Мария, княгиня Ростовская
Шрифт:
Из тьмы предрассветного леса неслышно выдвигались воины в доспехах, скользили к частоколу молча и страшно, как призраки. Длинные лестницы с негромким стуком упёрлись в частокол — нападавшие изо всех сил старались не выдать себя преждевременно. И вот уже на верх частокола взбираются бойцы — один, два, пять, десять… Двух дюжин лестниц вполне достаточно, чтобы за три минуты наводнить войсками крохотную крепость.
— Тревога! К оружью, братие!
Вопль и частые удары железом о железо разом всполошили весь лагерь — очевидно, кроме стражей на угловых башнях в крепости имелся
— Где Андрей?
Через захваченные и уже распахнутые настежь ворота в крепость въехал сам князь Даниил, пристально вглядываясь в картину боя.
— Вот он, княже! Насилу взяли, рубится как зверь! Кабы не сеть, ушёл бы!
Даниил усмехнулся, разглядывая пленника.
— Надобно было по двое стражей-то на башнях ставить, Андрей Мстиславич. Да, и дозорных твоих в лесу мы тоже покрошили, ты уж не обессудь.
— Проклятый… — князь Андрей смотрел в лицо Даниилу ненавидящим взглядом. — Двурушник, холуй татарский…
— Пой, птичка, пой, — снова усмехнулся Даниил. — Кто двурушник, как не ты сам?
Он вдруг соскочил с коня, схватил Андрея за нижнюю челюсть.
— Думаешь, неведомо мне, о чём сговорились вы с Ростиславом, Михаила Всеволодовича сынком?! Угорскую рать на Русь навести, дабы воссесть в Галиче?! А полякам Холм отдать, стало быть, за услугу?!
Даниил с силой ударил пленника в лицо окольчуженной перчаткой.
— Кляп ему в пасть! Держать в колодках, глаз не спускать!
Огонь уже охватил строения, и оставаться внутри крепости становилось невозможно. Князь Даниил махнул рукой.
— Все на выход! Тут делать нечего больше!
Да, а Андрея свет Мстиславича надо будет подготовить в подарок, подумал Даниил, щурясь от жара. За такой подарок Бату-хан без слов ярлык выдаст. Только надо всё сделать аккуратно, чтобы не дай Бог не заговорил…
Шаги гулко разносились под сводами, и Худу невольно озирался — всё казалось, что за ним кто-то идёт. Свечи, обычно во множестве зажигаемые в храме, сегодня не горели, но запах воска и ладана стоял по-прежнему. Солнечный свет, преломляясь в разноцветных стёклах витражей, придавал внутренности собора необыкновенно волшебный вид, и Худу наполняла изнутри какая-то светлая радость. Да, он решился. Он хочет этого, и ему не откажут.
В боковом притворе стоял владыка Кирилл, перебирая церковные книги.
— Здравствуй, владыка! — первым поздоровался Худу.
— И ты здравствуй, Худу-хан, — отозвался Кирилл, оторвавшись от своего занятия. Спрашивать что-либо ещё он не стал. Дозрел человек, так сам скажет, а нет, то и не нужно торопить его.
— Хочу вот просить… — Худу кашлянул, но справился со смущением и заговорил твёрже. — Хочу я перейти в веру Христову, владыка. Не откажешь?
Кирилл опустил книгу в узорчатом сафьяновом переплёте.
— Верно ли я тебя понял, что желаешь ты принять веру нашу и имя христианское?
— Да. Так не откажешь мне?
Владыка помолчал.
— Обряд сей совершу я с радостью. Кто крестной матерью будет тебе?
— Госпожа Мария Михайловна дала своё согласие.
— Ну и славно!
— … Нельзя нам медлить!
Летний зной вливался в раскрытые окна, изгоняя последние остатки прохлады, ещё сохранившиеся с ночи в каменных стенах королевского замка. За столом сидели двое — король Бела Арпад и Ростислав Михайлович. Больше в зале не было никого, даже слуг.
— Князь Даниил захватил Андрея Мстиславича в тайной крепости его, в горах Трансильвании — а ведь это уже в твоих землях. Даже монгольский воевода Бурундай не дерзнул зайти в землю галицкую, потому как война это. А Даниилу всё по боку! Как стало известно, посланы Даниилом гонцы к литовцам. Готовятся они с братом Василием к войне!
Бела хмыкнул.
— Ну, в наше время к войне готовятся все, положим… Однако да, такого спускать нельзя.
Бела наклонился вперёд.
— Однако скажи честно — надеешься ты твёрдо взять Галицию? Или мальчишеский то порыв, прости за резкость? Война, это не шутка.
Ростислав помолчал, но глаз не отвёл.
— Скажи я сейчас, что уверен, вот это и будет мальчишество. Нет, не уверен я. Однако тот, кто не пытается, ничего никогда не достигает. Должно мне попытаться, а как оно будет, пусть решает Господь.
Король крякнул.
— Сейчас время работает против нас, — Ростислав сплёл пальцы в замок. — Князь Андрей, это только начало. Подавит Даниил бояр мятежных, и вовсе не будет союзников у нас. Тогда можно забыть про престол галицкий.
Бела встал, подошёл к окну. Он молчал так долго, что Ростислав уже начал сомневаться, услышит ли ответ.
— Хорошо, Ростислав. Дам я тебе войско, с воеводой Фильнием впридачу. Воевода он опытный, можешь быть в нём уверен. Однако гордый, как римский кардинал, так что постарайся поладить с ним.
— Спасибо, отец, — Ростислав тоже встал. — Верил я, что не откажешь. Ну я пойду? Дел по горло…
— Иди, иди…
— … Ныне, и присно, и во веки веко-о-ов!
Голос владыки Кирилла разносился под сводами храма гулко и зычно, и казалось, что говорят сами стены. Худу-хан стоял в купели, непривычный в своей наготе. Совсем ещё мальчишка, подумала Мария, разглядывая поджарый зад с огрубелой от постоянного нахождения в седле кожей. Впрочем, мой-то Бориска ещё моложе…
— … Ныне обретённый раб божий… — густой бас Кирилла вибрировал в воздухе.
Худу стоял в воде по щиколотку в воде, на голову ему тоже вылили воду. Зачем? Наверное, бог Христос любит воду. Да, в Урусии… на Руси воды много, думал Худу. Вот у монголов шаманы поклоняются огню, и потому в степи воды мало… Всё больше огонь.
— … Нарекается отныне именем Пётр!
На плечи Худу… нет, теперь уже Петра лёг бухарский халат, и совсем близко он увидел глаза княгини.
— Поздравляю тебя, Пётр.