Марионетки (Дамона Кинг — победительница тьмы. Песнь преследования. Марионетки)
Шрифт:
Я поблагодарил ее.
— Мой муж будет любезен с вами. Он любит молодых, которые владеют столь древним искусством. Но прошу вас, не задумывайтесь над тем, что он вам покажет. И не советую спрашивать, как он это делает. Он сам, если захочет, покажет и, наверняка, очень многое.
Все так и оказалось.
Я даже подумать не мог, что возможно такое счастье. Он был очень великодушен, однако пополудни отправился на тренировку, которую проводил в одиночестве в комнате с зеркальными стенами. Спустя какое-то время я знал уже все, о чем когда-либо слышал, за исключением знаменитого забавного клоуна Занни. Стромболи
— Когда-то это были маленькие куколки, — сказал Стромболи. — Вы что-нибудь читали об этом? Самые большие едва достигали метра и двигались при помощи шнурков. В те времена никто не мог управлять более, чем четырьмя куклами. Представляете, синьор? Сейчас такие, как мы с вами, можем управлять большим количеством. Скоро можно будет держать под контролем одновременно шесть кукол. Да, это вполне возможно. На мой гроб будут бросать цветы, повторяя: «Он мог управлять шестью одновременно!»
Я сказал, что был бы счастлив, если бы управился хотя бы с тремя.
— Я научу вас, синьор. Уже сейчас вы способны делать довольно сложные трюки. Но только с одной куклой. А чтобы освоить движения тремя одновременно, нужно иметь три куклы и постоянно тренировать пальцы. Вы освоили женский голос, можете говорить и петь. С этим как раз вся загвоздка. Я уже стар, мой голос не так глубок, как когда-то. Но когда я был в вашем возрасте, то говорил настоящим басом и использовал специальную аппаратуру, создавая женский голос. И даже сейчас… Послушайте.
Три его девушки — Джулия, Лючия и Рафаэла — вышли вперед. Какое-то время они просто хихикали, потом, после перешептывания, запели арию Роситы из «Севильского цирюльника». Джулия пела колоратурным сопрано, Лючия — контральто, а Рафаэла — меццо-сопрано.
— Вы можете использовать запись, — предупредил меня Стромболи. — Это очень просто — записать что-то, а потом обманывать. Правда, хорошая публика сразу же распознает это и попросит продемонстрировать что-нибудь еще. И что тогда? Так что я не советую вам делать подобное. Вы знаете, как я научился этому фокусу?
Я выразил заинтересованность.
— В самом начале, когда я еще не был женат, мне приходилось имитировать только мужчин. Иногда, правда, удавалось воспроизводить фальцет, дававший приблизительное подобие женского голоса. Потом я женился, и Мария стала помогать мне. Я не всегда работал один. Жена часто управляла простыми движениями и создавала женские голоса.
Я понимающе кивал.
— Как я мог научиться. Когда я говорил: «Мария, сегодня ты будешь сидеть в зрительном зале», она отвечала: «Нет, этим займусь я, у меня получается лучше». Так что же делать? Я собрался и надолго отправился в межзвездное турне. Мария же осталась дома. Когда я вернулся, то уже мог делать то, что вы видели сегодня.
Джулия, Лючия и Рафаэла поклонились до земли.
С синьором Стромболи мы распрощались накануне моего отлета с Сарга. Мой корабль улетает после полудня, а тренировки знаменитого кукловода были священным ритуалом, нарушить который невозможно. Поэтому прощальный обед был дан вечером накануне моего отъезда. Мы
Прошло пять минут, потом десять. У меня была масса времени, несколько часов, но я заволновался. «Что же могло задержать его?» — подумал я, но тут раздался стук копыт, грохот колес и из-за угла дома появился экипаж. Однако, возница был другой, вернее, была: темноволосая девушка в розовом платье, которую я видел в этом доме впервые. Она остановила повозку возле меня, легким движением руки указала на багаж, сложенный возле моих ног, и произнесла:
— Садитесь. Антонио внезапно заболел, и синьор приказал мне отвезти вас. Меня зовут Лили. Вы слышали обо мне?
Я сел рядом с ней и ответил, что не слышал.
— Вы приехали к синьору Стромболи и ничего не слышали обо мне? Ах, какой ужасной может быть слава! Когда-то все только обо мне и говорили, именно поэтому он отрекся от меня. Сейчас он живет со своей женой и хочет, чтобы все считали его преданным и любящим мужем… Хотя мой домик так близко отсюда.
Я заметил, что по-соседству не видел ни единого строения.
— Достаточно сделать несколько шагов, чтобы увидеть его!
— Она взмахнула кнутом, и мы тронулись в путь. — Мария не знает этого, но для ее мужа он в нескольких шагах. Дурак, разве что старый. Вы думаете, что и я старая?
Она откинулась назад, повернув голову так, чтобы я мог разглядеть ее в профиль: курносый носик и полные карминовые губы.
— Грудь у меня еще в полном порядке. Может, я немного прибавила в талии и бедрах, но это неплохо.
— Вы очень красивая, — сказал я.
Это было именно так, хотя под слоем макияжа можно было разглядеть сеточку морщин.
— Красивая, но выгляжу старше своих лет.
— Года на два.
— О, нет, значительно больше, — рассмеялась она. — Я нравлюсь вам?
— Вы бы понравились любому.
— Понимаете, я не являюсь девушкой для постели. Конечно, с синьором Стромболи я была близка, но с другими мужчинами очень редко и никогда не продавалась ни за какие деньги.
Колеса стучали по каменной мостовой.
— Неподалеку есть одно местечко, — немного помолчав, сказала она. — Полянка с цветами и травкой, рядом журчит ручей…
— Я должен успеть на звездолет.
— У вас еще два часа до старта. Второй час вы проведете в кресле в здании космопорта, отдыхая перед полетом и вспоминая обо мне.
Я покачал головой.
— Вы сказали, что синьор многому научил вас. Меня тоже.
Ее нога коснулась моей.
— Мне жаль, — сказал я, — но есть еще кто-то.
Это была неправда, но в таком положении, как мне казалось, она была лучшим выходом из положения.
— Кто-то, кому я не могу изменить, если хочу сохранить душевный покой.
Девушка промолчала.
Лили подвезла меня к входу в космопорт и помогла перенести багаж на транспортную ленту. Когда мои чемоданы уехали в здание космопорта, она легко вскочила в экипаж, стегнула лошадь кнутом и через минуту грохочущая повозка скрылась в облаке пыли.