Маргарет Тэтчер
Шрифт:
В речи, произнесенной в июле 1977 года в Мемориале Иэна Маклеода, Маргарет привела несколько примеров столь необходимого милосердия. Она настаивала на том, что во времена правления королевы Виктории высоко ценились викторианские добродетели и тогда же были созданы многочисленные благотворительные организации, такие как Национальное общество по предупреждению проявления жестокости по отношению к детям, Бригада «скорой помощи» Святого Иоанна и Королевское национальное общество спасения на водах. Она конечно же идеализировала эпоху правления королевы Виктории, казалось, забыв о том, сколь тяжела была тогда жизнь. Создавалось впечатление, будто она никогда не читала Диккенса, а трущобы Ист-Энда или Стрэнда никогда не существовали, что подозрительный, мрачный мир Джека-потрошителя был выдумкой газетных писак и что «Баллада Редингской тюрьмы» была лишь фантазией Оскара Уайльда. Маргарет довольствовалась тем, что смешала с грязью «социалистическую пропаганду, которая особенно поносила Викторианскую эпоху».
Но
Общество, по мнению Маргарет, представляет собой множество концентрических кругов ответственности, протянувшихся от индивидуума до государства и включающих в себя семью, Церковь, благотворительные организации и органы местного самоуправления. Но, по ее словам, «главной, основной ячейкой нашего общества является семья». На протяжении всей речи она сетовала по поводу утраты семейных ценностей, что и является причиной всех бедствий, невежества, преступности, пьянства и наркомании. Стараясь дать определение тэтчеризму, преподавательница университета Патриция Морган напишет эссе под названием «Семья против контркультуры». Правда то, что семья для Мэгги — это лучшая защита от «превратностей жизни». Она всегда сама отдавала приоритет карьере в ущерб своей семье, если верить тому, что написано в мемуарах ее дочери Кэрол, но при этом следует учитывать тот факт, что Мэгги в собственных мемуарах без ложного стыда обрушивается на «отсутствующих родителей» и говорит о своих сожалениях по поводу того, что «теперь становится слишком легко развестись и что с этим связан большой риск дестабилизации тех браков, что проходят неблагоприятный период». Она возмущается тем, что «несмотря на общедоступность контрацептивных средств, количество абортов постоянно увеличивается». Она обрушивается на «ярых сторонников гомосексуализма, которые не только требуют себе права на личную жизнь, но и требуют еще и общественного одобрения „гейского“ стиля жизни, равенства по статусу семьи геев с обычной, гетеросексуальной семьей и даже права эксплуатировать сексуальную неуверенность подростков». Маргарет была ярой консерваторкой, если не сказать реакционеркой; в любом случае она была сторонницей «морального порядка», однако имела достаточно вкуса и здравого смысла, чтобы придерживаться «общих идей» в публичной жизни. Она никогда не пересекала черту дозволенного. Ни в одном из текстов ее речей нельзя найти ни одного намека, который позволил бы заподозрить, что она намерена покуситься на законы, легализующие гомосексуальные связи или аборты. В сфере школьного образования она мечтала об истинной свободе выбора для родителей, об образовательном ваучере (о поручительстве), позволяющем родителям отправить детей в школу по своему выбору. Но это была область благих пожеланий, без реальных политических обоснований.
В итоге Маргарет придаст своей семейной политике конкретное содержание лишь в сфере вступления во владение собственностью. Для нее семья — это, конечно, люди, но это конечно же еще и имущество, а также и деньги, откладывавшиеся фунт за фунтом на протяжении всей трудовой жизни. Первое средство обеспечить себе защиту от невзгод, первое доказательство успеха — это стать собственником, разве не так? Один из столпов социальной политики тэтчеризма — это идея позволить съемщикам социального жилья стать его собственниками путем выдачи ссуд и займов, предусматривавших солидные скидки, или путем продаж на очень благоприятных условиях. Она видела в этом лишь несомненные преимущества. Для нее это способ позволить людям самого скромного достатка обзавестись имуществом, с другой стороны — способ наполнить казну, чтобы построить новое социальное жилье, а также способ решения еще одной проблемы: сделать мобильными наименее квалифицированных рабочих, потому что жилье легче перепродать, чтобы купить новое, чем найти новое социальное жилье, а следовательно, способ борьбы с безработицей. Короче говоря, все это являлось средством превратить нацию съемщиков жилья, получающих помощь в порядке социального обеспечения, в нацию собственников, то есть, по понятиям Маргарет, в нацию свободных людей. Когда Маргарет войдет в дом 10 по Даунинг-стрит, это станет одним из ключевых направлений ее политики.
В остальном же от теории до практики дорога была длинной. В сфере социальной Маргарет никогда ни с кем не делилась своими намерениями атаковать Государственную службу здравоохранения, систему страхования на случай болезни или же наступления старости. Она намеревалась способствовать развитию системы дополнительных пенсий и накоплений средств в особых фондах… В идеальном мире Мэгги не должно было бы быть «общества всеобщего благоденствия», а также «общественных»
Однако в день ее отставки, 28 ноября 1990 года, Маргарет еще раз энергично провозгласила свои принципы. Одному депутату, сказавшему ей, что «теперь бедные стали еще беднее, жилье у них стало хуже и обеспечены они еще хуже, чем раньше, по сравнению с богачами, и конечно же этим результатом нельзя гордиться», Маргарет, хорохорясь, ответила: «Это не столь уж важно! Уровень всех доходов стал выше, чем в 1979 году! Но достопочтенный депутат сейчас сказал по сути вот что: он бы хотел, чтобы бедные стали беднее, если бы и богатые стали бы беднее. Да, вот такая политика! Политика социал-демократов! Да, у него это просто вырвалось. Он сказал это не нарочно, но все же само собой вырвалось!»
Все социальные основы политики Маргарет Тэтчер совершенно четко выражены в этой резкой отповеди-окрике и абсолютно понятны. Что значит неравенство, если оно приносит преуспеяние! Именно под таким углом зрения следует рассматривать десять лет спустя эпоху «царствования» Маргарет.
Закон и порядок
В 1970-е годы идеи норм, правил и стандартов были не в моде. Это было время участия рабочих в управлении предприятиями; все вопросы должны были обсуждаться на переговорах, дискутироваться, причем довольно подробно. Естественно, Маргарет Тэтчер отказывалась принимать это «размазывание» ответственности, ведь для нее это на деле означало ни больше ни меньше как исчезновение власти и авторитета. Она, кстати, приняла на свой счет слова депутата Десмонда Доннелли: «Я очень опасаюсь, как бы Великобритания не погрузилась в море, корчась от смеха».
Для Маргарет существовал один выход из создавшегося положения: вернуть закону его главенство и его силу. Конкретно это означало, что закон, символ английских свобод и главенства парламента, должен соблюдаться и почитаться всеми, притом что сам закон должен касаться только сути определенного вопроса. Роль государства заключается в том, чтобы следить, как закон исполняется, и принуждать всех к его исполнению, а не в том, чтобы издавать множество декретов и указов по исполнению закона, что превращает государство-арбитра в государство-администратора. Нужно меньше государства, но лучшего качества, — сильное государство, которое не запутается в сложных узорах администрации, не упустит смысл законов и различных постановлений и предписаний. По сути, государство, по мысли Маргарет, должно было более или менее ограничиваться своими «королевскими привилегиями».
К этим убеждениям Маргарет пришла, когда изучала право. «Из того, что я узнала в университете, — пишет она в мемуарах, — я восприняла абсолютно ясную идею о том, что разделяло демократические и недемократические (антидемократические) режимы: первыми управляет закон, а вторыми — сила». Однако, по ее признанию, она не находила «отклика на этот принцип» в изучаемых юридических текстах, особенно в налоговом праве, ибо о них нельзя было сказать, что их главными достоинствами являются юридическая безопасность и ясность. Почему? Просто потому, что Великобритания превратилась в бюрократическое государство, где чиновники обладают огромной неограниченной властью. Открытие это Маргарет сделала при чтении произведения знаменитого английского знатока международного права конца XIX века А. Дайси, автора классической работы «Закон о Конституции», по мнению которого «закон о конституции во всех своих частях проистекает из двух главных принципов, которые очень постепенно были выработаны и претворены в жизнь более или менее осознанными усилиями многих поколений английских законодателей и политических деятелей: из суверенитета парламента и из владычества, превосходства закона над всеми и вся; суть последнего принципа можно точно выразить, сказав, что никакая власть не может возобладать над законом в этой стране». Чтение трудов Хайека, в особенности его работы «Закон, законодательная деятельность и свобода», укрепило в Маргарет убежденность в священном характере законов.
В своей знаменитой речи, произнесенной 20 ноября 1968 года перед членами Консервативного политического центра (или Центра политических консультаций) и опубликованной под названием «Что не так с политиками?», Маргарет на первом месте назвала утрату смысла закона, чтобы объяснить охлаждение граждан к общественным интересам и вообще к государству. Обилие текстов убивает сам текст. Что может быть хуже для политического несварения желудка, чем законодательное пирожное «наполеон»! «Настоящая проблема, — писала Маргарет, — это вторжение политики в те области, где ей нечего было делать». Итак, государство должно сконцентрироваться на исполнении законов, очень бережно принятых и разработанных. Как говорится, претор не занимается пустяками…