Марина и цыган
Шрифт:
– Но был бы ещё лучше, если бы руки не протягивал! – сказала я, споткнувшись.
– Ты же сама приказала: ловить, если будешь падать.
– Ладно, отменяю этот указ. Когда упаду – поднимешь!
– Слушаюсь!
Свернув с тропинки, я присела на пень от срубленного дерева, а Димка улёгся рядом прямо на траву. Мы находились с ним на вершине невысокого холма. Внизу до самого горизонта расстилались залитые лунным светом поля.
– Как ты думаешь, что за человек это Синеглазый? – после паузы поинтересовалась я у моего соседа.
– Его зовут Вадим, - после паузы ответил тот. – Единственное, что в нём есть
– Действительно ли он такой наглый или мне показалось? – закинула я удочку.
Димка сразу же клюнул:
– Он сегодня показал ещё свои лучшие качества!
– А я думаю, что ты преувеличиваешь его недостатки.
– Ты слишком хорошего мнения о нём!
– А ты – очень плохого!
Некоторое время мы молчали. Затем я задала новый вопрос:
– А кто такой тот, с фотоаппаратом?
– Федя, в принципе, неплохой парень. Он занимается боксом и пользуется большим успехом у наших девок, но не очень-то обращает на них внимание.
– Если ты думаешь прощупать здесь почву, то ничего не получится, - добавил мой сосед, покосившись на меня.
– А где мне стоит тогда прощупать почву?
– Это тебе самой решать.
– Ну, а ты мне что посоветуешь?
– Зачем далеко ходить…
– Ладно, пошли! – я встала с пенька.
Спустя некоторое время Димка спросил:
– А почему ты обо всех расспросила, а обо мне – нет?
– На этот вопрос могут быть два ответа.
– Какие?
– Во-первых, о человеке не расспрашивают тогда, когда всё о нём знают, а, во-вторых, когда он безразличен.
– Какой же из этих пунктов ты ко мне относишь?
– Догадайся сам!
Произнеся эти слова, я скрылась за воротами бабушкиного дома.
Когда, щурясь с улицы от яркого электрического света, я вошла в комнату, то увидела следующую картину: на диване с намотанной на руках пряжей сидел Женька, в то время как бабушка сматывала её в клубок. При моём появлении они повернули головы.
– Явилась, наконец! – произнёс дядька.
– Почему же так рано? – поинтересовалась баба Тоня.
– На сегодня достаточно, - ответила я, направляясь в спальню.
Женька сделал было попытку увязаться за мной, но его удержали пряжа и окрик бабушки.
День 4 Как я ходила за грибами и впервые услышала о цыганах, а также о том, в какие игры мы играли с деревенскими
– Вставай, Марина! – ласково произнёс над моим ухом знакомый голос.
В ответ я натянула одеяло на голову.
– Проснись же, внучка! Девки идут за грибами и приглашают тебя с собой.
С усилием оторвавшись от подушки, я сонно посмотрела на бабушку.
– Они ждут тебя на улице, - с улыбкой добавила та.
Ходики показывали пятый час. Сквозь оконную занавеску проникал рассеянный свет раннего утра. Предположив, что в лесу ещё сыро, я отправила бабу Тоню на поиски подходящей одежды. Вскоре она принесла мне голубую курточку с капюшоном и синие резиновые сапоги, оставшиеся от её младшей дочери Любы. Заправив в них серые брюки, я бросила удовлетворённый взгляд в зеркало и ради шика расстегнула вверху замок куртки, чтобы был виден воротник белого джемпера. Волосы же просто распустила по плечам. Потом взяла из рук довольной бабушки пластмассовое
– Зачем тебе эта шарманка? – удивилась баба Тоня.
– С ней грибы собирать веселее, - объяснила я и с безмятежной улыбкой на губах вышла за дверь.
Светало. За домами над самыми крышами алел краешек небосвода. Трава во дворе была обильно покрыта белесым налётом росы и веяло утренней прохладой. Возле бабушкиного погреба стояли деревенские. При этом девки и парни держались врозь, хотя среди последних и затесалась одна представительница слабого пола. Покосившись на неё, я узнала Зинку, подружку Синеглазого, которая и сейчас жалась к нему. Встретившись со мной взглядом, она отвернулась. Однако меня заинтересовал её наряд, который можно было охарактеризовать фразой: «сто одёжек и все без застёжек». Во-первых, на ней было пёстрое ситцевое платье, из которого Зинка давно выросла; во-вторых, линялая шерстяная кофта; в-третьих, старый коричневый кожух без пуговиц, извлечённый, вероятно, из чулана, где его долго и тщательно грызли мыши. Из-под платья виднелись ярко-красные гамаши в обтяжку и, когда Зинка двигалась, возникало опасение, что ещё секунда – и они разъедутся по швам. Законченность её наряду придавали хлюпающие сапоги и косыночка, стянутая по-бабьи на подбородке. Впрочем, она могла утешаться тем, что её товарки выглядели не лучше: их потёртые кацавейки, кирзовые сапоги и шаровары напомнили мне картину Репина «Запорожцы».
В отличие от девок, парни были в болоньевых куртках и без головных уборов. Я узнала Димку, Федю и Интеллигента. Кое-кто из них посматривал на меня с улыбкой. Встретившись взглядом с Синеглазым, я тоже улыбнулась, но он почему-то поспешно опустил голову. В этот момент от группы девчонок отделилась одна особа и направилась прямо ко мне. Остановившись напротив порога, она задрала вверх голову и открыла рот. При этом я мобилизовала всю свою силу воли, чтобы удержаться от смеха. Представьте себе, что к вам подходит чучело в болтающейся на одной пуговице фуфайке, закутанное до самых глаз в шерстяной платок так, что один нос торчит, и произносит тоном посла иностранной державы на приёме у английской королевы:
– Очень сожалеем, что разбудили Вас, но мы не могли не доставить Вам удовольствие совершить с нами прогулку в лес за грибами!
Стараясь не смотреть на Алёнку, я потянулась и сказала:
– Нашла время тирады толкать в такое прекрасное утро!
После чего сбежала вниз по ступеням, увлекая за собой остальных в направлении околицы. Между тем взошло солнце и запели птицы, обещая чудесный день. Включив магнитофон, я с удовольствием поглядывала по сторонам. Вскоре девки догнали меня, парни же двигались где-то сзади. Некоторое время мы молчали. Как вдруг одна из девчонок, пошушукавшись с подружками, заявила:
– Ты легко одета!
Я пожала плечами. Но они, словно сговорившись, стал наперебой проявлять обо мне истинно материнскую заботу:
– Ещё роса не сошла! Заболеешь!
В ответ я жизнерадостно процитировала детский стишок:
Встану утром на рассвете,
Пока птицы спят и дети.
Воды из родника напьюсь,
Росой прохладною умоюсь
И полотенцем разотрусь!
Однако девки не отставали:
– Неужели ты не боишься простудиться?