Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Тьерио Жан Луи

Итак, стабилизация цен — это абсолютная необходимость, позволяющая рынку функционировать эффективно, то есть приводить в соответствие спрос и предложение и механически фиксировать «естественный уровень заработной платы». Увеличение денежной массы приемлемо только в том случае, если в то же время происходит рост национального богатства, то есть таких показателей, как ВВП (валовой внутренний продукт). Единственный способ, позволяющий достичь таких результатов, — это работа над повышением производительности труда. В период 1975–1980 годов эти тезисы били точно в цель, поскольку Европа жила в ритме стагфляции, то есть инфляции, не сопровождавшейся экономическим ростом. Для умов рассудительных и дальновидных, не ослепленных колдовскими чарами идеологии или последними конвульсиями марксизма, не вызывал сомнения тот факт, что Кейнс ошибался и что надо пытаться прибегнуть к иным средствам лечения болезни. В любом случае Маргарет, как и Милтон

Фридман, была убеждена в том, что главная роль государства состоит в том, чтобы гарантировать действенность денежного механизма, обеспечивающего совокупность доходов и расходов государства [121] . Остается только определить, какие именно механизмы надо использовать и как. Когда Маргарет придет к власти, ей придется решать именно эту трудную задачу. Пока же она была очень хорошей ученицей.

121

Подсчет количества денег, необходимых для обеспечения существования государства, очень сложен. Существует несколько денежных механизмов, включающих разные средства платежей. Чаще всего используют для подсчетов тот из них, что включает деньги в виде банкнот и монет, а также банковские вклады до востребования или срочные.

Последним в ряду идейных вдохновителей Маргарет следует назвать Кита Джозефа. Выпускник Харроу и Оксфорда, он не был чистым теоретиком. Мы не обязаны ему созданием незабываемых глубоких работ, предназначенных заполнить полки университетских библиотек в разделах экономических наук. Он не был мыслителем, он был скорее передатчиком идей, именно через него тезисы монетаризма достигли слуха Маргарет. Благодаря Институту экономических проблем и в особенности Центру политических исследований Кит Джозеф изливал свои идеи повсюду, и постепенно они капля за каплей просачивались сначала в умы элиты, затем — в общественное мнение, пропитывая его и привлекая на свою сторону. В своих мемуарах Мэгги воздает Киту Джозефу дань уважения и платит свой долг. Она не только посвятила ему второй том, но еще и написала: «В то время мы верили в то, что можно сделать. Но именно Кит превратил эту веру в нечто конкретное, в какие-то конкретные идеи, которые умные люди должны были разделить». Она признает, что только в 1974 году она пришла к убеждению, что политика контроля над ценами и доходами тщетна и что монетаризм благотворен. Кит был своеобразным инструментом, направлявшим ее по этому «пути в Дамаск», то есть по пути перемены убеждений.

И прежде чем завершить список вдохновителей Маргарет, следует вспомнить еще одну «вдохновительницу», а именно бакалейную лавку в Грантеме. В том месте мемуаров, где Маргарет сурово критикует Кейнса несколькими запальчивыми фразами, она напоминает, что он входил в «группу Блумсбери». В этом и по сей день прекрасно сохранившемся районе Лондона — Блумсбери, где процветают издатели и книготорговцы, в 1920-е годы существовал замечательный «плавильный интеллектуальный котел», где под сенью Британского музея встречались самые великие умы того времени: Олдос Хаксли, Кейнс, Бертран Рассел, Вирджиния Вулф, Томас Элиот. Но Маргарет не было до этого дела. Она считала, что именно эти взбалмошные, ветреные интеллектуалы и довели королевство до того тяжелого положения, в котором оно оказалось во второй половине XX века, а потому «группа или кружок Блумсбери» превратилась для нее в «группку» или «клику Блумсбери». Короче говоря, к черту всех этих великих литераторов!..

Но что особенно важно в этом месте ее мемуаров, так это следующие слова Маргарет: «Моим Блумсбери был Грантем <…>. Для них капитализм был чуждой и безжалостной системой, для меня же — явлением привычным, знакомым и созидательным. Я знала, что мой отец мог нанимать новых работников, потому что он удовлетворял требования своих клиентов. Я поняла, что международная торговля поставляла чай, кофе, сахар и пряности тем, кто посещал нашу лавку <…>. Чтобы понять экономику рынка, нет лучше школы, чем бакалейная лавка на углу улицы».

Макроэкономические выборы: свобода и эффективность рынка

Пословица гласит: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. В отношении Маргарет ее можно перефразировать так: скажи мне, кто твои вдохновители, и я скажу, какой будет твоя политика. Редко когда перефразированная пословица была бы столь верна, как эта применительно к Маргарет Тэтчер. Чтобы рынки были по возможности наиболее эффективными, пришло время объявить, что «Кейнс умер» и что рынок победил. В своей знаменитой речи, произнесенной в Цюрихе 14 марта 1977 года [122] , Маргарет даже позволила себе немного «удариться в лирику»: «Капитализм лучше, потому что он начинается с человека, с личности, с его особенностей и его

непохожести на других, с его ответственности и с его способности делать выбор <…>. Выбор — это сущность этики <…>. Это то, что мы называем нравственным обществом». Но она не забывает и о практичности: «Двигатель капитализма — это прежде всего механизм производства товаров массового потребления. Это предметы одежды по доступным ценам, это заводы, моторы, машины, доступные многим, и в этом секрет типичного успеха капиталистического способа производства».

122

См. седьмую главу настоящей книги.

Чтобы достичь такого успеха, есть всего лишь одно средство: рынок. Первый противник, которого надо одолеть, это, совершенно очевидно, инфляция, тормозящая процесс инвестирования и пожирающая накопления. Представленный в виде наброска в «Правильном подходе» план операций по борьбе с инфляцией был в деталях обрисован группой личных советников Маргарет, которая переберется в мае 1979 года в дом 10 по Даунинг-стрит; входили в эту группу Джон Хоскинс, создатель программы «Камни через стремнину» (или «Средства для достижения цели»), Алан Уолтерс, профессор университета Джона Хоскинса, и Брайен Гриффитс, преподаватель Лондонской школы экономики.

Они пришли к выводу, что единственным конкретным решением проблемы был бы строгий контроль над изменениями объема денежной массы. Многие средства будут задействованы для достижения этой цели: введен новый показатель, позволяющий планировать увеличение данной массы на четыре года, применена среднесрочная финансовая стратегия, установлен процент ссуды, достаточно завышенный по необходимости, сокращены государственные расходы и проведено поступательное сокращение государственного дефицита. Кроме этих «рычагов», позволивших установить стабильные рамки для деятельности «экономических агентов», в дальнейшем очень последовательно отменили политику контроля над ценами и зарплатами.

Национальный комитет по ценам и доходам будет распущен, чтобы государство не вмешивалось в переговоры относительно зарплат между социальными партнерами. Свобода цен будет окончательно восстановлена. Главная цель состояла в том, чтобы позволить рынку в полном объеме играть свою роль и одновременно воспрепятствовать государству втягиваться в трудные переговоры по поводу заработной платы, которые в лучшем случае могут «испортить рынку его игру», а в худшем — открыть дорогу продолжительным и дорогостоящим социальным конфликтам в масштабах всей страны. Будет предусмотрена и еще одна мера: представителям Конгресса тред-юнионов будет абсолютно закрыт вход в дом 10 по Даунинг-стрит. Патронам Конфедерации британской промышленности и рабочим, членам различных профсоюзов, было предоставлено право самостоятельно улаживать их дела. Для наемных работников общественного сектора (или государственных служащих) вопрос об увеличении размеров заработной платы будет решаться в пределах рамок, определяемых возможностями государственной казны.

Но сколь бы ни были эффективны и необходимы все вышеназванные меры, их инициаторы, вероятно, не отдавали себе отчета в том, что эти меры со всей силой сталкивались с еще одним основополагающим принципом тэтчеровского либерализма: требованием положить конец контролю над уровнем банковской ссуды и предоставления свободы осуществления валютных операций и валютного курса. Было принято решение отменить налагавшуюся прежде на банки обязанность вкладывать значительную часть их капиталов в Английский банк, то есть отменить знаменитые «жесткие рамки», установленные лейбористами. Для воплощения в жизнь второй части принципа требовалось полностью отменить контроль над валютными операциями. Свободная конвертируемость фунта стерлингов гарантировала всем, что символ Великобритании соответствовал своей рыночной цене. В умах ярых сторонников свободы предпринимательства эта мера воспринималась как необходимость разорвать цепи и вновь обратить взоры в сторону «великих просторов».

Принцип был превосходен, но он противоречил желанию контролировать размеры денежной массы. Да, в этих двух принципах содержались определенные противоречия. Как регулировать уровень воды в канале, когда с двух сторон открыты шлюзы? Либерализация ставки банковской ссуды, прилив и отлив капиталов могли иногда только сделать тщетными попытки «обуздать» денежную массу. Логика требовала возврата к классической политике стоимости, процентных ставок, налогообложения, одним словом, к политике нормы. Последующие события не замедлили показать, что монетаризм в чистом виде имел свои границы, по крайней мере, с точки зрения таких индикаторов, как среднесрочная финансовая стратегия. Кит Джозеф, хоть и был одним из главных вдохновителей введения монетаризма в практику, однако же подчеркивал недостатки монетаризма и предостерегал от увлечения чистым монетаризмом в своей уже упоминавшейся работе «Монетаризм сам по себе недостаточен».