Мария из Брюгге
Шрифт:
Мария с Павлом быстро увлеклись и обучились ей. Они уже играли несколько часов. Родители вместе с Хельгой, Парисом, Даной и мальчиком Жаном всё никак не возвращались, предоставляя полную свободу безудержной детской энергии. Черный человек выпал на Якова, и его сестра Анна побежала в сторону развалин. Мария не успела отбежать – Павел, схватив ее за руку, потянул в сторону когда-то главных ворот крепости. Собака Лиса устремилась за ними. Они пробежали под воротами и остановились на повороте дороги.
– Давай в трактир! – крикнул Павел. – Там нас точно не найдут. А потом обойдем с другой стороны и внезапно
– Да! Давай! Всех обхитрим! – крикнула в ответ Мария и первая ринулась в сторону трактира.
Они летели по дороге вместе с рыжей собакой Лисой в едином ощущении щенячьего восторга, полностью забыв о наказе родителей не убегать за территорию крепости.
Когда подбежали к трактиру, местный сторожевой пес Тар счастливым лаем приветствовал детей и Лису как старых добрых знакомых. Он часто бывал на территории Башни вместе со своим хозяином Гансом, привозившим продовольствие. Дети вбежали в трактир, но на первом этаже никого не было.
«Наверно, Ганс где-то наверху, общается с жильцами», – подумали они. И тут услышали шаги на лестнице. Не желая выдавать своего присутствия, как настоящие заговорщики и упрямцы, ослушавшиеся своих родителей, они вместе с Лисой спрятались в углу стены под барной стойкой и замерли.
Ее старые полусгнившие деревянные доски, скреплённые по горизонтали от пола, с узкими проемными щелями позволяли беспрепятственно наблюдать и при этом оставаться незамеченными.
Ганс спустился в прихожую и стал расставлять чистую посуду на подносе, когда что-то остановило его. Он внимательно прислушался сначала к еле различимому через приоткрытую дверь, а затем всё более нарастающему стуку копыт. Звук раздавался всё ближе и ближе.
– Кого это опять черт несет? – устало пробубнил Ганс.
Он не стал выходить наружу, чтобы встретить приезжего, а начал разливать напитки. Из дальних мест каждый день прибывало множество людей, почти все – большими семьями. Ганс уже по стуку копыт и скрежету повозки мог определить, какой категории народец подъезжает к его заведению.
Однако звук, который он услышал сейчас, насторожил его. Стучали хорошо подкованные копыта, а наездники на таких лошадях не часто посещали здешние места. Тар выбежал навстречу всаднику, захлебываясь лаем, но внезапно испуганно заскулил, вбежал обратно в дом через приоткрытую дверь и прижался к ногам хозяина. Кто-то подъехал верхом и спешился. Приезжий подвел к стойлу фыркающего коня и привязал его. Были слышны шуршание плаща и тяжелая поступь сапог человека, направляющегося к двери.
Она распахнулась настежь, и на пороге, заслонив свет, появился необыкновенно высокий мужчина, полностью закутанный в черный длинный, почти в пол, дорожный плащ.
На голову его был накинут объёмный черный капюшон, спускающийся на глаза и почти полностью закрывающий лицо. Черные кожаные сапоги под плащом чеканили каждый шаг. Он был настолько высокого роста, что ему пришлось сильно нагнуться, чтобы пройти в проем двери и осторожно выпрямиться, определяя высоту потолка. Убедившись, что рост вполне позволяет ему расправить плечи, человек в черном плаще остался стоять в шаге от двери, и, казалось, его черная тень от капюшона вместо лица обратилась к Гансу:
– Хозяин?
Тембр незнакомца был как самые низкие частоты органа в храме. Его громкий и одновременно грудной голос, шедший как будто откуда-то из недр земли, моментально развернули Ганса от кружек в сторону посетителя. Трактирщик испуганно уткнулся взглядом в черный плащ и стал медленно поднимать глаза вверх, к потолку, пока не уткнулся в черный проем капюшона невидимого лица.
– Хозяин? – как будто сомневаясь, повторил Ганс. – Ганс…
Представившись, Ганс почувствовал, что его маленькое увесистое тело не в состоянии удерживаться на дрожащих от страха больных ногах, – и прислонился к стойке. Человек в черном плаще медленно, чеканя каждый шаг, тяжелой поступью прошел мимо стойки, внимательно разглядывая антураж. Мебель в зале была старенькая, но вполне крепкая: два деревянных стола, несколько стульев… Затем неизвестный внезапно остановился рядом с барной перегородкой, за которой, замерев от страха и затаив дыхание, сквозь щели следили за происходящим три пары глаз. Развернувшись к Гансу, незнакомец уже более спокойным, тем же низким басистым голосом произнес:
– Кто из постояльцев?
– Одна семья из двух взрослых, мужа и жены с востока, и с ними четверо детей – в одной комнате; затем семья из трех человек с юга: мужчина, женщина, дедушка и с ними семеро детей – в двух комнатах; еще, похоже, цыгане: мужчина, женщина и с ними семеро детей – тоже в двух комнатах, и все они на втором этаже. Все комнаты заполнены. Пустых нет. Уходят завтра на таможню, в Брюгге. Все с документами, – как бравый солдат отчеканил Ганс, сам весьма удивившись этому.
«Да а он кто ж таков?» – только и успел подумать трактирщик, как тут же неизвестный в капюшоне прервал его мысли следующим вопросом:
– Высокий мужчина, с ним женщина и двое детей – мальчик лет десяти и девочка, на вид, лет восьми, – за эту неделю останавливались?
Ганс почувствовал, как из-под капюшона глаза незнакомца пристально уставились на него. Он ощутил вдруг, что полностью проваливается в черную бездну вместе со своим маленьким оплывшим телом. Собака Тар взвизгнула, выскочила из-под ног и, продолжая скулить, выбежала во двор. Ганс очнулся:
– Нет. Таких нет. Я помню всех постояльцев, – тихо, но с уверенностью в голосе произнес он.
«Не смотри ему в глаза… не смотри…» – вдруг подсказало ему подсознание. «Господи, да у него и глаз-то нет», – в ужасе мысленно констатировал Ганс.
Человек в черном плаще подошел к двери и вдруг так же внезапно остановился. Резким движением головы указал в правый угол:
– Это чье?
На полу в углу лежали две котомки. Из них выпало несколько кусков мела.
– А-а-а… Так это мое. Вот, собрался на днях на ярмарку. Приготовил. Вдруг продастся или обменяю на что-нибудь. Время сейчас тяжелое. Шахт здесь, в округе, полно, а пришлые берут любо-дорого.
Ганс всё больше обретал уверенность. Страх понемногу исчез, и к парню вернулась присущая трактирщику простонародная болтливость.
– Может, покушать чего хотите? Коня-то накормить надо. Да и в порядок его привести не помешает. Устал ведь с дороги.
Человек в черном плаще вышел во двор. Ганс выбежал за ним, быстро семеня маленькими ножками, и захлопотал возле коня незнакомца.
Жеребец был вороной красавец огромного роста – мускулистый, поджарый, не то что местные тяжеловозы.