Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард
Шрифт:
Но вернемся к событиям начала 1971 года, когда Марина Влади в очередной раз покинула Союз, клятвенно пообещав больше туда не возвращаться. И Высоцкий в те дни не случайно сообщил Валерию Золотухину о том, что «Марина улетела, и кажется, навсегда. Хотя посмотрим, разберемся…». Последнее замечание окажется верным: с Влади действительно «разобрались» достаточно быстро, результатом чего стало ее очередное воссоединение с Высоцким. Оно состоялось 23 марта 1971 года. Причем слабая половина этой пары преподнесла сильной половине роскошный подарок в виде итальянского автомобиля «Фиат». Это был один из тех самых бонусов, о которых мечтал Высоцкий, когда строил планы относительно своей женитьбы на Влади.
Кстати, именно тогда случилась первая «зашивка»
Вспоминает М. Влади: «Однажды мне случается сниматься с одним иностранным актером. Он, видя, как я взбудоражена, и поняв с полуслова мою тревогу, рассказывает, что сам сталкивался с этой ужасной проблемой. Он больше не пьет вот уже много лет, после того как ему вшили специальную крошечную капсулку…
Естественно, ты должен решить все сам. Это что-то вроде преграды. Химическая смирительная рубашка, которая не дает взять бутылку. Страшный договор со смертью. Если все-таки человек выпивает, его убивает шок. У меня в сумочке — маленькая стерильная пробирка с капсулками. Каждая содержит необходимую дозу лекарства. Я терпеливо объясняю это тебе. В твоем отекшем лице мне знакомы только глаза. Ты не веришь. Ничто, по-твоему, не в состоянии остановить разрушение, начавшееся в тебе еще в юности. Со всей силой моей любви к тебе я пытаюсь возражать: все возможно, стоит только захотеть, и, чем умирать, лучше уж попробовать заключить это тяжелое пари… Ты соглашаешься.
Эта имплантация, проведенная на кухонном столе одним из приятелей-хирургов, которому я показываю, как надо делать, — первая в длинной серии…».
Врачом был Г. Баснер, а операция прошла на кухне в доме его родственника — режиссера Александра Митты, проживавшего по адресу улица Удальцова, дом 16. Вскоре после операции Высоцкий решил попробовать, не обманула ли его жена, и выпил немного шампанского. Тут же началась реакция, которая настолько напугала Высоцкого, что он… почти на полтора года «завязал» со спиртным.
Между тем на киностудии «Мосфильм» двое молодых режиссеров, Александр Стефанович и Омар Гвасалия, готовились к съемкам фильма «Вид на жительство» — 16 апреля начался подготовительный период. Это была их первая полнометражная картина в жизни, и право снимать ее они заслужили при следующих обстоятельствах. Закончив ВГИК, они сняли дипломный фильм «Все мои сыновья», который попался на глаза известному режиссеру и профессору ВГИКа Григорию Чухраю. Картина настолько потрясла его воображение, что он с ходу пригласил ее авторов к себе на работу — а Чухрай тогда был художественным руководителем хозрасчетного Экспериментального творческого объединения киностудии «Мосфильм».
Окрыленные успехом, Стефанович и Гвасалия решили с ходу замахнуться на что-нибудь эпохальное. В частности, они выбрали для экранизации два произведения Михаила Булгакова — «Дьяволиада» и «Роковые яйца». Но главный редактор студии быстро остудил их пыл: «Задумка гениальная, но она не пройдет. Ищите другой материал». И тут судьба свела дебютантов с молодым, но уже прогремевшим на всю страну сценаристом Александром Шлепяновым — это он написал сценарий фильма «Мертвый сезон», который предложил им снять фильм про то, как некий эмигрант, уехавший из России в 20-е годы, после долгой разлуки возвращается на родину, чтобы здесь умереть. Причем в качестве «паровоза», который должен был пробить эту постановку на самом верху, Шлепянов взял не кого-нибудь, а знаменитого поэта Сергея Михалкова, державника из разряда русских монархистов.
Однако тот, согласившись пойти в соавторы к дебютантам, заставил их изменить концепцию будущего фильма, сообразуясь с тогдашними реалиями. А именно: надо было краеугольным камнем сюжета вывести тему никчемности диссидентства — в свете начавшейся еврейской эмиграции это было очень актуально. Короче, главного героя фильма — диссидента — следовало заклеймить позором за его измену родине. Поначалу дебютанты сделали робкую попытку отказаться от такой задумки — снимать очередную агитку они не хотели, но затем все же согласились. И главным аргументом в пользу такого решения стало то, что они надумали пригласить на главные роли в свою картину Владимира Высоцкого и его французскую жену Марину Влади. С такими актерами, думали они, их фильм из рядовой агитки сразу мог бы превратиться в серьезное произведение. Это была бы картина о том, как затравленный системой диссидент бежит на Запад и встречает там свою любовь, как они оба ностальгируют по России под песни, которые мог написать Высоцкий. Кроме этого присутствие этих двух имен было бы стопроцентной гарантией того, что фильм соберет в прокате фантастическую кассу.
На удачу авторов фильма Марина Влади в те мартовские дни оказалась в Москве и смогла вместе с Высоцким прочитать присланный сценарий. Решение сниматься они приняли вместе, руководствуясь несколькими причинами. Во-первых, им очень хотелось сыграть в кино дуэтом, что давало бы возможность Влади подольше гостить в Советском Союзе. Особенно сильно хотел сниматься Высоцкий. До этого момента последней крупной работой актера была роль Коваленко/Бенгальского в «Опасных гастролях», съемки которого закончились еще два года назад. С тех пор актер снялся еще в двух фильмах, но в очень маленьких ролях — у С. Говорухина в «Белом взрыве» и Л. Головни в «Эхе далеких снегов», и откровенно маялся от своей киношной невостребованности.
Вторая причина — сам сюжет фильма, который предоставлял как его авторам, так и самому Высоцкому возможность с помощью пресловутых «фиг» в очередной раз повоевать с режимом. Ведь под эту тему тот же Высоцкий мог пристроить в картину либо свои старые песни, либо написать новые, и все с подтекстом, тем самым нивелируя любую агитпроповскую блажь.
Рандеву с авторами фильма, на котором предполагалось утрясти все нюансы, должно было состояться в Доме творчества в Болшево (27 км по Ярославскому шоссе), где Стефанович и Гвасалия дописывали сценарий. Однако чтобы доехать туда, актерам пришлось изрядно помучиться, выпрашивая разрешение на это в самом КГБ. Дело в том, что Марина Влади была иностранкой, а дорога в Болшево проходила мимо подмосковного Калининграда, в котором располагалось предприятие по выпуску межконтинентальных ракет. В итоге Высоцкому и его супруге все-таки разрешили пересечь эту зону, но не на своем, а на гэбэшном автомобиле под присмотром водителя-майора.
Встреча в Болшево прошла, что называется на высоком уровне, и оставила довольными обе стороны. Высоцкий буквально бурлил от переполнявших его чувств и забросал авторов фильма кучей полезных предложений по сюжету будущей картины — в частности, он сообщил, что специально под нее у него уже есть две старые песни: «Гололед, на земле, гололед…» и «Охота на волков», которые придадут ленте нужный настрой. Влади тоже выглядела счастливой и похвалила авторов за то, что они сумели очень правдоподобно описать нравы и быт эмигрантской жизни на Западе. В итоге стороны расстались в твердой решимости в скором времени встретиться вновь, чтобы вплотную приступить к работе над картиной. Знали бы они, что их ждет впереди, наверняка не были бы столь наивными.