Мария-Изабель

Иванович Юрий

– Ты будешь делать признание или нет? – не выдержал Григорий и снова взял её за руки. Она перестала дурачиться, и всё рассказала о своей фирме. На это ушло добрых полчаса. Григорий, за это время, допил свой коньяк и даже выкурил целых две сигареты.

– Ты знаешь, я просто восхищён твоим талантом и огромнейшими организаторскими способностями. Но… – он неопределённо покрутил рукой. – Я чувствую себя немного не в своей тарелке. И если бы я знал об этом сразу, то вряд ли бы позвонил тебе в понедельник. И уж наверняка – в прошлую субботу.

– Я почувствовала это, – призналась Мария. – И решила про всё не рассказывать. Но теперь, когда мы с тобой действительно

близкие люди, мне нет смысла что-то от тебя скрывать. Наоборот, мне было неловко за свои недоговорки и я страшно боялась, что ты узнаешь о них не от меня! – увидя его задумчивый вид, спросила: – Или ты всё-таки будешь на меня сердиться?

– Нет, солнышко! Ни в коем случае. Просто всю свою жизнь я старался общаться с людьми своего круга. Это ни в коем случае не говорит, что я плохо отношусь к людям состоятельным или просто богаче меня, нет! Но я чувствую себя гораздо свободнее, когда не боюсь, что мой сотрапезник вдруг закажет такое блюдо, за которое я потом не смогу расплатиться. Или он вдруг спросит: «А ты свободен завтра с утра?» – я сдуру ляпну: «Да!» – и тогда он предложит: «Значит, встречаемся завтра в десять, на кортах *Сан Гаррос, это моё время и поиграем в теннис», – и что я ему буду объяснять? Что у меня не только нет авто для поездки туда, но даже ракетки и приличного костюма для тренировки.

– А ты, в таком случае, будь попроще! – предложила она.

– Как именно?

– Скажи, что как раз накануне, твой лимузин сгорел вместе с ракетками. Ну, можешь туда добавить ещё и костюм… – и она засмеялась.

Григорий несколько мгновений пытался смотреть на неё осудительно, а потом не выдержал и тоже рассмеялся:

– Возле тебя я скоро тоже стану, мягко говоря, выдумщиком.

Марию это ещё больше развеселило:

– Ты можешь не поверить, но я такой стала после встречи с тобой. А раньше… – она уже с трудом говорила из-за прущего из неё смеха. – …Я тоже говорила только правду!

Григорий с умильным удивлением наблюдал за разошедшейся Марией, а потом констатировал:

– Тебе пить больше нельзя. Я заказываю только для себя.

– Да ты что? – сразу посерьёзнела она. – Во-первых: мы уже едем домой. – Она встала. – Во-вторых: у меня есть коньяк получше, чем подают здесь, подняла за руку Григория. – И в-третьих: ты мне с понедельника, каждый день, обещаешь спеть под гитару, а я ещё не слышала ни одной песни, – решительно взяла его под рук, и повела к выходу из парка.

– Да я что, я не против, – он пытался оправдаться. – Просто всё как-то времени не хватает…

– Времени!? – удивлённо воскликнула она.

– Ну да! В понедельник, на обеде, – стал перечислять Григорий, – я успел попробовать только пирога с чаем и ушёл.

– Но уверял, что споёшь вечером, – напомнила Мария.

– Конечно, – подтвердил он. – Я и пришёл, поел лече, м-м… какое вкусное было; и мы пошли в салон за гитарой.

– Ну! И почему не спел? – она с трудом сдерживала серьёзный тон.

– Так… э, ведь… э, – растерявшийся Григорий попытался заглянуть в лицо Марии, которая, держась за его руку шла, прижавшись щекой к его плечу. – Вроде как не до песен было…

– Видишь ты какой! – с весёлым укором возмутилась она. – Завлёк доверчивую женщину обещаниями спеть, а сам…!

– Это я то! – тоже попытался возмутиться Григорий, но, почувствовав шлепок ниже спины, смиренно произнёс: – Ну да! Такой вот я нехороший мальчик.

– А в остальные дни, – в том же обвинительном духе продолжала строго выговаривать Мария. – Неужели нельзя было выделить пару минут

для музыкальной паузы?

– Можно… было! – согласился Григорий, смущённо улыбаясь. – Но я просто не выдерживал и засыпал.

– Ага! – обрадовалась она, опять награждая его ласковым шлепком. – Так вот на что ты тратишь время! А потом оправдываешься его нехваткой? – она чуть задумалась. – Придется тебе урезать сон! – и ойкнула.

Потому что Григорий неожиданно схватил её на руки и легко понес по аллее, между оборачивающимися на них гуляющими.

– Ну что ж, значит, придется не спать. Но… боюсь, на песни всё равно не хватит времени.

Мария крепко обняла его за шею и, целуя в ушко, нежно прошептала:

– Я тоже этого опасаюсь…

Правда, Григорий всё-таки спел. На следующий день, в воскресенье. У них было столько грандиозных планов на этот день, но с самого утра всё поменялось. Сначала им было лень вставать, потом им вообще стало не до прогулок, потом они долго баловались в душе, потом им не хотелось одеваться, чуть позже это им очень пригодилось и, в конце концов, они решили вообще никуда не ходить. Решили отключить все телефоны и посвятить себя друг другу. После завтрака Григорий спел несколько песен и в заключении, иную, детскую. Про синий кораблик, который возвращается домой, а все на берегу его ждут и радуются его прибытию. И после этой песни разговор зашёл о детях. Мария уже знала, что у Григория есть две дочери, которые живут с его бывшей женой. Жена, слишком уж красивая, даже для него, как уверял Григорий, в результате самых различных хитросплетений судьбы ушла жить с другом своего детства и взяла детей с собой. Мария видела её фото, и ей даже поплохело от ревности, такая та была суперочаровашка и имела сногсшибательною фигуру. «Но характер! – жаловался Григорий. – Я всегда с сочувствием пожимал руку, её новому мужу, когда забирал детей на прогулки, а он смотрел на меня с искренней, нескрываемой завистью и всё спрашивал: „Как тебе удалось от неё уйти?“ – на что я отвечал: „Нашелся один друг, дурней меня, спасибо выручил!“»

Но сейчас Марию очень интересовал совсем другой вопрос.

– А когда твои девочки окончат школу, они приедут к тебе?

– Конечно! Я всё время об этом мечтаю. Поступят в какой-нибудь университет, а я постараюсь оплатить им учёбу. Они в восторге от этого и уже вполне серьезно занимаются испанским и выбором будущей профессии.

– Твоя «бывшая», отпустит?

– Отпустит, – без колебания ответил Григорий. – При всей её «завихрённости», она тоже понимает, что дочурки здесь добьются от жизни гораздо большего, чем там, у нас на родине.

– Мне тоже хочется их увидеть, – очень печально произнесла Мария. – Они по фотографии, очень похожи на тебя и очень мне нравятся. – После минутного молчания, у неё вырвалось: – Как бы я хотела иметь таких деток как у тебя!

Григорий пересел к ней на софу и обнял за плечи.

– Ты извини, но ты мне так и не рассказала: почему у тебя не было детей с Хоссе? Сказала потом, а мне всё неудобно спросить.

– Да. – Мария тяжело вздохнула. – Ты знаешь, в моей жизни были две огромные боли. Это смерть Хоссе и то, что у нас не было детей, – взгляд её был устремлён далеко, далеко. – Врачи сказали, когда мы забеспокоились через год после свадьбы, что у меня кое-что не в порядке. Ну и начали лечить. Почти безрезультатно! Я, правда, сильно то и не учащала на процедуры, всё думала – успеется… А как время пролетело!.. – она неожиданно резко повернулась к Григорию и посмотрела ему прямо в глаза. – А ты мне сделаешь ребёнка?