Мария Кровавая
Шрифт:
Так продолжалось восемь лет. Слава о прорицательнице Елизавете Бартон разнеслась по всей стране. У нее появился «духовный отец», Эдвард Бокинг, монах церкви Христа в Кентербери, который все ее откровения записывал в специальную книгу. Благодаря ей монастырь Святого Гроба Господня стал местом паломничества. Она могла ответить на самые животрепещущие вопросы, которые тогда волновали общество. Например, будет ли война или что делать с лютеранской ересью.
А с 1527 года «кентская монахиня» принялась выносить суждения по поводу королевского развода. Ее мнение по этому вопросу было однозначным. Она решительно не соглашалась с судьями и теологами, которые сомневались в законности брака короля с Екатериной. Елизавета Бартон осуждала также и нерешительность папы. Она считала, что, отвергая супругу, Генрих губит свою душу, а если женится на Анне Болейн, то не проживет и шести месяцев.
Монахиня объясняла, что теперь получает вести от ангела, который поручил ей предупредить короля о подстерегающей его опасности. Генрих несколько раз приказывал привести к нему Елизавету Бартон. Возможно, он действительно верил в силу ее пророчеств, но скорее всего выслушивал «святую деву» просто потому, что она была очень популярна. Впрочем, к Анне Генрих своего отношения не изменил, хотя «дева», видимо, произвела на него достаточно сильное впечатление. Он предложил сделать ее аббатисой и рассердился, когда она от этого отказалась. Еще больше король разгневался, услышав заверения «девы», что та всеми силами будет пытаться предотвратить его брак с Анной Болейн. Монахиня сказала, что, по мере. того как затягивается решение вопроса о разводе короля, ее сверхъестественные способности усиливаются, и хвалилась, что может слышать приватные разговоры короля и наблюдать, как с Анной общается дьявол и вдалбливает ей в голову мерзостные мысли. Люди верили, что она обладает способностью помешать кораблям покинуть гавань и освобождать души от чистилища. Ее послания от ангела настолько испугали архиепископа Кентерберийского, что тот вначале даже отказывался венчать Генриха с Анной.
Со временем Елизавету Бартон вовсю начали использовать противники развода. Можно предположить, что по крайней мере некоторые из ее «откровений» и «посланий» выходили из-под пера отца Бокинга. Он был ревностным сторонником Екатерины и вместе с монахами, францисканцами и картезианцами, осведомлял высоких придворных вельмож о пророчествах «девы». Ее откровения вдохновляли бывшую гувернантку Марии, Маргарет Поул, ее камергера, Джона Хасси, и его жену Анну, а также Гертруду Блаунт и всех остальных сторонников Екатерины и Марии. Томас Мор из осторожности не пожелал слушать пророчества «святой девы» о короле, но был «сильно обрадован» вестью, что несправедливость, учиненная по отношению к Екатерине, будет отмщена. Епископ Фишер, который в 1529 году на церковном Соборе отчаянно защищал Екатерину и продолжал оставаться последовательным противником развода, когда ему прочитали послания монахини, заплакал от радости и объявил, что они полностью заслуживают доверия.
В 1533 году Анна стала не только законной женой Генриха, но и короновалась на английский престол, и потому деяния «святой девы из Кента» переходили теперь в разряд преступных. Терпеть их дальше было уже невозможно. Она провозглашала, что, женившись на Анне, Генрих утратил право на власть в государстве. Людям следует понять, что в глазах Бога он королем больше не является, и потому его нужно свергнуть. Очень скоро он будет вынужден навсегда покинуть Англию и умрет в безвестности среди равнодушных чужеземцев. Монахиня утверждала, что предсказания эти верные, потому что, находясь в трансе, она увидела судьбу Генриха и место, уготованное для него в аду. Сомневающимся предлагалось прочесть копию послания, полученного «святой девой» с небес от самой Марии Магдалины. В оригинале эта бесценная реликвия была написана золотыми буквами.
Опасность подобных речей была очевидной. Анне предстояли роды, и потому Генрих счел нецелесообразным оставлять знаменитую монахиню на свободе. В июле Елизавета Бартон, отец Бокииг и многие другие из окружения «святой девы» были схвачены и подвергнуты пыткам. Все письменные свидетельства о жизни и предсказаниях «святой девы» были собраны и уничтожены. Под пытками она призналась, что чуть ли не все ее пророчества были мошенничеством, а спустя девять месяцев ее вместе с сообщниками повесили.
Елизавета Бартон представляла одно из направлений поднимающейся в пароде волны мистицизма, который должен был волновать Генриха больше, чем пророчества «святой девы». В спокойные времена подобного рода верования оседают на «дно» народного сознания, но в период кризисов очень быстро поднимаются наружу. К оценке таких явлений, как «святая дева из Кента», обычная логика неприменима. Вначале, по-видимому, у нее не было намерения вызывать в народе недовольство
В те времена она была самой знаменитой провидицей, но не единственной. В 1533 году о «нелюбезной» судьбе, ожидающей Генриха, начала пророчествовать при дворе жена бывшего королевского ювелира, Роберта Амадаса. Она утверждала, что двадцать лет назад у нее были видения, попять смысл которых удалось только сейчас. В пророчествах говорилось, что Генриха — его там называли «бородавкой» — «Бог проклял собственными устами». Он будет объявлен вне закона, и его королевство шотландцы разделят на четыре части. У госпожи Амадас имелся свиток с предсказаниями, где говорилось, что «на остров надвигается мор», что погибнут многие фавориты Генриха, что грядет великая «битва священников», в которой король будет уничтожен. Пророки и оракулы в те годы множились с невероятной быстротой. Живущий в усадьбе сэра Генри Уайатта ясновидец в течение всего 1533 года получал для королевы Анны срочные послания из потустороннего мира, которые передавал членам ее свиты. Те, кто прежде поддерживал идею развода, вдруг начали видеть вещие сны, в которых открывались их ошибки, иногда в ужасной форме. Казалось, что все силы невидимого мира объединились против короля и вещали через разного рода старцев, пророков, предсказателей-книжников и сны-пророчества.
Генрих, видимо, ощущал, что монахиня из Кента и все остальные знаменуют собой начало великого народного противостояния его правлению. В обществе нарастал протест против всего нового, что бросало вызов традициям и обычаям старины, и Генрих интуитивно начал все быстрее двигаться в направлении радикального разрыва с прошлым. Именно в то время, когда Елизавета Бартон и ее сообщники были преданы смерти в Тайберне, парламент подготовил законы, коренным образом меняющие в стране веру, а также положение монархии и церкви.
В 1527 году Генрих принял неожиданное решение развестись с Екатериной. Теперь, в 1534 году, он принял еще более судьбоносное решение — стать в своей стране главой церкви. Были изданы законы, согласно которым в Англии ликвидировалась власть папы, а также прекращалась автономия духовенства. Законники заявляли, что «римский епископ» узурпировал власть, которая в Англии по праву принадлежит королю как верховному и неограниченному правителю всех подданных — как мирян, так и церковников. Эта власть должна была быть восстановлена. Церкви отныне запрещалось без королевского позволения издавать законы или выносить судебные решения. Король сам теперь будет назначать епископов и аббатов, а также осуществлять надзор за монастырями. «Ложные претензии на власть» папы кончились раз и навсегда. Впредь его делами, кроме посвящения в духовный сан и совершения мессы, будет заниматься Генрих. Изменения эти потребовались, чтобы освободить английский народ от папского засилья. В послании парламента говорилось, что подобно Моисею Генрих должен вывести свой народ из векового рабства и что его «священной обязанностью» является защитить «свободу королевства».
Надев папскую мантию, Генрих стал в глазах своих подданных еще величественнее. Любой английский правитель начиная со средневековья занимал среднее положение между мирянином и священнослужителем. При коронации он становился «помазанником Божьим», наследовал способность исцелять наложением рук людей, страдающих золотухой, но сейчас Генрих вознесся до заоблачных вершин власти. Советники называли его «самым выдающимся из всех человеческих существ» и приписывали королю достоинства Соломона и Самсона. Его величие ослепляло. «Я не осмеливаюсь взглянуть в сторону короля, ибо он подобен солнцу», — писал Генриху один из придворных. Поскольку он правил Божьей милостью, то его воля была равна божественной, поэтому всем следовало подчиняться королю беспрекословно, независимо от того, что он приказывал. «Король в этом мире поставлен над законом, — объявил один из теоретиков королевской власти, — и потому может быть только правым, а отчет дает одному лишь Богу». Оставался один маленький шаг к сравнению короля земного с царем небесным, и этот шаг был уже сделан. Генриха называли «Сыном Человеческим», несущим в себе божественные черты. «Король, — писал епископ Гардинер, — представляет на земле образ Бога и заслуживает не меньшего почитания и покорности».