Маринисты
Шрифт:
Я пообещал ему, что все устрою. Но я лгал. События обернулись против меня. Но я по-прежнему верил в свою удачу. И решил вновь завладеть ею. И никогда уже не выпускать из своих рук. А остальное, – Слон пожал плечами. – Вам, думаю, известно и без меня.
Я сидел не шелохнувшись. И мое лицо оставалось каменным.
– Вы убили Самойлова, – по словам отчеканил я.
Он не отрицал.
– У меня не было выбора. Смерть его была безболезненной. И мгновенной. Только мой брат мог навести меня на эту мысль. И не подозревая об этом. Знаете, несмотря на свое безумие, он имел прекрасный дар…
– Я это знаю, – перебил я немого.
– Однажды,
Я смотрел на его отутюженный белый костюм, аккуратно повязанный черный галстук, блестящие лаковые ботинки. И поражался. Откуда у человека, влюбленного в искусство и науки, постигающего с помощью красоты мир, столько ненависти к этому миру. И он словно угадал мои мысли. И его глаза стрельнули холодом прямо в мое лицо.
– Вы очень красивы, Тим. И вы можете свободно любить красоту. Но вы не можете знать, как тяжело смотреть на красоту, понимая что она не досягаема.
– Вы слишком любите себя, Слон. Вам почти все дала жизнь. Деньги, ум, талант. И вы до сих пор не можете смириться, что она вам дала почти все, но не все. Но красота – это совсем другое, Слон.
– И что же? – он горько усмехнулся. – Догадываюсь, что вы сейчас скажите. Красивое сердце? Красивые мысли? Красивая душа? Все это пустые слова, Тим. Слова красивого человека.
– Нет, Слон. Красота – это умение видеть мир красивым. И поверьте мне на слово, ваше лицо и без пластической операции могло стать прекрасным, если бы видели мир по-другому. Ведь существует еще и обаяние, взгляд, улыбка. Уж это всегда может быть красивым, при любых физических изъянах. Но для этого нужно быть совершенно другим…
– Ах, бросьте, Тим, – он раздраженно махнул рукой. – И вот вам простая истина. Марина никогда бы не полюбила меня.
И она сразу же полюбила вас, даже не зная. Потому что вы красивы.
– И вы ненавидите меня так же, как и Самойлова, – продолжил я за него.
– А за что прикажете вас любить? Вы как никто стали на моем пути. Вы вскоре появились после смерти художника. И она, как дурочка, мгновенно влюбилась в вас. Женщины все одинаковы, даже, ели они всего лишь миф. И подумайте, каково было мне продолжать играть роль убогого немого, наблюдая вашу любовь со стороны. И от каждого из вас выслушивать про любовь друг к другу. Я знал, что долго не смогу выдержать. И на решительные действия меня натолкнули именно вы, доверившись бедному юродивому что вскоре увезете Марину. И тогда мне пришлось опередить вас. И я сам стал свидетелем ее якобы смерти.
– На что вы рассчитывали, Слон? – усмехнулся я.
– На любовь, – он не менее ласково усмехнулся мне в ответ. – Или вы не верите? В очках, шляпе и с бородой я не так уж безобразен. К тому же – умен, к тому же – художник. Не такой уж контраст с вами. И я решил, что нужно уединиться с ней. чтобы она могла постепенно привыкнуть ко мне. И я решил не покидать ее ни на минуту. Но я понимал, что мое внезапное исчезновение в деревне выглядело бы довольно подозрительно. И мало ли кому, типа вашего головастого друга, пришло в голову искать бедного юродивого. И тогда я и отправил вместо себя брата в поселок. Он ничем не отличался от меня. К тому же, он действительно, был нем и юродив. Что крайне упростило мою задачу.
А я стал рисовать Марину. Как когда-то делали вы. Что ж. Признаюсь, что потерпел фиаско. Наверно, потому что слишком ее любил. Я даже не смел к ней прикоснуться, так я ее любил, – и его холодные глаза впервые наполнились грустью. И я подумал, что он искренне это говорит. А, возможно, он был просто прекрасным актером. – Да, Тим. Я потерпел поражение в живописи. И тогда решил, что нужно действовать по-другому.
Мои кулаки непроизвольно сжались.
– Да, Тим. У меня в отличие от вас было главное преимущество – деньги. И я имел право на них рассчитывать. И, возможно мне удался бы этот план…
– План купить ее?
– Вы слишком все упрощаете. Не купить, а окружить элементарной заботой и пониманием, вещами и книгами, сознанием того, что я единственный, кому она по-настоящему нужна в этой жизни. И я к ней даже не прикасался. Хотя мог сделать это в любую минуту. И даже я этого не делал не ради сильной любви. Меня никогда ее покидало сознание, что она – всего лишь мираж. И это чисто психически останавливало меня. Ну, а во-вторых, я просто выжидал. Я знал – один неверный жест и она может раз и навсегда от меня отвернуться. И мое терпение было бы вознаграждено, поверьте. Если бы на горизонте не появился мой брат, – и «Немой» поморщился словно ему больно было вспоминать. – Он становился все более опасен. Его мозг не был способен мыслить и разумно воспринимать события. Но его мозг был способен поглощать факты. И его инстинкт был развит наперекор его неразумности. Он помог бежать Марине. Это был страшный удар для меня. И я боялся, что никогда теперь не отыщу ее. И открытие розыски были опасны, а на осторожность не было времени.
– Вот тогда вы и решили воспользоваться мной?
– И воспользовался. Я написал письмо, достаточно достоверное по фактам и манере изложения, чтобы вы поверили. И недостаточно достоверное по почерку. Почему вскоре я выкрал его у вас. Мои расчеты оказались верными. Вы тотчас бросились на поиски Марины. И я знал, что рано или поздно вы приведете меня к ней. Хотя я не мог знать, что вы воспользуетесь услугами этого сыщика, – он недовольно скривился. – И это осложнило задачу. Вы не столько стали искать Марину, сколько меня. И вы почти приблизились к разгадке, когда врасплох застали меня в старой усадьбе. И я вынужден был стрелять.
– А затем вы также вынуждены были убить своего брата?
Он опустил взгляд. И его пистолет дрогнул.
– Это было нелегко, поверьте. И я сам никогда не предполагал, что смогу пойти на это. Но у меня не было другого выхода. Мой брат спас вас от выстрела. Мой брат, чокнутый, сумасшедший брат был уже готов выдать меня, указать вам путь ко мне… Поверьте, у меня не было выхода… Но я очень… Очень любил своего брата… Мы – близнецы и эта любовь неизбежна в крови.
Мне на миг показалось, что я увидел слезы в холодных глазах Слона.