинтересован в том, чтобы им показывать, — Те Ровака тоже сел, — мне хорошо в моем па. Я торгую с ними, когда я хочу, а не когда они. И если я говорю им уйти, — он сделал широкий, смахивающий жест рукой, — они уходят, и остаются в своих па. Тех, кто покупает у нас землю, мало, а животных у них много. Если мы захотим, то можем забрать у них крупный скот и овец, и выгнать этих немногих пакеа. Так что пока нет необходимости убивать их, лучше дать пакеа усердно работать. И если мы захотим попробовать их животных, то нет ничего проще позаимствовать одного-другого.
Теперь большинство было настроено в пользу Арута и торговцев. Канехо был подавлен, а Мотави не был уверен, как ему продолжать. В этой ситуации все были очень удивлены, услышав новый голос, раздавшийся из глубины дома собраний.
— Я согласен с Канехо и Мотави.
Все обернулись и посмотрели в тень, откуда вышел говоривший. Он был приземистый и сильный, в нем чувствовался воин. Он не был похож на оратора, но говорил легко и свободно.
— Пакеа стали слишком самоуверенны. Некоторые берут земли, не заплатив вперед. Но торговля также важна. Пакеа нужен урок, а не длительная война. Я не буду просить моих братьев присоединяться ко мне в этом деле, но станут ли они останавливать меня, если я решу один показать пакеа, кто здесь хозяин?
Арута прищурился, стараясь лучше разглядеть говорившего.
— Я знаю тебя. Тут не надо долго думать. Ты сражаешься ради добычи и удовольствия.
— Да, ради того и другого, — с готовностью ответил говоривший. — Разве не так поступают маори? Пакеа могут быть полезны, если будут знать свое место.
Арута кивнул.
— Какова твоя цель?
— Показать пакеа, что может сделать маори, если захочет. К Канехо вернулся его энтузиазм.
— Мы сожжем фермы и уведем весь скот. Говоривший посмотрел на него презрительно.
— Любой татуа может сжечь ферму. Мы должны преподать им такой урок, который они не скоро забудут. Только тогда они станут относится к нам как к равным в нашей стране. И я, Хоне Хеке, это сделаю. У меня есть тысяча воинов. Присоединится ли ко мне кто-нибудь из вас?
— Я, — немедленно сказал Канехо.
— И я, — добавил Мотави. Хоне Хеке кивнул.
— Хорошо. Этого будет достаточно, — он посмотрел на остальных арики. — Будет ли здесь кто-нибудь пытаться нас остановить?
Вожди посмотрели друг на друга и в конце концов опять на старого Арута. Пожилой арики хорошо подумал прежде, чем ответить:
— Мы не будем помогать тебе в этом деле, но и мешать тоже не будем. Пакеа знают как сражаться. Они себя защитят. Хоне Хеке сплюнул на пол.
— Только не эти пакеа. Они все время пьяны. Хотя они владеют чудесным оружием, но они не воины. Пу, ружье, хорошо только тогда, когда его держит воин. Вы увидите сами. Я, Хоне Хеке, вам это покажу!
Он развернулся и покинул дом собраний. Канехо и Мотави ушли вместе с ним. Те Ровака подошел и встал рядом с Арута. Оба они посмотрели на дверь, через которую вышли молодые воины.
— Это будет плохо для торговли, — сказал Те Ровака.
— Да, — грустно сказал старый вождь, — и будет еще хуже, если они победят.
Глава 3
— Роберт?
Поначалу он испугался, что ему опять снится один из тех беспокойных снов, которые мучили его годами. Постепенно, уловив несколько отдельных звуков, он понял, что это реальный мир. Холли была совсем рядом, он чувствовал мягкие складки ее ночного халата. Она трясла его за плечо и шептала:
— Роберт, проснись.
Он заворочался, все еще полусонный, не понимая в чем дело. Медленно приоткрыв глаза, он был готов встретить резкий удар солнечного света через окно спальни. Но его не было. Слегка розовеющее небо было видно сквозь импортное стекло. Он заморгал.
— Дорогая, еще ночь на дворе.
— Ты что, не слышишь, Роберт? Она сидела на кровати и смотрела в то же окно. Напряжение в ее голосе отражалось в ее позе.
— А что я должен слышать?
В следующее мгновение все его чувства разом вернулись к нему, когда он услышал шум снаружи, ставший ответом на его вопрос.