Маринкина любовь
Шрифт:
Мать торжественно посмотрела на гостя и подбоченилась:
— Мы с Николаем Степановичем решили пожениться!
— О господи! И вы тоже… — Маринка бросила вилку и выбежала из-за стола, не в силах более выносить все это. Но мать преградила ей дорогу:
— Да, и мы! Еще молодые небось! Ты что, своей матери счастья не хочешь? Думаешь, только твоему Соловьеву жениться можно? И главное — где он только отыскал такую, чтоб глаза, фигура — все как у бывшей жены. Даже зовут Татьяной… Как по заказу!
— Перестань, пожалуйста! —
— Доченька моя, да что ты опять! Николай Степанович очень хороший, работящий, почти без вредных привычек. Работает шофером. Он будет о нас заботиться… Куда же ты?
— Отстаньте от меня все! — закричала девочка и выбежала с кухни, хлопнув дверью.
— Не обижайся на нее, Коленька. — Мать услужливо подкладывала в тарелку гостю еду. — У нее возраст сложный. А еще она у меня чудная, впечатлительная слишком…
— Ничего, Лидка! Мы найдем с ней общий язык! Она у тебя о-го-го! — смачно закусывая, отвечал Николай.
За то лето в жизни Маринки произошло много перемен. Мама с Николаем действительно вскоре поженились, он переехал жить к ним. Маринку на все лето отправили в пионерский лагерь. Там она загорела и впервые в жизни осмелилась несколько месяцев не стричься — раньше мать всегда коротко стригла ее, едва волосы начинали прикрывать уши. Теперь у нее отросли настоящие кудряшки, которые забавно щекотали шею. Вечерами Маринка прилежно записывала в заветную тетрадку тексты популярных песен про любовь и разлуку и скучала по Димке, который отдыхал где-то на море. Она всерьез рассказывала всем девочкам в палате, что у нее есть замечательный мальчик, с которым они теперь дружат.
Однако возвращение в школу, которого Маринка так ждала все лето, принесло ей сильное разочарование. Бронзовый от загара, веселый Димка первого сентября к ней даже не подошел, не поздоровался, не обратил никакого внимания на новую прическу, которую Маринка сооружала себе утром целый час. Он шумно обсуждал с другими одноклассниками летние приключения. Маринка с жадностью наблюдала произошедшие в нем перемены: как он вытянулся, загорел, окреп. Он был такой чужой, и на мгновение девочка поверила, что ничего и не было между ними, что она все себе просто придумала.
На следующий день Димка машинально кивнул ей, когда они садились за соседние парты на уроке истории. И стал задорно болтать с Маринкиной лучшей подружкой Викой. И все! Свет для Маринки померк окончательно. Димку с Наташкой теперь иногда провожала в школу сухая, высокая женщина в очках, похожая на строгую учительницу. Льва Дмитриевича и его новой жены было не видно.
Ситуацию спасла Наташка, которая однажды после уроков бросилась Маринке на шею и попросила пойти с ней погулять.
— Митька теперь совсем мало со мной разговаривает, — жаловалась она, — мне так грустно!
Димка теперь обязательно почти каждый день занимался спортом, так что Наташка вынуждена была его ждать в одиночестве в школьном дворе. В тот день они дождались его вдвоем.
— О, Смирнова! — удивился Димка, увидев Маринку с сестрой. — А ты что тут делаешь?
— Она гуляла со мной, пока ты там бегал с большими мальчиками, — с гордостью сказала Наташка, держа Маринку за руку. — Она моя лучшая подруга.
— Не обижай сестру! Она у тебя замечательная, — глядя Димке в глаза, строго сказала Маринка.
Димка что-то хмыкнул в ответ, потом задумчиво почесал макушку:
— Ладно, подруги, пойдемте домой!
Так они снова стали возвращаться после школы втроем. Мальчик сначала немного стеснялся Маринки перед ребятами, потом привык, оттаял, стал прежним.
— Скажи, ты скучал по мне там, на море? — однажды, набравшись храбрости, спросила она.
— А почему я должен был скучать? — удивился Димка. — Там было очень весело. Мы с Наташкой купались, загорали, играли с мальчишками и девчонками в казаки-разбойники…
Маринке снова стало больно, но она даже вида не подала. Только вечером перед сном поплакала на кухонной кушетке, где теперь спала, — вот и все. От Димки она узнала его последние новости. Оказывается, Лев Дмитриевич перебрался в Москву. Его женитьба самым удачным образом совпала с его переводом на повышение по партийной линии, в дальнейшем были вероятны длительные зарубежные командировки.
— А ты, как же ты? — только и смогла выдохнуть пораженная девочка, боясь услышать страшный ответ.
— А мы с Наташкой тут пока остаемся. Папа и Татьяна так решили. Старая школа, привычные условия. Нам так будет лучше. Вот и бабушка к нам переехала…
В школе у них с этого года начался английский язык. На первом занятии англичанка Елена Леонидовна — вчерашняя студентка московского педагогического вуза — решила со всеми познакомиться. Маринке эта учительница сразу не понравилась: нервная, худая, она слишком вызывающе себя вела по отношению ко всем, кичилась тем, что только что приехала из Москвы. Она объявила, что не планирует долго задерживаться в провинции и при первой возможности уедет обратно в столицу. Маринка сразу окрестила ее про себя «воблой».
— Сейчас каждый встает, называет свое имя и рассказывает о себе и своей семье, — сказала учительница визгливым голосом. Никто не встал. В классе повисла гробовая тишина. Выскочек в Маринкином классе не любили.
Подождав несколько секунд, училка зловеще ткнула пальцем в журнал:
— Я сказала, каждый встает и представляется! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Так… — Она нервно водила глазами по странице. — Соловьев, быстро встать!
Димка нехотя поднялся с последней парты.