Марионетки (Дамона Кинг — победительница тьмы. Песнь преследования. Марионетки)
Шрифт:
— Впечатляет, не правда ли? — засмеялся Хирлет. — Но, как сказано, метод имеет некоторые недостатки. Для вас и ваших друзей я предусмотрел нечто получше. Полюбопытствуете?
Не дожидаясь ответа, он повернулся и семенящими шагами подошел к низкой двери на противоположном конце помещения. Полдюжины его двойников окружали пленников, вынуждая их следовать за Хирлетом.
Они вошли во второе, меньшее помещение, забитое полками и стойками.
Здесь лежало с дюжину кукол, но они были не так совершенны, как те, которых Дамона видела до сих пор. Хотя их тела имели человеческие пропорции, но это были всего лишь заготовки, гладкие, матово поблескивающие куклы без лиц и рук.
Хирлет подвел их к длинному низкому столу в глубине помещения, на котором лежали шесть неподвижно распростертых фигур.
Дамона невольно приблизилась к ним. Она предчувствовала, что ее ожидает, но несмотря на это, была шокирована открывшимся зрелищем.
Одна из кукол, хотя и не готовая, имела явно женские пропорции. Ее формы были нежнее, чем у других, с широкими бедрами и плавно обозначенными выпуклостями там, где должны были находиться груди. Кожа блестела так же матово, как и у остальных, но на лице начали медленно проявляться изменения. Через подбородок, рот, нос и глаза проходило более белое, светлое пятно. Оно имело неясные очертания человеческой руки. Там, где пластиковая кожа изменилась, она стала походить на человеческую. Это было зеркальное отражение руки на ее лице.
Дамона издала тихий, испуганный возглас, в ужасе прижала руку ко рту и отшатнулась. Она мгновенно поняла ужасную действительность. По мере ее превращения в пластиковую куклу, это чудовище превращалось в ее абсолютного двойника. Другие куклы предназначались для Майка, Мюррея, Теракиса и остальных, которые уже нашли безмолвную серую смерть.
Хирлет тихо рассмеялся.
— Вот видите, мисс Кинг, совершенно бессмысленно оказывать дальнейшее сопротивление. Это продлится не более двадцати четырех часов. То же произойдет и с вашими друзьями. — Он немного помолчал и продолжал изменившимся голосом: — А теперь я предоставлю вам достаточно времени для размышлений. Мои служащие отведут вас в вашу каюту. Мне придется проститься с вами, поскольку необходимо еще многое сделать, как вы понимаете, но мы увидимся завтра.
28
В комнате было тихо. Пелхэм опустил жалюзи и вдобавок задернул шторы. Несмотря на это, неясный свет проник в окно и нарисовал запутанный узор из линий и неровных пятен на белом потолке над его головой. Воздух пропитался холодным сигаретным дымом и потом, снаружи доносились шумы опорного пункта: рев и завывание машин, голоса, хриплые команды, топот ног.
Пелхэм положил голову на подушку, закрыл глаза и попытался расслабиться. Это, естественно, не удалось. День принес слишком много волнений, чтобы он мог просто так уснуть.
Через некоторое время Пелхэм понял это и, услышав резкий рев машины за окном, устало сел на край кровати. Взгляд скользнул на часы и на мгновение задержался на зеленых светящихся цифрах. Он провел два дня и ночь без сна, однако, тело все еще сопротивлялось усталости.
Пелхэм стал, потянулся и взял с ночного столика пачку сигарет. Пепельница была переполнена окурками, но он все равно закурил новую сигарету.
В соседней комнате зазвонил телефон. Звук был отчетливо слышен через тонкую перегородку. Пелхэм вздрогнул и почти испуганно ждал, что откроется дверь и появится адъютант, чтобы позвать его к аппарату. Он уже больше двух часов провел у телефона. Бесконечные объяснения, разговоры с начальством, людьми из министерства и контрразведки. Ему пришлось снова и снова говорить об одном и том же и при этом чувствовать, что на другом конце провода его считают сумасшедшим. Пелхэм с ужасом подумал, что это лишь начало. Он уединился для того, чтобы хоть немного отдохнуть, прежде чем на базе сядет машина с целой кучей разных шишек. Возможно, из-за того, что он сообщил по телефону, они прихватят еще психиатра и смирительную рубашку.
Он встал, подошел к окну и некоторое время смотрел сквозь узкую щель в жалюзи наружу. Барак, в котором разыгралась драма, был отсюда не виден, но Пелхэм думал, что все же сможет заметить огонь и дым, и когда закрыл глаза, то отчетливо увидел серые застывшие лица, жадно вытянутые с нечеловеческой силой лапы…
Пелхэм застонал и попытался отогнать страшное видение, но это удалось лишь отчасти. Картина поблекла, но осталась невидимая и затаившаяся, готовая в любую минуту наброситься на него. Он был очень удивлен, что стерпел все так спокойно и безучастно, поскольку самого факта появления подобных монстров было достаточно, чтобы сойти с ума. Но, вероятно, шок был очень силен.
Тихий стук заставил его повернуться.
Несколько мгновений Пелхэм оцепенело глядел на запертую дверь, затем взглянул на будильник и наморщил лоб. До прибытия машины оставалось еще два часа, а он отдал приказ не беспокоить его. Если Темпе все же сделал это, то у него, должно быть, было какое-то важное сообщение. Вздохнув, Пелхэм пошел к двери, машинально разгладил измятую форму и повернул ручку.
Это был Темпе.
— Майор Пелхэм, — начал он, — простите, если помешал, но…
— Ладно, Темпе, что у вас?
— За воротами стоит человек, который желает поговорить с вами.
— Что за человек? — удивился Пелхэм.
— Он отказывается назвать свое имя, майор, — с сожалением ответил Темпе, — но настаивает на разговоре с комендантом базы и утверждает, будто у него имеется информация о том, что здесь сегодня произошло.
Пелхэм на мгновение задумался. Совершенно необычным было то, что кто-то так, ни с того, ни с сего, появился у ворот базы и захотел поговорить с комендантом, к тому же не желая назвать свое имя. Но происшедшее сегодня событие тоже было из ряда неординарных. Из факта, что незнакомец в курсе происшедшего, можно сделать вывод, что он прибыл из Лондона, из какой-нибудь вышестоящей организации, может быть, даже из контрразведки.
«Некоторые из этих досужих Джеймсов Бондов, — с усмешкой подумал Пелхэм, — любят окружать себя таинственностью!»
— Пришлите его ко мне, — сказал он, наконец.
Темпс, казалось, хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел.
Пелхэм вернулся в комнату, раздвинул шторы и поднял жалюзи. Яркий солнечный свет ослепил его, и он снова почувствовал, насколько устал. Он подошел к умывальнику, висевшему на стене, бросил в лицо несколько пригоршней ледяной воды и взялся за полотенце. Взгляд опять упал на руку. Серые пятна не исчезли. В потоке бурных событий он совершенно забыл про них, а сейчас они стали как будто крупнее. Пелхэм взял кусок мыла, щетку и попытался их смыть.
Пятна были странными. Кожа, казалось, не только окрасилась, но и стала какой-то другой — холодной и жесткой.
Пелхэм сжал кончики пальцев и потер их друг о друга, затем подошел к окну и внимательно рассмотрел руки при ярком свете.
Первые фаланги всех десяти пальцев стали серыми, а через правое запястье тянулась тонкая, будто проведенная острым карандашом полоска.
Пелхэм немного помедлил, засучил рукав еще выше и увидел, что полоска проходит по предплечью, а на локте расширяется в серое, с рваными краями пятно.