Мара
Шрифт:
— У вас не будет из-за меня неприятностей… — прошептала Мара.
Но неприятности уже начались.
На следующее утро Лео начал отрабатывать с ней номер. И хотя Мара не раз делала все упражнения по отдельности, выполнять их подряд оказалось еще тяжелее — ужасно больно, мучительно. И, как она ни старалась, Лео был недоволен. Он не хотел ни единым словом ее приободрить. Малейшая ошибка — и он тотчас говорил девушке что-нибудь очень обидное. Мара уже начинала думать, что его самого, наверное, никто никогда не хвалил.
— Ты словно
— Мне действительно больно… — пробормотала Мара, чуть дыша.
— …а когда закончишь выступление, улыбнись широко: наконец-то мой номер закончен! — чтобы все видели, какой это был тяжелый трюк. И тебе очень повезет тогда, если зрители тебя не оборжут и не потребуют назад свои денежки.
Позабыв о своем решении постоянно держать себя в руках, Мара всплылила:
— Почему вы говорите, что это легкий трюк? Он совсем не легкий!
— Для такой бездарности, как ты — конечно…
Ей очень хотелось послать его куда подальше, но вместо этого она снова принялась за упражнения, вкладывая в них, что называется, всю душу. И на этот раз у нее вышло прямо-таки превосходно.
Даже Лео — хотя Мара всегда была готова к тому, что он опять скажет какую-нибудь гадость, — покачал головой:
— Да, это уже лучше. Не могу сказать, что отлично, но все же намного лучше, чем раньше.
Черные пронзительные глаза Лео скользили по ее узким, плотно обтянутым костюмом лодыжкам и бедрам. Мара знала, о чем он сейчас думает. К тому, чтоон потребует в качестве платы за учебу, она тоже была уже готова.
Мара была согласна и на это. Ей пришлось пережить в жизни так много неприятных моментов, что она мужественно перенесет и еще один. Но один, только один — она уже предупредила об этом Лео.
Когда Мара, с трудом волоча ноги, вышла из амбара после репетиции, у входа ее поджидал Джоко. Он должен был бы не вписываться в окружающую обстановку в своем английском костюме и котелке, но почему-то не выглядел чудно.
— Значит, слухи оказались правдой? У тебя действительно что-то с Лео? А я-то считал тебя более разумной! — накинулся на нее лилипут.
— Не знаю, что ты имеешь в виду. Он просто дает мне уроки гимнастики.
— Э… и чем же ты ему платишь? Ведь этот подонок ничего не делает просто так!
Мара едва дышала после репетиции и сердиться была не в силах:
— У меня есть деньги.
Она ожидала, что Джоко ей не поверит, начнет расспрашивать подробнее, но тот только миролюбиво предложил:
— Как ты насчет завтрака? Твой единственный друг приглашает тебя.
— У меня и без тебя хватает
— Ах вот как! Бедная крошка, совсем одна на свете, но не желает в этом признаваться? — проговорил он с насмешкой.
— По-моему, в цирке не принято об этом спрашивать.
— То не принято, это не принято… А я ведь очень любознательный парень.
— Да, парень ты и впрямь хоть куда…
— Надо же, ты, оказывается, способна шутить!
— Чего ж ты удивляешься? Почему бы это мне не пошутить?
— Потому что чувство юмора появляется только от хорошей, вольготной жизни. А у тебя она разве когда-нибудь была хорошей и вольготной?
Мара пожала плечами. И улыбнулась ему:
— Я наврала насчет родственников. Я росла в сиротском приюте.
— Спасибо, что сказала. Когда ты станешь звездой, я продам эти сведения репортерам за очень большие деньги.
Маре так согрели душу эти слова, что она сразу же простила ему все обидное, что он ей наговорил:
— А ты вправду думаешь, что я стану звездой?
Джоко задумался:
— Пожалуй, это возможно. Я видел тебя на последнем просмотре, видел, как ты танцуешь… Но не твои танцы более всего меня поразили, а выражение твоего лица. Чувствовалось, что ты в восторге от цирка, от зрителей, от того, что делаешь. Ты увлеченный человек, Мара, а это очень важно. Это качество называется звездным. Оно есть у меня, оно есть у Лео. Конечно, одной увлеченности мало, нужны еще способности. Расскажи-ка лучше, чем он с тобой занимается.
Джоко молча слушал, пока Мара подробно описывала ему все упражнения, которые Лео заставлял ее делать. Когда она закончила, Джоко одобрительно кивнул:
— Что ж, это неплохо. Он молодец, что дает тебе нагрузки постепенно. Видно, он все хорошо продумал, учит тебя трюкам простым, но эффектным. Сальто-мортале бывают разные, и их исполнение зависит не только от техники, но и от артистичности. Я знаю одну гимнастку, которая делает бланшивесьма посредственно, но душа у нее при этом далеко не посредственная, и что ты думаешь? Она имеет бешеный успех! В тебе, мне кажется, тоже есть артистизм, и поэтому ты сможешь стать звездой. Но для этого тебе нужно научиться не только гимнастике, но и очень многому другому. Начать хотя бы с твоей речи. С ней нужно срочно что-то делать. Надо научиться говорить на хорошем, чистом английском.
Мара обдумывала его слова.
— Ты ведь научишь меня, правда? — спросила она.
— Я бы мог. Но вопрос — захочу ли я?
— Я не понимаю. Разве мы не друзья?
Джоко расхохотался:
— Шучу! Конечно же, я помогу тебе. Заниматься начнем сегодня, сразу после ужина. Что же касается гимнастики, советую обратить особое внимание на бланши. Эти трюки чертовски эффектны!
— Но я ненавижу бланши! Их жутко больно делать. Посмотри, какие у меня следы от веревки! — Она показала ему запястье.