Маргаритка и я
Шрифт:
— Юнга Вильямс, сейчас же съесть все, всю фасоль дочиста!
Юнга неодобрительно косится на меня: приказ отдан не совсем по-моряцки. Но лицо у меня словно каменное.
— Слушаюсь, сэр! — отвечает он вполголоса и покорно принимается за фасоль.
Юнга съедает и крем-карамель, которая обычно остается недоеденной.
— Это ваша моряцкая дисциплина начинает мне нравиться, — смягчается наконец повар Снежок. — Придется нам применять ее и на уроках музыки.
— А моряки на пианино не играют, — робко возражает юнга.
— Посмотрим, играют
Затем мама одевается и уходит по своим делам.
— Где это видано, чтоб моряк играл на пианино! — уже более смело говорит юнга Вильямc. — Верно, капитан?
Я киваю головой, но не очень уверенно.
Мы возвращаемся в гостиную. Окончательно собрав лодку, мы поднимаем белые паруса и всю вторую половину дня путешествуем по морям и океанам.
Питаемся мы сырой рыбой, альбатросами и плавниками акул. На нас нападают пираты, но мы их побеждаем, запираем в гардероб — пускай там хорошенько нанюхаются нафталина!
После этого мы отправляемся на Южный полюс — нам необходимо поймать там двух пингвинов и приручить их. Но вдруг оказывается, что уже десять часов, — с наступлением этого времени всем юнгам на свете полагается быть в постели.
— Папа, ну давай поймаем пингвинов! — упрашивает Маргаритка. — Вот он, Южный полюс. Всего в двух шагах.
— Юнга Вильямс, — вытягиваюсь я во весь рост, — во-первых, я тебе не папа, а капитан Грант, а во-вторых, тебе известно, что приказы капитана выполняются немедленно и безропотно.
— Слушаюсь, сэр! — склоняет голову пристыженный юнга.
И через пять минут он в постели. Не успел я его как следует укрыть одеялом, как он уже уснул, уснул крепко, по-моряцки.
Каких только удивительных снов он не увидит в эту ночь!
По морям и океанам
Долго мы думали, как назвать нашу лодку. Вдруг лицо Маргаритки просияло.
— Папа, — говорит она, — давай назовем ее «Вапцаров». Он тоже был моряк, как и мы.
Предложение принимается под аплодисменты. Затем я придаю своему лицу строгое выражение и говорю:
— Дело в том, юнга, что это имя ко многому нас обязывает. Вапцаров никогда не плакал и ничего не боялся. Как тебе кажется, можешь ты взять на себя такие тяжелые обязательства?
Юнга Вильямс задумался. Вопрос серьезный, ответить на него не так просто.
— Да, — произносит наконец, — я не буду плакать, капризничать и буду есть все.
— А бояться?
— И бояться ничего не буду, — не совсем твердо обещает юнга. — Только бы не эти змеи… А если нам попадется какая-нибудь анаконда…
— Велика важность! Настоящему моряку все нипочем.
— Легко тебе говорить, — вздыхает юнга. — Ты большой, а вот я…
На этот раз я нарушаю строгий моряцкий устав, запрещающий всякое панибратство с подчиненными, и ерошу подстриженные по-мальчишески волосы юнги.
— Эх, — говорю я, — не велика беда, если человек и струхнет малость. Главное, чтоб никто не заметил.
После этого мы беремся за дело. Вырезаем из фанеры буквы, красим их белилами
Куда более сложным оказался вопрос распределения мест в лодке. В ней всего лишь два места, которые по праву принадлежат взрослым членам экипажа — капитану и шеф-повару. Юнге тоже найдется где разместиться, но без сиденья.
— Ну и дал же ты маху! — хмурится он. — Мог же взять трехместную? Ведь ты же умеешь считать!
Глаза юнги наполнились слезами. Какой ужас — мы же только что дали присягу никогда не плакать!
Нам разрешается лишь, закусив губу, посмотреть без особой надобности в потолок. Положение спасает повар Снежок. Его доброе негритянское сердце не выносит этого волнующего зрелища.
Он добровольно отказывается от своего места в лодке в пользу юнги. Слезы, которые уже начали было капать на пол, мгновенно высыхают.
Наконец приходит и великий, ни с чем не сравнимый день — день первого спуска «Вапцарова» на воду.
Наша палатка разбита в защищенном от ветра месте, в небольшой, поросшей мягкой травой ложбинке, на берегу искусственного озера. Небольшой тихий залив, который мы избрали для стоянки, окрещен, по предложению Маргаритки, заливом Басила Левского [2] . Это второй любимый герой моей дочери.
2
Басил Левский — болгарский национальный герой, борец за освобождение родной страны от турецких поработителей.
— Теперь и ему не будет обидно, — говорит моя дочь. — У Вапцарова будет корабль, а у Левского — залив.
— Если бы Левский родился в Бургасе, он бы тоже стал моряком. Верно, капитан?
— Определенно, — соглашаюсь я.
Выступ, который уходит далеко в озеро и защищает нас от ветра, мы называем мысом Доброй Надежды.
К сожалению, на озере нет никакого острова — мы бы его окрестили Островом Сокровищ. Придется сокровища искать где-нибудь на берегу. Здесь мы будем привязывать наш корабль. Сам «Вапцаров», вполне готовый к дальнему плаванию, пока что лежит на траве. Мы вытаскиваем из рюкзака бутылку газированного шиповникового напитка. Эту бутылку мы разобьем о нос корабля при спуске его на воду. Такова морская традиция.
— Ты готов, юнга Вильямс? — торжественно спрашиваю я.
— Есть, сэр! — отвечает юнга и вытягивается в струнку.
Став по обе стороны нашего корабля, мы осторожно тянем его по траве к озеру. Он, словно утка, ныряет в воду и, выровнявшись, грациозно покачивается на маленьких волнах. Юнга Вильямс хватает бутылку и, размахнувшись, ударяет ею в металлическую часть носа корабля. Газированный шиповниковый напиток с шипением летит во все стороны и попадает на резиновую палубу.