Маринкина любовь

Воронцова Наталья

Вечером подвыпивший Николай встретил Маринку с ремнем. Мать лежала на кровати с мокрым полотенцем на голове. Кристинка заливалась плачем.

— Ну что, допрыгалась, стрекоза? — Николай попытался ударить девушку, но ремень скользнул по ноге, практически не причинив боли.

Маринка отскочила в сторону. Ремень свистнул еще раз и обжигающе полоснул по лицу.

— Как мы с матерью теперь людям в глаза смотреть будем? Опозорила нас на весь город! — На этот раз ремень больно ударил по плечу.

— Не смей трогать мою дочь! — Ивановна, пошатываясь, встала

с постели и загородила Маринку. — Не смей прикасаться к ней!

— Мало ты ее, видать, ремнем воспитывала! Она у тебя сучка, подстилка! Я тебе когда говорил — догуляется она! — Николай все еще пытался дотянуться до Маринки ремнем. — Устроила бардак в нашей квартире! Стыда никакого нет!

Девушка всхлипнула и опрометью бросилась вон из дома. Вслед ей полетели грязные ругательства. Немного успокоившись, Маринка направилась к Вике, чтобы выяснить для себя наконец, что происходит. После дня рождения отношения девушек стали прохладными, но, поколебавшись, Маринка все же решила, что должна во всем разобраться. Дома у одноклассницы были гости, играла музыка.

— А, это ты! — удивилась Вика, увидев в дверях Маринку. — Ну проходи… Что это у тебя с лицом?

— Так, упала, поцарапалась. Я ненадолго. — Девушка помялась у порога. — Мне нужно с тобой поговорить.

Они сели на кухне. Вика по-хозяйски развалилась на стуле и закурила.

— Тебе не предлагаю, ты же у нас такая правильная — не куришь, почти не пьешь!

Маринка проглотила колкость.

— Вика, объясни мне, что происходит!

— Происходит? Где? — картинно оглядевшись, удивилась Вика и выпустила тонкое колечко дыма. — У меня все в порядке!

— Не строй из себя дурочку! — взорвалась Маринка. — Давай рассказывай! Почему на меня все так смотрят? Почему Ольгины родители с нашей классной три часа сидели? Почему мою мать в школу вызывали?

Тут Вика начала громко смеяться:

— Ладно, хватит из себя блаженную строить! Доигралась ты. И вы с Димой тоже доигрались. Думаешь, можно безнаказанно трахаться у всех на глазах, да еще и других подначивать?

Маринка вскочила и залепила Вике звонкую пощечину. Та схватилась за щеку и, визжа, продолжала кричать Маринке в лицо:

— Это на вас Ольга с Борькой насмотрелись! Такая сладкая парочка — везде за ручку, везде вместе! Дима — мой родной, моя душа, сюси-пуси! А у них так не получилось! Залетела Ольга! С первого раза, который у тебя дома был, залетела! И не надо делать вид, что ты тут ни при чем.

Маринка стояла, как будто ее оглушили.

— Что ты имеешь в виду? — уже тихо переспросила она.

— Ольга беременная, сейчас она в больнице. Ей должны сделать аборт…

— Аборт? Зачем аборт?

— А зачем ей ребенок в пятнадцать лет?

Вика уже пришла в себя и снова развалилась на стуле. Маринка стояла рядом как побитая.

— Ну ладно, я пойду…

— Иди-иди, тебе есть о чем подумать! Это ты во всем виновата!

Как Маринка спустилась с четвертого этажа по лестнице, вышла на улицу — она не помнила. Ноги были ватные, голова гудела. Несколько раз она подскользнулась

на раннем льду и даже упала. «Нет, это все неправда! — думала она. — Я же видела, как они выходили от меня. Ничего не было, они просто сидели у меня на кухне, пили чай. Там еще Вика спала. Точно, Вика! Они бы не стали при ней…» Мысли в голове Маринки отчаянно сменяли одна другую. Нет, это все бредни. Она слишком хорошо знает Ольгу, и Борьку знает. Они не такие. Не смогли бы… Они просто пили чай! Вдруг она поняла, что должна делать. Срочно! Надо бежать в больницу, увидеть Ольгу, поддержать ее! Они же обе знают, что ничего не было! И она как ошпаренная припустила по улице.

Но было уже поздно, и она долго судорожно колотилась в закрытую деревянную дверь приемного покоя:

— Откройте, откройте скорее!

— Кто там еще? — наконец выглянула в окошечко строгая пожилая нянечка в очках.

— Вы понимаете, мне срочно надо в больницу, к однокласснице!

— Приемные часы с двенадцати до семнадцати. Сейчас почти девять вечера… Приходите завтра!

— Но я не могу завтра! Мне очень нужно с ней поговорить. — Маринка прислонилась к стене. Вдруг снова навалилась усталость, на глазах выступили слезы.

— Дочка, да на тебе лица нет! — открывая дверь, всплеснула руками нянечка. — К кому ты пройти-то хотела?

— К Ольге Масловой!

Нянечка наморщила лоб, силясь вспомнить.

— А отделение у нее какое?

— Не знаю я… — Тут Маринка уже начала всхлипывать в голос, слезы ручьями потекли по лицу. Она сползла по стенке больницы и села на промерзшее крыльцо.

— Господи, да что с тобой! Давай проходи, горемычная. — Нянечка почти силком втащила Маринку внутрь. — Отыщем сейчас твою Маслову.

Пока нянечка водила пальцем в каком-то толстом журнале, Маринка сидела на стуле и приходила в себя. Сейчас, сейчас все выяснится! Что нету никакой беременности. Она начала дрожать от нетерпения.

— Нашли твою Маслову, — как-то медленно сказала нянечка, пристально глядя из-под очков на Маринку, — в восьмой палате она. Да погоди ты! У тебя все лицо расцарапано. Били тебя, что ли? Дай промою! И сними пальто, халат накинь. Не ходят у нас в больнице в верхней одежде.

Нянечка извлекла откуда-то «пробирку, смочила ватку и протерла девушке лицо спиртом. Маринка глубоко вдохнула и поморщилась от шипучей боли.

— Где это тебя так угораздило?

— Да так, упала на улице. Скользко сейчас. Ну я пойду…

— Ишь торопыга. Смотри мне, снова убьешься! — погрозила ей нянечка. — Тебе на второй этаж и направо. И через десять минут — марш вниз! Больным скоро спать пора…

Маринка уже бежала по лестнице наверх. Она заглянула в восьмую палату — там лежало человек пять разновозрастных дам. Девушка растерянно остановилась на пороге и не сразу узнала среди них Ольгу.

— Вы к кому это в такое неурочное время? — удивленно спросила одна из женщин. Она сидела на кровати в спортивном костюме и грызла яблоко. Остальные не обратили на Маринку никакого внимания: одна вязала, другая спала, третья читала…