Марионетка для вампира
Шрифт:
Во мне заледенело последнее — сердце. Оно перестало биться. Мозг уже давно ничего не соображал. Я была, возможно, первой женщиной, к которой барон прикоснулся за годы отшельничества, и сапоги не были мне выданы специально, а сейчас он решил поиздеваться от обиды, что я не люблю его Яна! И это после того, как я заботливой матерью ползала вокруг него голыми коленками на ледяных камнях! Мерзавец!
— Я замерзла. Подайте мне носки и шубу. Пожалуйста.
Милан даже одел меня. Прямо душка! Чтобы у него самого что-нибудь отморозилось, если еще вообще осталось!
— Я уже почти
Руки Милана замерли у меня на талии, и мои пальцы в тот момент согрелись точно не от меховых рукавов. Даже если сам барон не хотел больше брать меня на руки, этого хотела я и не желала знать, почему.
Месть, черт возьми, месть и больше ничего! Он жесток, так я тоже не буду паинькой. Он любит Яна и тревожится за него и не посмеет тронуть меня даже пальцем, во всяком случае в здравом уме. А не в здравом его ко мне не подпустит карлик. В любом случае, из дома с ним я больше не выйду. Ничего, барон, я вас доведу! По первому плану пана Ондржея!
И когда барон наконец исполнил мою просьбу, мне сразу пришлось схватиться за его шею. Он держал меня в этот раз уж очень деликатно, и если бы мех не собрался толстыми складками, между нами поместилось бы аж две руки. Так и свалиться немудрено!
В первый момент барон замер, точно решал, какими словами следует отчитать чужую невесту за неподобающее поведение, но потом сказал:
— Вера, спрячьте пальцы под ворот рубашки. Руки сразу оттают.
Чувство юмора не растерял, нахал! Но у меня уже не мерзло ничего. Сосулька таяла в руках барона, и я боялась прижаться к нему еще сильнее — да что же такое! Это моя марионетка молода, а этот живой с сединой и жуткими шрамами!
Да только тело не слушало доводов рассудка. Я почти перестала ощущать между нами мех. Вернее, мне хотелось чувствовать лишь твид пиджака. Барон не кукла. Его тело не из поролона, а вот под моими кружевами растекся уж совсем какой-то тягучий кисель.
Почему среди зимы вдруг наступило лето? И почему надо было поставить склеп так близко к дому… Экскурсии должны быть длительными, чтобы за них не жалко было отдавать кровные.
Эпизод 4.3
Барон высчитывал шаги с точностью электронного шагомера: опустил меня на пол ровно в том месте, откуда поднял чуть больше часа назад. Я оглянулась в поисках ширмы, но глаза отказывались привыкать к темноте, а шагать наугад не хотелось.
— Я ничего не вижу, — пожаловалась я или скорее попыталась оправдать тот факт, что пальцы стиснули рукава пиджака, жутко холодного с мороза.
Шуба тоже успела продубеть, но с ней-то все ясно — лежала на мерзлых плитах и в ней было прохладно, а вот причины закаленности барона оставались тайной за семью печатями. Купался с детства в ледяной ванне, как Пушкин? Но спрашивать не буду — личные вопросы табу. Хотя бы с моей стороны. Барону простительно — у него личные мотивы, а у меня больше нет даже профессиональных. Решение мое окончательное и обжалованию не подлежит — я выхожу из игры. А Милан, кажется, самопроизвольно исключился из разговора.
— Я хотела бы показать вам глиняную модель, — нашлась я с продолжением диалога. — Не могли бы вы попросить Карличека принести лампу?
— Он занят более важным делом, — ответил барон тут же. — Готовит для вас ванну. От горячего молока я вас, так уж и быть, избавлю… А горячая картошка на ваше усмотрение…
Голос без эмоций, так что самой придется решать, где тут затерялось слово "лопата".
— Мне все равно нужно взять свою одежду, — продолжила я ему в тон. — У меня не получится сделать это в полной темноте, и я не хочу утруждать вас просьбами…
— Вера, вы ничем меня не утруждаете. Довести вас до ширмы за ручку или поиграем в "холодно-горячо"?
Он без сомнения улыбнулся, а я сжала губы.
— Я не любила эту игру даже в детстве.
— Я в курсе уже, что вы никогда и ничего не любили, и я не прошу вас полюбить сейчас. Я лишь спрашиваю, довести вас или направить? В данный момент я большего сделать для вас не могу — ключ от мастерской у вас, да и генератор выключен. Что вы от меня хотите?
— Ничего, — ответила я твердо и честно.
Я уже больше ничего от него не хотела. Только получить возможность сказать ему "прощайте, не поминайте лихом", но это будет не так скоро. Дня через три в лучшем случае, если никто не будет выключать в мастерской генератор без моего на то согласия.
Я отпустила пиджак, и барон не остановил меня, когда я сделала шаг в сторону. Шуба не грела и очень стесняла движения. Я скинула ее прямо на пол и выставила вперед руки — наткнуться можно на шкаф, дверь в мастерскую и ширму, которая располагалась в образуемом ими и углом комнаты треугольнике. И я не ошиблась. Под пальцами оказалась ткань, я дошла до деревянной рамы и шагнула за нее. На полу аккуратной стопкой лежала моя одежда. Я скоро все научусь делать с закрытыми глазами!
— А что мне сделать с платьем? — задала я сейчас, пожалуй, единственный мучивший меня вопрос. Все остальные я приберегу для карлика. — Я его порвала,
— поспешила я поставить барона перед фактом убытка.
— На данный момент, умоляю, оставьте его на себе!
Барон ответил так быстро, и так близко, что я в ужасе попятилась в угол, прижав одежду к груди.
— А завтра я сошью из него наряд для куклы, — сообщил Милан уже откуда-то сбоку, и я поняла, что в испуге выскочила из-за ширмы. — Так что, прошу вас, не расстраивайтесь из-за подобного пустяка.
Я не так чтобы уж сильно расстроилась, но напряглась — выходит, над куклой мы будем работать вместе. И это правильно — барон классифицировал мои отношения с Зингером как нелюбовные. И это даже хорошо — работа будет закончена вовремя. Но лучше ускорить процесс.
— Может, мы повременим с ванной? — спросила я барона, заглядывая, скорее всего, ему в лицо. — Если вы все-таки способны сейчас взглянуть на то, что у меня получилось, то я могла бы сделать первый слепок, а завтра второй. Не забывайте, как здесь влажно и холодно — папье-маше будет сохнуть довольно долго.