Марджори в поисках пути
Шрифт:
— Что?!
— Все слова. Начисто вылетели.
— Мардж, ты пела ее от начала до конца час назад?!
— Я не знаю, что случилось. Полагаю, амнезия.
Она неистово замотала головой.
— Ничего подобного со мной раньше не случалось. Это нервы? Или что? Я не могу даже вспомнить первые строчки, Ноэль.
— Ну, я их помню:
«Она была шикарна Ее улыбка побеждала, Это было самое веселое начало».Марджори
— Может быть, если ты снова проиграешь музыку…
Ноэль подошел к пианино, отдав ей карандаш и блокнот. Как только он сыграл несколько тактов, стихи сразу же пришли ей на память. Она с облегчением громко выкрикивала их и записывала, смеясь.
— Вот так так! Я уже начала думать, что потеряла память.
— В конце концов, тебе бы следовало выпить.
— Хорошо, я выпью.
Она оперлась о пианино, подбирая по слуху мелодию одним пальцем. Он принес выпивку и сел рядом с ней на скамейку.
— Неплохое маленькое пианино, правда? Взял в аренду.
— Оно напоминает мне пианино в офисе Сэма Ротмора.
— Дорогой старик Сэм. Давай выпьем за Сэма.
Он поднял бокал.
— Жаль, что в его честь мы не пьем бренди выдержки в двадцать один год, но в любом случае — это за прекрасного старого мерзавца.
— Ты видел его? — спросила она.
— Сэм здорово болен, Мардж. Он живет во Флориде вот уже целый год. Его перевели на подножный корм.
— Один из твоих немногих настоящих друзей, из всех, какие у тебя были.
— Я знаю. Ему не повезло.
Ноэль поставил свою выпивку на пианино и лениво заиграл песню любви из шоу.
— Тебе действительно нравится «Принцесса Джонс», Мардж?
— Ты знаешь, да. Мне она всегда нравилась. Не могу ничего с этим поделать. Она превосходна, Ноэль, действительно.
— Может быть, я слишком близок к ней. Сегодня вечером (и это случилось пару раз раньше, во время репетиций) это все показалось немного слабо и банально. Красивая постановка, но совсем не шоу. Я сказал это Питеру. Он говорит, что, если бы у меня не было таких депрессий, я не был бы большим автором.
Марджори засмеялась.
Ноэль сказал:
— Так, у нас будет несколько недель и помещение за городом для шлифовки и сокращения. Хвалебная статья в «Варьете» тоже принесет пользу.
Его пальцы перешли на мелодию, которую предложила Марджори.
— Эта мелодия действительно неплохая, ты знаешь? — сказал он. — Вероятно, многое из репертуара «Южного ветра» получит признание когда-нибудь.
— Я же говорю тебе, Ноэль, это сокровищница.
Он начал играть старые песни; она облокотилась о пианино, напевая, потягивая свою выпивку. Она закрыла глаза. Сцены их летних дней, проведенных вдвоем, резко и отчетливо проносились в памяти: танцы в полутемном общем зале после вечерней прогулки на каноэ при луне; обед в жаркий полдень в столовой, полной шумных гостей, с потеющим оркестром, который играет песни за кухней; прогулка с Ноэлем по благоухающему лесу ночью; гримирование для шоу в субботу вечером в гримерной с покрашенными в голубую полоску
— Это что за песня? «Безумные луны», да?
— Правильно.
— Первая твоя песня, которую я услышала. Ты репетировал ее в тот вечер, когда Маша и я убежали из девичьего лагеря. Помнишь?
Он взглянул на нее, играя и усмехаясь.
— Я подумала, что ты Аполлон. У тебя еще сохранился тот черный свитер? Я ненавидела блондинку, которая пела этот номер, потому что Маша сказала, будто она твоя новая девушка. Сейчас я не могу вспомнить ее имя.
— Я тоже.
Она сбила его руки с клавиатуры, когда он переходил к другой мелодии.
— Не играй этого.
Он несказанно удивился.
— Действительно? После всех этих месяцев?
— О, ладно. Ты прав. Я не могу вечно бояться песни. Играй эту проклятую вещь.
Она отвернулась, сложив руки на груди, и пошла к окну. Облака исчезли. Была сияющая звездная лунная ночь. Все здания были темными, только несколько светящихся желтых окон виднелось тут и там. Луна на Гудзоне очень напоминала луну на озере «Южного ветра». Ноэль играл вальс. Ужасная ночь вернулась к ней необыкновенно явственно: запах влажных деревьев, всплеск фонтана и Самсон-Аарон на траве с открытым ртом, вода, стекающая с его костюма. Она заскрежетала зубами, повернулась к Ноэлю и засмеялась.
— Удивительно, но меня это не волнует после всего. Ничего похожего на прежние переживания. Я думаю, мне пора домой.
Ноэль скользнул пальцами по клавиатуре, подошел к Марджори и обнял ее за плечи. Они вместе смотрели на лунный свет. Он смотрел на небо, вытягивал шею, а потом показал на луну.
— Да, конечно, я начисто забыл. Мне кажется, начинается. В газете было написано, что сегодня ночью затмение луны. Посмотри на левую сторону луны. Не становится ли она темной и странной?
— Я думала, что луна затемняется при затмении, — сказала Марджори, в ужасе вглядываясь в обесцвеченную луну. — Я никогда не видела затмения.
Ноэль улыбнулся.
— Она не может затмиться. Атмосфера Земли рассеивает солнечный свет. Ты просто видишь тусклый красный цвет.
— Ходячая энциклопедия, — пошутила Марджори. — Да, это счастливая возможность всей жизни, правда? Совершенный вид, совершенная ночь. Давай понаблюдаем затмение во что бы то ни стало.
— Это займет пару часов, дорогая.
Марджори засмеялась.
— Сколько до того времени, пока оно станет полным, ты полагаешь?
— Я не знаю. Четверть часа, половина, может быть.
— Так почему бы тебе сразу не пойти и не переписать свой дуэт? Может быть, я дождусь, пока затмение станет полным. Если мне наскучит, я поеду домой.
Ноэль вернулся к пианино. Около десяти минут он играл отрывки и царапал по блокноту. Марджори сидела на ручке кресла, глядя на затмение. Медный цвет очень медленно крался через диск луны. То и дело она оглядывалась на Ноэля. Иногда она ловила его взгляд на своем лице. Она допила спиртное и поставила бокал. Ноэль встал.