Марина
Шрифт:
Итак, Нордия вернулась домой, на Землю. Ее любимый, кузнец Иван, сдержал свое обещание, веря в то, что его возлюбленная жива – он так и не женился, хоть и был привлекателен для женщин, которых вокруг было немало…. Отец Нордии оставил ей с Иваном свое процветающее поместье. Она лишь попросила у будущего мужа ровно год покоя для того, чтобы очистить свою душу и тело. И он согласился. Все считали их мужем и женой, хотя Иван ни разу не прикоснулся к любимой женщине. Сильная знахарка из волхвов, ежедневно отливавшая страдания Нордии в маленькой баньке, выгоняла из женщины все то, что разрушало ее изнутри. И только спустя год, душа и тело Нордии стали чисты и первозданны….
Она удостоилась счастья первой брачной ночи, когда любимый мужчина сделал ее ЖЕНЩИНОЙ и МАТЕРЬЮ их первого ребенка. За свою жизнь, Нордия родила четырех сыновей и одну дочь. Они прожили с Иваном долгую и счастливую жизнь. А когда, в глубокой старости, ее любимый муж умер, Нордия сумела позаботиться о своих детях
Ветер все сильнее раскачивал мост, и она отправилась обратно. Нордия объяснила ей, что на станции возможны любые метаморфозы, подвластные воле хозяев. И обещала, что будет заменять Марину в тех случаях, когда аппетит Максвелла перейдет в стадию сексуального домогательства. И, главное, она заверяла, что грязь сексуальных утех, не сможет проникнуть в организм Марины, ведь ее уникальные украшения служили мощнейшим оберегом для своей хозяйки. Они обладали собственным интеллектом, принадлежали только ей, и могли, в случае необходимости, действовать самостоятельно. Нордия могла только благодарить Бога за то, ее верные защитники сумели сохраниться и дождаться ее возвращения. Силы волхвов писали на них формулу гибели станции для того, чтобы свершился акт неминуемого возмездия!
Марина с трудом выбралась на твердую почву. Резко стемнело. Где-то рядом загорелись костры, и запахло ароматным, приготовленным на камнях, мясом. Тихая струнная музыка известила ее о том, что час наслаждений плоти, уже близок. Марина была готова умереть от отчаяния, но Нордия усыпила душу Марины и заняла ее место. Ее воля была крепка, она знала, чего ожидать, и могла выдержать все! На больших камнях уже готовился ужин. Хорошо отбитое мясо, обработанное пряностями, издавало божественный аромат. Несколько корзин с фруктами и большие кувшины с напитками, были прихотливо расставлены вокруг очага. На темном небе засверкали крупные южные звезды. Ее темнокожий соблазнитель ступил ей навстречу. Он опустился на одно колено, и снял с нее одежды, целуя упругие груди и живот. На свободную руку, он, медленно и томно, наматывал ее длинные волосы. Легко подхватил женщину на руки и вошел в теплое море. Плотоядно улыбаясь, он нес ее все дальше и дальше от берега…. Позже, когда вода скрыла их с головой, он поплыл, все так же, удерживая ее за волосы. Нырнул. Перед взором Нордии открылась огромная темная глубина. Он крепко прижал ее к себе, сладострастно раздвигая ей ноги. Она понимала, что он может и не дышать, а ее легкие вот-вот взорвутся, и она просто погибнет!
Извернувшись, она с силой ударила его по лицу, стараясь попасть в наиболее уязвимый нос. Любой из насильников совсем не равнодушен к собственной боли, особенно, когда из его носа льется кровь! Она не ошиблась – он выпустил ее волосы, прижимая ладони к кровоточащему носу. Нордия, не теряя драгоценного времени, устремилась к далекой поверхности. Пробкой выскочила из воды, судорожно хватая воздух открытым ртом. Тренированный организм выдержал, и она, с трудом отдышавшись, быстро поплыла к берегу. У очага ее уже поджидал чернокожий мучитель, улыбаясь своей белозубой улыбкой. Медленно приближаясь, Нордия, смотрела в его глаза, схожие с глазами голодного гепарда. А когда подошла вплотную, то еще раз ударила его с такой страшной силой, что он упал навзничь. Не говоря ни слова, Нордия направилась в свою спальню, слыша торопливые шаги у себя за спиной. Она резко развернулась и вновь ударила его, уже не так сильно, но, вполне ощутимо. Мужчина, сжав зубы, встал перед ней на колени.
– Если ты хочешь умертвить меня, то зачем устраиваешь такие сложные представления? – Спросила она, гордо подняв голову, и скрестив свои изящные руки на обнаженной груди. – Просто убей! Я не твоя игрушка, и буду стоять за себя до конца, запомни это! – Мужчина вскочил, сжимая ее запястья, и повалил на песок. Обладая ее телом, он рычал, как дикий зверь. Она сумела одержать над ним верх, и доставить ему дикое животное удовольствие! Она была такая одна – прекрасная, мужественная и чувственная Нордия! Ему оставалось всего два дня наслаждения ее телом,
Они отужинали, и Нордия, искупавшись в морской воде, легла на теплый песок. Максвелл устроился рядом, целуя доступные прелести. Он просил прощения, желая продлить эту ночь, сотканную из ярчайшего секса…. Он мысленно прощался с ней, испытывая подлинную боль, хотя такого никогда за собой не замечал. При всей своей доступности, Нордия была недоступной и воинственной, чистой и желанной…
Она не верила ни одному его слову, ни одному движению, и, лишь молилась об одном – чтобы ей хватило сил выдержать пытки этих двух последних дней в его обществе. После сегодняшнего случая, она поняла, что он может даже убить ее, чтобы получить чисто садистское наслаждение. Ей было жаль даже не себя и Марину, ей было горько, что старания причастных к этому делу сил, окажутся напрасными. И люди будут продолжать гибнуть в раковой опухоли станции «Contour DARK». С другой стороны, она знала и то, что все уже просчитано с огромной точностью, и срыва программы просто не должно было случиться, хотя она и опиралась на самый ненадежный, «человеческий фактор» …
Нордия провела в шатре Максвелла всю ночь. Она устала до полного изнеможения. Ее удерживало от отчаяния только одно – люди, приговоренные к смерти, устали гораздо больше! Маленькие дети, молодые люди и старики – на каждого уже существовала четкая программа использования. Только это было сейчас самым важным, и самым страшным!
Утром Марина никак не могла проснуться. Она стонала во сне, испытывая физическое и душевное опустошение. Максвелл несколько раз заглядывал в ее спальню.
Изысканный завтрак так и оставался нетронутым. Он пристыдил себя тем, что, как юнец, опять сгорает от желания. Решив оставить ее в покое до ужина, он прошел в свой кабинет. За эти две недели Максвелл полностью забросил все дела. Ознакомившись с заявками, он составил график поставок «биологического материала» и запрограммировал нужное исполнение. Проверил свои банковские счета. На них числились астрономические суммы, и этот факт основательно грел ему душу. На некоторое время, сексуальный гон вылетел у него из головы. Собственно, он находился в своем государстве, почти автономном от владений Витольда. Тот, при всем желании, не мог контролировать движение его денежных средств. Он не мог даже представить, чем занимается его подручный все это время. По существу, Максвелл держал в своих руках все процессы, происходившие на станции. От пополнения запасов кислорода и продуктов, до распоряжений по изъятию нужного количества человеческой крови и органов, и транспортировки последних на Землю. Витольд только грезил былой властью, неизбежно старея и дряхлея день ото дня! Максвелл довольно улыбнулся.
Марина проснулась после обеда. Принимая душ, она чувствовала волнующий запах, исходящий от своих волос. Она была незнакома сама себе. Ее тело научилось чувствовать сладость сексуального удовлетворения, что полностью претило ее измученной душе. Одевшись в длинное нарядное платье, она, как и всегда, отправилась на изучение того, что ее окружало. Внезапно, перед ней появился длинный светлый коридор. По обеим его сторонам находился ряд плотно закрытых дверей. Она, поддавшись спонтанному порыву, открыла первую попавшуюся дверь, и вошла в небольшую комнату, напоминающую больничную палату. На кровати сидела, уже не молодая, полная женщина. Ее кожа мягко отливала цветом нежного шоколада. В больших ладонях женщины уютно устроился грудной ребенок, нежно причмокивающий мамино молочко. Негритянка подняла на Марину большие глаза – в них читался страх, мучительный вопрос и отблески нежности и любви, которые она испытывала к своему малышу. Некоторое время женщина молча вглядывалась в лицо Марины. Потом заметно успокоилась. Ее звали Нэнси. Своего трехмесячного малыша она назвала Каспером. Марина, без сил, привалилась к стене, слушая быстрый рассказ Нэнси. Женщина не знала, как попала сюда, на станцию смерти – так называли свое последнее пристанище здешние старожилы. Те, которым удалось остаться в живых больше трех месяцев. Несмотря на полную изоляцию, информация, все-таки, передавалась при помощи перестукивания между палатами Азбукой Морзе. Бионическая охрана и обслуживающий персонал, попросту, не могли уловить в этих звуках какой-либо смысл.
– Мне осталось любить своего мальчика еще целых два месяца! – Быстро говорила Нэнси. – А потом, его заберут навсегда. На его печень и почки уже есть покупатель. Я хочу умереть с ним в один день! Я не хочу оплакивать своего малыша, дожидаясь своей участи! – Глаза Нэнси лихорадочно блестели, в них уже не было слез. – Вы первая, кому я могу рассказать о своей беде, вы добрая и хорошая, вы настоящая, как одна из нас…. Судя по всему, вас доставили сюда для утех властелина…. Я знаю, насколько вам тяжело, и не должна была жаловаться! Ведь все женщины для развлечений, в конце концов, попадают в особую камеру – там их бальзамированные тела хранятся сотни лет. Это любимое место властелина…. – Нэнси с сочувствием смотрела на склоненную голову очередной красавицы, которую ждет такая страшная участь….