Маргаритки на ветру

Грегори Джилл

– Не таким образом.

Что-то в его тоне заставило девушку замереть. Она просто забыла, что имеет дело с шерифом, а не с преступником, не с бандитами, которые окружали ее отца. Вольф Бодин сделан из другого теста. Хотя он испытывал к ней лишь ненависть и презрение, тем не менее считал своим долгом защитить одинокую женщину, волею судеб оказавшуюся на его территории, даже если она дочь Бэра Ролингса.

Но Ребекка не желала быть ему ничем обязанной. Кроме того, она твердо решила, что не нуждается ни в его покровительстве, ни в его рыцарских подвигах.

– Не стоит меня провожать, – заявила

она, кладя шляпную коробку в повозку. – Я прекрасно ориентируюсь в незнакомых местах, шериф Бодин, а мистер Уинстед в гостинице очень подробно объяснил мне, как…

– Вы намерены сесть в повозку или нет? – нетерпеливо прервал ее Вольф.

– Еще нет. Хочу сначала зайти в магазин и запастись провизией. Вам не обязательно дожидаться, пока я вернусь.

Ребекка уверенно перешла через улицу, словно молодая актриса после удачного дебюта, но про себя ругалась почище, чем Уэйлон сегодня днем. Она страшно устала, измучилась от зноя и духоты; к тому же была уверена, что выглядит ужасно: дорожное платье измялось, перья на шляпке поникли, как и ее плечи. Она мечтала лечь на чистую простыню, укрыться с головой одеялом и хорошенько выспаться.

Но она знала, что спать ей не придется еще много часов. Как знала почему-то и то, что, когда вернется, застанет Вольфа Бодина на том же самом месте.

Так и вышло. Он сидел на красивом гнедом мерине и терпеливо ждал рядом с низкорослой кобылой и старенькой повозкой, взятыми напрокат. «Упрямый, невозможный человек», – пробормотала Ребекка, хотя щеки у нее розовели от удовольствия, когда она смотрела на него из-под длинных ресниц.

В каждой руке девушка несла по большому пакету, однако на этот раз Вольф даже не пошевелился, чтобы помочь ей.

– Кажется, я просила вас оставить меня в покое. Я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Ага.

Лаконичный и бессодержательный ответ взбесил Ребекку. Она нахмурилась, глядя на мощный торс Вольфа, поскольку его лицо скрывала тень, которую отбрасывали поля серой ковбойской шляпы.

– Ну и?

– Ну… поехали, – как ни в чем не бывало предложил он и многозначительно посмотрел на быстро темнеющее небо. – Солнце почти село, а путь неблизкий.

Значит, избавиться от него не удастся. Садясь в повозку и беря в руки вожжи, Ребекка почему-то чувствовала себя очень неуютно под его взглядом.

– Разве вас не ждут дома жена и дети? – ехидно поинтересовалась она, но, взглянув ему в лицо, вдруг заметила в нем новое выражение, в котором, кроме привычного невозмутимого спокойствия, было еще что-то.

В его взгляде промелькнула боль, тело напряглось, словно все мышцы разом внезапно свел короткий спазм, однако через долю секунды отголоски душевной муки исчезли без следа. Вернулась холодная отчужденность, губы превратились в жесткую прямую линию, даже не верилось, что Вольф может улыбаться, глаза снова ничего не выражали. Тряхнув поводьями, он молча поехал вперед.

Ребекка не знала, как расценить эту молниеносную перемену. То ли его покоробило, что дочь Бэра Ролингса интересуется драгоценными женой и сыном шерифа Вольфа Бодина, то ли, возможно, она недостойна даже упоминать о них.

Она сгорбилась на козлах, подгоняя кобылу легкими взмахами вожжей. Ну почему Вольф Бодин – шериф Паудер-Крика? Восемь несчастных, глупых, бесконечных лет она мечтала увидеть его снова, но не так и не здесь. В грезах Вольф Бодин являлся ей скромным тихим парнем, при их встрече на его лице появлялась восхищенная улыбка, он терял голову от счастья и тут же заключал ее в объятия, шептал ей на ухо восторженные слова о том, какой обольстительно красивой она стала, и долго, страстно целовал.

Тот Вольф Бодин не старался выгнать ее из своего города, не вел себя так надменно. Он не стал бы хранить ледяное молчание, провожая ее на ранчо, не стал бы ехать рядом как истукан, не обращая на нее внимания, словно она просто камень или дерево. Его поступки и слова были бы вызваны любовью, а не враждебностью.

Солнце покидало багровое небо, в котором медленно кружили два орла, прорезая вечернюю тишину пронзительными криками. Спутники не обмолвились ни единым словом.

Оставив за спиной Паудер-Крик, они затерялись в волнах золотистого моря бизоновой травы.

Глава 3

Последние лучи кроваво-красного заката гасли над долиной и речкой, когда после очередного поворота Ребекка и Вольф наконец увидели ранчо.

Ранчо? Не веря своим глазам Ребекка с недоумением смотрела на старый бревенчатый дом, стоявший между темной группой кедров и некрашеными деревянными сараями. Хотя крыша дома, обшитая прочными досками, была в порядке, а сам он казался просторным и даже удобным, его окна потемнели от грязи, ступени крыльца провалились, не видно ни конюшен, ни загонов для скота, ни пастбищ, ни садов… Ни следа процветания или хозяйской заботы, никаких признаков, что когда-то здесь держали коров, лошадей, кур.

Совсем не похоже на ранчо. Бревенчатый дом да небольшой амбар позади него. «Бэр, ты вообще-то жил здесь когда-нибудь? Хоть раз приезжал сюда?» Ребекка попыталась справиться с разочарованием и не слишком огорчаться.

Окрестные холмы, заросшие елями, пихтами и громадными соснами, казались угольно-черными. Вдали, на фоне пламенеющего неба, словно аметисты, сверкали вершины Скалистых гор. В воздухе стоял густой аромат хвои. Неподалеку бежал ручей, и, как сказал ей Вольф Бодин, здесь было даже озеро – Снежное озеро. «Наверное, днем это место очень красивое, да и земля, судя по всему, плодородна», – утешала себя Ребекка. Но сейчас оно выглядело мрачным, темным, опасным… и одиноким.

– Ну что, хотите вернуться в город? – удовлетворенно спросил Вольф Бодин.

Ребекка стиснула зубы, борясь с разочарованием и страхом.

– Конечно, нет.

– Прекрасно. Тогда добро пожаловать в отчий дом, мисс Ролингс.

Он поскакал легким галопом по тропинке, ведущей во двор ранчо, густо заросший бурьяном.

– Последние пять лет земля пустовала. Амос Пистоун слишком много пил, совершенно не интересовался хозяйством, – сказал Вольф. – Проиграв землю в покер, он уехал искать счастья в Калифорнию. Амос никогда в открытую не говорил, кому отошло ранчо, и за все это время никто не предъявил свои права на землю. До меня по крайней мере такие известия не доходили. – Он изучающе взглянул на нее из-под полей своего стетсона. – У вас, разумеется, есть бумаги, подтверждающие, что участок принадлежит вам, не так ли, мисс Ролингс?