Маргарет Тэтчер
Шрифт:
Правительству требовался хороший удар хлыста, что правда, то правда. В энергичной речи, произнесенной в палате общин в конце февраля 1981 года, премьер-министр подтвердила, что по-прежнему придерживается избранного курса: «Когда правительства некоторых стран пытались стимулировать рост занятости путем вливания денег в экономику, это приводило только к росту инфляции. Инфляция порождала рост цен, рост издержек производства, а это означало утрату конкурентоспособности. Немногие рабочие места, создаваемые в таких случаях, быстро теряются вместе с другими. Получается замкнутый круг: убыстряется рост безработицы и инфляции, процесс постоянно возобновляется, и всякий раз уровень и того и другого только увеличивается». Общественность заволновалась; причем как правые, так и левые проявили беспокойство. «Санди таймс», обычно придерживаясь консервативных взглядов, в конце февраля публикует статью под заголовком «Нет, миссис Тэтчер, вы ошибаетесь». Даже заднескамеечники испугались за свои депутатские мандаты. Они, люди достаточно близкие к Маргарет, не могли равнодушно наблюдать, как в их округах, будто грибы после дождя, появлялись и множились временно бездействующие промышленные зоны. В конце февраля Иэн Гоу, личный парламентский секретарь премьер-министра, передал написанный им в крайне мрачных тонах меморандум,
Итак, в бюджете 1981 года крылись все опасности. Его обнародования ждали как некоего переломного момента: одни надеялись на поворот на 180 градусов, другие его боялись. Три четверти членов кабинета требовали повышения расходов, чтобы воспрепятствовать рецессии или затормозить ее. Мэгги все время думала об инфляции. К тому же она знала, что одним из основных неблагоприятных факторов для британской экономики являлся завышенный уровень процента ссуды. По ее мнению, единственное средство, способное его снизить, — это уменьшение государственного долга; следовало уменьшить знаменитый показатель потребности государственного сектора в заемных средствах, то есть еще и снизить расходы. Чтобы составить этот «ключевой» бюджет, она окружила себя экспертами, которым доверяла: среди них были Джон Хоскинс, Алан Уолтерс, Дуглас Уосс и конечно же Джеффри Хау. Кабинет призвали обойтись без острых дискуссий. После долгих колебаний, тогда как Казначейство требовало удовлетворить потребности государственного сектора в заемных средствах в размере 13 миллиардов фунтов, Маргарет удалось уговорить Джеффри ограничить этот показатель 10,5 миллиарда. Повышение налогов было неизбежно. Вместо того чтобы повысить ставки прямых налогов, ввели новые налоги на табак и алкоголь. Дело обстояло так, что «фискализм» начал приходить на смену чистому и жесткому монетаризму. Если инвестиции в промышленность всячески поощрялись по-прежнему, то снижения налогов не произошло, хотя оно первоначально и предусматривалось. Многие субсидии ради экономии средств были отменены, в особенности те, что выплачивались различным органам местного самоуправления, часто находившимся под контролем Лейбористской партии. Однако, несмотря на все предпринимаемые меры, расходы продолжали расти, особенно из-за постоянного увеличения пособий, выплачиваемых в качестве возмещения ущерба, причиненного безработицей, что было вызвано оздоровлением экономики. Таким образом, государственные расходы выросли с 44 до 47,5 процента от ВВП. Правда, структура их финансирования действительно стала более здоровой.
Этот бюджет нельзя было назвать дефляционным (о чем свидетельствует увеличение государственных расходов в процентах к ВВП), его можно было бы назвать как угодно, но только не бюджетом нового экономического подъема. Среди левых новый лидер Лейбористской партии Майкл Фут, сменивший на этом посту Джима Каллагена, громко заявлял, что «у него не хватает крепких слов, чтобы заклеймить этот бюджет, который будет последним бюджетом консерваторов надолго». В самом правительстве «мягкотелые» были ошеломлены и сражены. С ними даже не проконсультировались! Проект бюджета был передан им накануне его представления в палате общин! Слишком поздно, чтобы сорганизоваться… Иэн Гилмор, Джеймс Прайор и еще кое-кто попытались организовать обед, чтобы «разбудить членов кабинета». Тщетно. Питер Каррингтон отказался войти в круг участников заговора; экономика не являлась сферой его компетенции. Уилли Уайтлоу же оставался верным сторонником Маргарет и направил всю свою энергию на то, чтобы «выкосить траву» под ногами участников зарождавшегося мятежа.
Представление бюджета в марте 1981 года произвело эффект громового разряда. Стало ясно, что «Железная леди» ничего не собирается менять. Она, кстати, заработала еще одно прозвище, ТИНА, от начальных букв выражения «There is not alternative» («Нет альтернативы»). Пресса запылала. Профессионалы по части написания всяческих петиций и воззваний, а также экономисты, проникшиеся идеями неокейнсианства, как говорится, «полезли на крепостную стену», то есть пошли на приступ: 364 экономиста из университетских кругов и пять бывших главных советников Казначейства подписали манифест и направили его в «Таймс» для публикации, дабы он оказался в этом деле решающим документом. В нем были и такие строки: «В экономической теории не существует базы, на которой можно было бы обосновать убеждение правительства в том, что при снижении спроса будет положен конец бесконтрольной инфляции и что за этим последует автоматическое возрождение рынка занятости. Политика, проводимая правительством сегодня, только усугубит депрессию, разрушит промышленный фундамент нашей экономики и создаст угрозу как экономическому положению нашей страны, так и социальному». Невозможно было бы вторично собрать столько дипломированных специалистов, которые бы так ошибались: в конце 1981 года инфляция начала существенно снижаться, приближаясь к 12 процентам в год, чтобы затем, между 1983 и 1987 годами, колебаться от 4 до 5 процентов. Базовый процент ссуды в 1981 году снизился на 2 процента. Фунт стерлингов «воспрял духом», и его курс к декабрю 1981 года составил 1,81 доллара. Наконец, 30 июля 1981 года Джеффри Хау мог объявить в палате общин о том, что рецессия в Англии завершилась. После падения промышленного производства на 17 процентов по сравнению с 1979 годом промышленность, наконец, стала оживать. Увы, уровень безработицы еще был высок и нестабилен. В 1982 году безработица достигнет 13 процентов, но затем начнет постепенно снижаться и к 1990 году составит 5,8 процента… Никогда прежде ученые мужи не выставляли себя на такое посмешище. Они только увеличили недоверие Маргарет к самозваным экспертам и к ученым в мантиях…
В сентябре 1981 года Маргарет уже почувствовала себя достаточно сильной, чтобы «снести несколько враждебных голов» в кабинете министров. Она пока еще не нападала на «тяжеловесов», но атаковала кое-кого из светских львов, принадлежавших к «мягкотелым», кто наносил ей вред и раздражал своим дилетантизмом, хитрыми увертками и уклонением от своих обязанностей, а также своими записными книжками с адресами и телефонами «нужных людей», толстыми, как «книга Бёрка». Гилмор, Соумс и Карлайл стали жертвами перестановок в правительстве. Каждый отреагировал по-своему. Иэн Гилмор, лорд-хранитель печати (министр без портфеля), покидая дом 10 по Даунинг-стрит, пробормотал себе под нос: «Выбросив несколько человек за борт, все равно
Эти перестановки позволили назначить Нормана Теббита, сына безработного, желавшего вновь заставить Англию работать, министром по вопросам занятости. Сколь бы резкими ни были эти перестановки, они стали окончательным доказательством того, что Маргарет всем управляет и ничто не заставит ее изменить курс. «Таймс» превосходно передает, каково было общественное мнение на фоне этих событий: «Окончательное впечатление, сформировавшееся после этой перестановки, говорит о том, сколь ясны теперь своеобразие и стиль госпожи премьер-министра. Она подтвердила свое господство в сфере политики и свою веру в проводимую ею политику <…>. Если она преуспеет, а под преуспеянием мы подразумеваем возрождение британской экономики <…>, — это будет замечательным личным успехом. Если она потерпит поражение, ее в этом обвинят».
В любом случае Маргарет уже достаточно крепко держала в руках бразды правления, чтобы попытка в октябре 1981 года вызвать брожение в рядах Консервативной партии, совершенная Тэдом Хитом и прочими, завершилась на партийном съезде (конгрессе) жалким провалом и лопнула как мыльный пузырь. У нее на руках были все козыри для продолжения своей политики, даже притом что в то время мало кто верил в ее победу на ближайших выборах. Эти козыри она выиграла своим упорством и благодаря крайнему прагматизму в областях, столь дорогих ее сердцу: в борьбе с профсоюзами и в сфере реформы государственного сектора экономики, особенно в сфере национализированных предприятий.
Шоковая терапия: добродетели умеренности и сдержанности
Будучи тонкой и хитрой бестией не только в политике, но и в экономике (в экономике, пожалуй, даже больше), Маргарет прекрасно сознавала, что невозможно реформировать всё сразу.
Ни одно правительство не могло противостоять фронде профсоюзов, что создавало впечатление, будто страной невозможно управлять без них. Вильсон и Каллаген, хоть и являлись лейбористами, вынуждены были склониться перед ними.
Тэд Хит пережил две унизительные забастовки; пережить-то пережил, но вторая его «смела». Маргарет хранила в памяти эту бесславную отставку под давлением профсоюзных деятелей из Национального союза горняков. Она ни в коем случае не хотела, чтобы с ней случилось что-либо подобное. В памяти у нее сохранился и печальный опыт с Законом об отношениях в промышленности, продвигавшимся Тэдом Хитом и Робертом Карром, которые пытались путем принятия одного закона решить раз и навсегда все проблемы, связанные с чрезмерной властью профсоюзов. Маргарет выбрала политику «медленного и постепенного откусывания кусочков»: раз за разом, год за годом протаскивать через парламент законы, которые будут постепенно разъедать профсоюзную гидру.
Вместо того чтобы сделать крупные национальные профсоюзные объединения своими привилегированными партнерами в проведении экономической политики и регулярно проводить с ними консультации, Маргарет подчеркнуто раздражала их боссов. Переговоры по поводу заработной платы, как она считала, являются делом социальных партнеров, а не правительства, и потому ей нечего на них делать. Что же касается генеральной политической линии, то она определяется парламентом и кабинетом министров, а профсоюзы в соответствии с конституцией не должны играть в этих вопросах никакой роли. Маргарет проявила любезность и приняла руководителей Конгресса тред-юнионов несколько недель спустя после выборов. Но встреча прошла плохо. Брайен Малруни утверждал, что никогда он не получал столь дурного приема на Даунинг-стрит, какой устроила Маргарет: «Веяло ледяным холодом <…>. Это было началом реального „развода“ между правительством и тред-юнионами». У Маргарет от встречи осталось тоже скверное впечатление: «Они не хотят учитывать экономические реалии <…>. Время сэндвичей с огурцами за счет налогоплательщиков на Даунинг-стрит прошло». Она почти не будет их принимать, предоставив эту нелегкую задачу министру по вопросам занятости. Удалив таким образом вожаков профсоюзов от вершины государственной власти, Маргарет поспособствует тому, что они постепенно станут отходить от общества в сторону маргинализации.
То же самое случится и с большими «обеднями с певчими», то есть с регулярными переговорами по поводу цен и зарплат: они будут отменены. Так как и цены, и зарплаты были постепенно освобождены, то переговоры стали проводиться по отраслям промышленности, а затем и по отдельным предприятиям. Прошло время крупных раундов переговоров, широко освещавшихся в средствах массовой информации, на которых профсоюзные лидеры выступали почти как заместители министров, ощущая поддержку улицы.
После углубленного изучения результатов социологических опросов Маргарет сделала выбор и предпочла опираться на общественное мнение и на мнение рядовых членов профсоюзов, уставших от повторяющихся забастовок, блокирующих страну и пожирающих их зарплаты. За исключением нескольких политизированных подстрекателей люди хотели получить «новый, более высокий уровень жизни и работу получше», именно это и отмечает в своих записях премьер-министр. Первые, кто несет наказание за забастовки, — это забастовщики, ибо они первыми от них и страдают. Такой фильм, как «Виртуозы», превосходно показывает, что когда профсоюзы кашляют, в дом без приглашения входит нищета. В своей довольно язвительной и резкой речи, произнесенной в Блэкпуле 12 октября 1979 года, Маргарет напомнила о том, что «дни, когда от забастовок страдали только хозяева, миновали; сегодня забастовки затрагивают членов профсоюзов и их детей так же, как и нас».