Мар. Меч императора
Шрифт:
Перехватив из строя горящий взгляд, я безошибочно нашел бритую макушку Атиса и едва не ухмыльнулся.
Давай. Злись, красавчик. Но я не просто так велел тебе встать в последний ряд, да еще и заставил сбрить остатки шевелюры. Твое породистое лицо, гордо вскинутый подбородок, да еще эти золотистые кудри… любой, кто знал родословную нашего коменданта и имел хотя бы среднюю наблюдательность, приметил бы тебя сразу. Уже по этой причине ты у меня все равно побрился бы налысо — в таком виде заподозрить неладное было можно, только поставив вас с графом рядом. Но ты стоял далеко. В тени одной из башен. В окружении побрившихся из солидарности приятелей, которым я еще вчера посоветовал это сделать. Так что будь уверен, Атис, сын Хэнга, никто тебя сегодня не узнал. И не узнает, если ты однажды
Услышав команду «р-разойдись!», бойцы с облегчением сдулись и, утирая градом катящийся по лицам пот, поспешили к казармам. Да, жарко сегодня было на улице. Но ведь и лето уже не за горами. А здесь, в Карраге, оно традиционно начиналось раньше, чем в столице.
Проводив глазами расходящихся мужиков, я взял шефство над оставшимися не у дел адъютантами и, пока начальство изучало бумаги в кабинете графа, устроил полноценную экскурсию. Сперва показал подсобные помещения, казармы, оружейную, кузню. Заглянул вместе с ними в подвал и даже в лабораторию магов, где господин Огрис битый час распинался насчет своих достижений в алхимии, в том числе и в отношении яда, который мы использовали в борьбе с драхтами.
Насчет моей вылазки и убийства матки он умолчал — данный вопрос его сиятельство обещал решить самостоятельно, причем на более высоком уровне и, хвала Рам, не вовлекая в это мою персону. Да, я просил его не впутывать сюда нас с ашши, поэтому даже в отчете его сиятельства информация об уничтожении матки была изложена по-военному скупо и настолько аккуратно, что меня не только по имени не упоминали, но и к награде никакой не представили. Мол, была поставлена задача — задачу выполнили, а какими усилиями и за счет каких ресурсов… это уже проблемы коменданта, которые он был волен решать на свое усмотрение.
Поскольку гости, по-видимому, не владели всей полнотой информации, да и прибыли сюда по другому делу, то на этом скользком моменте никто заострять внимание не стал. А сразу после подвала я отвел их на крепостную стену, где показал, как там все устроено, попутно рассказывал про здешнее житье-бытье…
Если вы думаете, что мне просто заняться было нечем, то вы глубоко заблуждаетесь. Но главная фишка подобных проверок заключалась в том, что в имперской военной системе подвоха следовало ждать не от самого инспектора или сопровождающих его начальников. Отнюдь. Сами они, естественно, не полезут в подвалы, не будут заглядывать в казармы, проверять наши закрома, смотреть, как обустроены караулки и насколько чисты рядовые сортиры… для этого у господ начальников существовали специально отведенные люди. Вот эти, если кто не понял. Причем это были не просто адъютанты, а умные, внимательные, придирчивые и весьма наблюдательные статисты, которые по окончании проверки настрочат для руководства очень подробные рапорты. И уже на основании этого господин военный инспектор будет делать окончательные выводы.
К тому времени как руководство должно было закончить со своими делами, мы успели сделать пару кругов по крепостной стене, много чего обсудить, обменяться мнениями, немного даже поспорить и, в конце концов, спуститься на восточный двор. После чего господа проверяющие изъявили желание самостоятельно прогуляться по крепости, и я оставил их в покое, следуя приказу графа ни в чем им не препятствовать.
Ну как оставил… совсем без присмотра отпускать их никто и никуда не собирался, да и у караульных гости постоянно находились на виду. Но все же я испытал немалое облегчение, когда вышедший из донжона Надир пригласил чужаков отобедать. И мысленно возблагодарил его сиятельство, что от меня не требовалось присутствовать за другим столом, где, полагаю, велись весьма непростые разговоры.
Часа через два, когда основной состав проверяющих насытился, в кабинете графа состоялось большое совещание, на котором мне, к сожалению, тоже пришлось присутствовать. После этого адъютанты господ военачальников покинули донжон и как-то подозрительно дружно возжелали осмотреть западный берег и своими глазами взглянуть на заградительную полосу, которую, в связи с сохраняющейся угрозой нападения драхтов, мы так и не убрали.
Отказать им в такой просьбе я не мог, поэтому поездка вышла познавательной и довольно продолжительной. Вернулись мы в крепость уже ближе к вечеру. После чего гости начали выказывать первые признаки усталости и, поблагодарив за экскурсию, потихоньку потянулись к своим экипажам, где их терпеливо ожидала изнывающая от духоты охрана. Там же, у ворот, неспешно прогуливались оставшиеся не у дел маги. Полагаю, за время нашего отсутствия эти люди успели внимательно осмотреть магическую защиту крепости снаружи и изнутри, воочию оценили все ее достоинства и недостатки. Заодно убедились в компетенции наших магов. Быть может, нашли какие-то недочеты, которые впоследствии тоже будут отражены в рапорте. Но это уже не так страшно, как собственно аудит и бумажно-финансовое бремя, которое легло на плечи нашего коменданта. Честное слово, если бы мне пришлось сидеть большую часть дня, по буковкам разбирая бумаги и сверяя приход-расход, я бы точно чокнулся. Но даже не зная доподлинно, насколько серьезно перетрясли сегодня отчетность графа, я все равно впечатлился размахом императорской проверки, предъявляемыми к нам требованиями и заодно убедился, что должность военного коменданта дается не за красивые глаза.
Наконец, из донжона вырвался взмыленный Эрт и, знаком показав, что вскоре надо будет ждать гостей на улице, снова испарился.
Ну, слава богу. Кажется, господин инспектор скоро отчалит.
Я перевел дух и только тут обратил внимание, что один из магов отделился от остальных и приблизился к загородке, за которой грозно рычал Черныш.
Так. Непорядок. Загородку мы сооружали наспех, щеколда там была совсем хлипкой, а калитка открывалась наружу. Так что, если неосторожный гость случайно разозлит пса, а тот, забывшись, прыгнет, получится очень нескладно.
Оставив свой наблюдательный пост, я быстро спустился со стены и, успокоив собаку мысленным импульсом, подошел к загону. Маг стоял ко мне спиной, поэтому лица его я не видел, но красно-сине-белая аура отчего-то показалась знакомой. К обилию белых нитей я с некоторых пор вообще относился с предубеждением, но, поскольку этот человек большую часть дня провел за пределами крепостных стен, то поводов насторожиться не было.
А сейчас я с подозрением смотрел на чужую спину в темно-синем камзоле. Пытался понять, что за артефакт прячется у чужака в нагрудном кармане. Со стремительно растущим недоверием смотрел на его внушительную фигуру. Чувствовал в ней какую-то неправильность. В какой-то момент понял, что уже видел раньше эту характерную ауру. Более того, осознал, что мне действительно знаком этот человек… то, как он стоял, заложив руки за спину… как держал спину, плечи…
Почувствовав, как ворохнулась на груди печать, я ощутил исходящую от этого мага смутную угрозу, и замер, не дойдя до него каких-то пары шагов.
— Здравствуй, Мар, — не оборачиваясь, спокойно произнес он до боли знакомым голосом. — Я смотрю, пребывание вдали от столицы пошло тебе на пользу.
Я вздрогнул всем телом и, наверное, все-таки отшатнулся бы, если бы меня не поразил самый настоящий паралич. В горле мгновенно образовался комок, а на лбу выступила испарина. Это было невероятно, неправильно, невозможно… но его голос, интонации… да нет! Не может такого быть!
Словно услышав, гость медленно повернулся, приподнимая широкополую шляпу. А я хрипло выдохнул, покрылся холодным потом уже весь и окончательно обратился в камень, потому что сомневаться и отрицать очевидное дальше не было смысла: именно сейчас… здесь… стоя на расстоянии вытянутой руки… на меня в упор смотрел император.
Глава 21
Пожалуй, именно в этот момент я сполна познал смысл фразы «как громом пораженный». Охвативший меня шок оказался настолько глубоким и всеобъемлющим, что на какое-то время я физически утратил способность шевелиться. Я стоял, неотрывно глядя ему в глаза, пораженно рассматривал его суровое лицо и совершено искренне не понимал… пытался, но все еще не мог поверить… и, к собственному ужасу, не имел сил даже на то, чтобы как следует вдохнуть.