Марго
Шрифт:
Вернувшись в гостиную, Ник убедился, что его нижней не было и там, и даже напрягся. Могло ли случиться такое, что она словила дроп после жесткого секса в ванной? Обиделась и уехала?
Ник сталкивался с таким пару раз в своей практике: сначала нижняя, которая по всем внешним признакам хочет острых ощущений, наслаждается горячей сценой, а потом, обдумывая ее полчаса спустя, вдруг чувствует себя слишком сильно униженной. И не каждая девушка в таком состоянии решалась на открытый разговор вместо того, чтобы просто сбежать.
В тот момент,
– Если ищешь свою нижнюю, то она с моим верхом, — сказала она с кривой улыбкой.
– Где? — спросил Ник, начиная злиться. Он не запрещал Марго играть с Тимофеем, но почему-то это сообщение застало его врасплох.
– Думаю, в нашей машине. Видела, как они выходили наружу и одевались минут пять назад, — спокойно сказала Ирина.
– Ясно.
Под ее внимательным взглядом Ник мигом взял себя в руки и надел непроницаемую маску:
– Как насчет выпить по бокалу вина и посидеть на террасе?
– С удовольствием, — сказала Ирина.
– Я с вами, — откликнулся и Дима.
Следующие полчаса Ник испытывал очень странные чувства — словно раздвоился. И пока одна часть его вела расслабленную беседу с друзьями за бокалом вина, другая все больше злилась, считая про себя минуты. Десять минут — это, возможно, невинная игра, что-то вроде легкого флирта. Двадцать — нечто более серьезное. За тридцать… опытный дом за полчаса может потерять голову и успеть соблазнить нижнюю в принципе на все, что угодно. А если он останется наедине с интересной сабочкой дольше, то она совершенно точно будет оттрахана.
Когда, по прикидкам Ника, прошло минут тридцать с момента исчезновения Марго, он резко поднялся:
– Мне надо отойти.
– Конечно.
Ирина поощрила его улыбкой, и Ник понял: она сама все это время хотела отправиться на поиски своего дома. Но она не могла, а ему это сделать проще. Он может просто помешать Тимофею и запретить нижней играть дальше, под любым удобным предлогом.
Он сбежал с лестницы и уже дошел до ворот, ведущих с участка Миши на улицу, когда вдруг понял, что делает ошибку, и остановился как вкопанный.
В том, что он сейчас творил, виновата Тома. Точнее, его отношения с ней, которые далеко не всегда были здоровыми. Она ревновала — и теперь, начиная новые отношения, Ник пустился во все тяжкие. Он играл на глазах у Марго с одной, другой, третьей нижней не только потому, что наслаждался свободой. А еще и чтобы проверить ее. Не слетит ли она с катушек, как Тома? Не начнет ли закатывать такие же истерики?
В результате Марго поступила абсолютно верно: она попыталась привлечь внимание в начале вечера. Когда не вышло — дала понять, что ее не устраивает, и получила секс. Но когда этого оказалось мало, просто переключилась на другого мужчину.
Ник прекрасно видел, как во время его сцены с Таней Тимофей ласкал ее. А теперь они вместе в машине, и если он явится туда за ней, то это будет выглядеть ужасно. А именно
Стоя перед воротами и тяжело дыша, он ужасно злился, потому что прекрасно знал, что сам загнал себя в ловушку. Ему нужно было несколько минут, чтобы успокоиться. В такие моменты, как тот, Ник всегда старался держаться подальше от людей. Потому что если кто-то подходил и начинал разговор не вовремя, сдержаться было крайне сложно.
Если же этот кто-то оказывался человеком, который чрезвычайно раздражал его сам по себе, то можно было и не пытаться.
– Ник? Мне надо поговорить с тобой, — сказала Тома категоричным решительным тоном, и это решило все.
Ее тон бесил. Возможно, больше, чем все ее выходки, вместе взятые. Вздрогнув, словно от сильного удара, Ник медленно повернулся и уставился на свою бывшую девушку. Если бы она была хоть немного внимательна, то заметила бы, насколько сильно он не был расположен к беседе — и, возможно, все закончилось бы мирно. К сожалению, Тома в тот момент тоже была поглощена своими внутренними переживаниями и устремлениями.
– Не представляю, чем могу быть полезен, — процедил он, тяжело дыша, и сложил руки на груди.
– Не ерничай. Я про квартиру, — со вздохом сказала она, продолжая с тупым упрямством не обращать внимания на все сигналы, которые он подавал и своей позой, и голосом, и взглядом. — Может показаться неожиданным, но я переезжаю к Артему. Так что…
– Так что — что? — спросил он, слегка повысив голос, и она дернулась, на этот раз заметив его злость — и, конечно, сразу обиделась. Как всегда.
– Как что? Надо сдать ее хозяевам… если она, конечно, тебе не нужна, — пожала плечами Тома.
– Тома, — прорычал Ник, — я ясно дал понять, что эта квартира мне не нужна, три недели назад, я уже не живу там. А хозяев ты прекрасно знаешь. Поэтому потрудись сдать квартиру! Сама!
Последние слова он почти проорал, невольно привлекая внимание всех, кто был на террасе — а, по ощущениям, народу там прибавилось. Но Нику было все равно. Сейчас он злился на всех сразу: на Марго с Тимофеем за то, что свалили играть втихомолку, на Артема с Томой за то, что мозолили глаза, на Макса с Мишей за то, что пригласили эту парочку. И больше всех — на себя самого за то, что не справлялся со своими эмоциями. Снова. Несмотря на то, что расстался с Томой и на то, что столько лет учился оставаться невозмутимым и непроницаемым.
– Ты уехал и не сказал, нужна тебе квартира или нет! — обиженно заорала Тома в ответ, наконец, тоже повышая голос. — Я просто задала тебе вопрос!
– А я просто не хочу с тобой разговаривать! Просто сдай сама свою квартиру и оставь меня в покое! — заорал он еще громче, несмотря на то, что краем глаза видел приближающегося Артема. Он был готов к новой перепалке и даже драке — ему почти хотелось, чтобы это произошло, потому что гнева было слишком много, и он рвался наружу, весь сразу.