Мар. Тень императора
Шрифт:
Я, разумеется, выбрал второй вариант и на этот раз не планировал церемониться. Девчонка об этом, видимо, тоже догадалась, поэтому без колебаний выхватила из-за пазухи еще один стеклянный шар и, уже не замахиваясь, швырнула.
Я выругался, но времени на размышления не было — второго удара моя защита точно не перенесет. Особенно в той части, которая закрывала императора и мастера Зена. Поэтому я решил не мудрить и, кувыркнувшись в воздухе, перехватил проклятую стекляшку прямо на лету, вместе с ней приземлился на пол. А услышав, как захрустело стекло под пальцами, торопливо рухнул на шар и крепко зажмурился.
Бабахнуло
Боже, как это оказалось больно…
К счастью, боевой транс — такая штука, которая позволяет на время забыть и о боли, и о потерях. Вообще обо всем на свете, кроме одного-единственного приказа. Поэтому, когда снизу перестали рваться на свободу черные языки магии, я заставил себя встать. Утер безостановочно струящуюся по лицу кровь. Отыскал окаменевшую девицу, уставившуюся на меня с выражением потустороннего ужаса. И, выплюнув изо рта вязкую кашу, в которую превратились защечные подушечки, медленно пошел дальше, не отводя неподвижного взора от коллеги-дарру, с лица которой внезапно схлынула вся краска.
— Этого не может быть! — прошептала она, когда с меня прямо на ходу стали сваливаться обрывки хламиды, из-под которой проступил окровавленный торс, крест-накрест перевитый кожаной перевязью. — Нет! Так не бывает!
— Конечно, нет, — хрипло согласился я, стряхнув с предплечий полуистлевшие тряпки, и выпрямился. Залитый кровью, всклокоченный, с исполосованным вдоль и поперек животом, из которого торчали стеклянные осколки… наверное, я выглядел не слишком презентабельно, потому что девица вдруг замычала, попятилась. А затем издала полузадушенный всхлип, развернулась и самым позорным образом кинулась прочь, даже не вспомнив, что в прошлый раз пыталась оказать какое-то сопротивление.
Дура.
Я нагнал ее уже на третьем прыжке и безжалостно ударил в основание шеи, на корню гася любую мысль о сопротивлении. Шестой шейный позвонок такой хрупкий… а рядом с ним располагается такой важный нервный узел… если знать, куда бить, человека можно одним движением превратить в калеку. Конечно, если императору захочется избавить несостоявшуюся убийцу от паралича, один из целителей ее вылечит. Если же нет — лежать ей неподвижной колодой до конца своих дней. Беспомощной и никому не нужной, кроме императорского палача.
«Все, хватит. Никаких больше ошибок», — хмуро подумал я, проследив, как девица с коротким всхлипом упала, безвольно раскинув руки и ноги. Самостоятельно передвигаться она больше не могла. Магички из нее тем более не выйдет. Но я на всякий случай двинул ее кулаком по затылку. А когда девка потеряла сознание, проворно обыскал. Убедился, что у нее не припрятано под одеждой неприятных сюрпризов вроде третьего стеклянного шарика с гадостью неизвестного происхождения. На всякий случай выудил и отбросил подальше связку из четырех артефактов, которыми непременно заинтересуется Тизар. Только после этого обратил внимание на собственный плачевный вид. Машинально призвал ближайшую зеленую нить. Залечил раны. Стряхнул с себя стеклянные осколки. Так же машинально провел по лицу ладонью, стирая с него подсохшие коричневые комочки. А затем зацепил за что-то локтем. Неожиданно обнаружил, что с висящего на груди перстня тоже слетела маскировка, и несильно вздрогнул.
Твою ж мать! Только этого не хватало!
Убедившись, что дурацкое заклинание даже сейчас пытается сожрать чудом уцелевшую одежду вместе с кожаной перевязью и закрепленными на голенях и предплечьях ножнами, на которых уже расползались подозрительные черные пятна, я предпочел снять цепочку вовсе. После чего спрятал ее в кулаке, не надеясь на сохранность карманов, откуда она могла вывалиться в самый неподходящий момент, и только после этого настороженно обернулся.
Тронный зал из некогда великолепного, красиво убранного помещения превратился в усеянный обвалившейся штукатуркой и стеклянными осколками танцпол для сумасшедших. Ходить по нему следовало, как по минному полю. Заодно старательно присматриваться, чтобы на голову что-нибудь не свалилось, заранее обходить покореженные стены, по которым словно стреляли из крупнокалиберных пушек. И очень аккуратно огибать валяющиеся тут и там люстры, похожие на громадных дохлых пауков.
От поставленной мною защиты и впрямь осталось одно название — несколько десятков вертикально висящих нитей… грубо порванные каналы на потолке и в полу… вяло вытекающая из разноцветных обрывков магия… все это дополняло картину разрушений и заставляло всерьез обеспокоиться за судьбу присутствующих здесь магов.
К счастью, с его высочеством все было в порядке. Он уже выпутался из моей ловушки и, как это частенько бывало, пребывал в состоянии тихого бешенства. То есть, на людей еще не бросался, но зыркал по сторонам с таким видом, что, если бы взглядом можно было убить, от меня осталась бы кучка праха.
Впрочем, в мою сторону его высочество почти не смотрел — всего разок испепелил взглядом и на этом, пожалуй, все. Не потому, что не заметил перемен в моем внешнем виде. И не потому, что одним махом получил ответы на многие свои вопросы. Просто в данный момент он был занят тем, что стаскивал с отца мастера Зена. Причем делал это так, что меня кольнуло дурным предчувствием. Более того, уже не нужно было объяснять, почему закутанное в черные одежды тело не приподняли, а просто отвалили в сторону, как бревно. А уж когда я увидел в спине учителя огромную дыру, объяснять что-либо тоже не понадобилось.
Мастер Зен…
Конечно, вы не могли сюда не прийти, почувствовав зов от печати. Император оказался в опасности, и вы даже через три года не смогли противиться потребности его защищать. Да вы, наверное, и не противились даже. Просто терпеливо ждали того дня, когда сможете исполнить свой долг до конца.
— Отец! —у Карриана дрогнул голос, когда из-под тела убитого мастера-тени показалось лицо императора. По-прежнему бледное, с темными кругами под глазами… его величество дышал тяжело, но я лишь когда подошел ближе, понял, по какой причине он так плохо выглядел: в его груди тоже зияло неестественное отверстие. Оплавленное по краям, почти не кровоточащее, не слишком большое, но настолько глубокое, что даже дурак бы понял — тут даже очень хорошему целителю предстояло много работы.