Мария Стюарт. Королева, несущая гибель
Шрифт:
Так… английская лиса решила использовать ее подружку в своих целях? Неужели Рэндолф ухаживал за Мэри только в этих целях?! Бедная девочка, как ей обидно! Мария вдруг поймала себя на том, что относится к своей сверстнице Мэри как к дочери. Стало чуть смешно, она словно королева-матушка своей страны…
– Ты хочешь сказать, что Томас Рэндолф желал бы совместить свой брак со службой? Тебе не придется выбирать, ты можешь просто выйти из нашего тесного кружка…
Мэри разрыдалась:
– Вы меня гоните, Ваше Величество?!
– Нет, нет! – испугалась Мария. – И для тебя я просто Мэри, как была в детстве. Я лишь хочу, чтобы ты не поступалась своим счастьем ради нашей дружбы. Если ты любишь Томаса Рэндолфа, выходи за него замуж, а чтобы ему не пришлось расспрашивать тебя, ограничь общение со мной.
– Нет уж, я лучше ограничу общение с Томасом Рэндолфом! – возмущенно сверкнула глазами девушка.
– Я не обижусь, Мэри…
– Я решила! – топнула ножкой несостоявшаяся невеста.
Но долго страдать ей не пришлось, довольно быстро Мэри Битон нашла сэру Томасу замену в виде молодого шотландца Александра Огильви и ограничила свое общение с королевой и подругами невольно, семья требовала забот…
Рядом с королевой из четырех подруг-тезок осталась только одна – Мэри Сетон. Эта Мэри не выйдет замуж и не оставит свою королеву даже в заточении. В последний час она будет рядом, чтобы поддержать и утешить, а потом вернется в милую сердцу Францию и остаток дней проведет в монастыре, настоятельницей которого была тетка Марии Стюарт Рене де Гиз. Жить Мэри Сетон по тем временам будет довольно долго – 70 лет.
А тогда две давние подруги Мэри Стюарт и Мэри Сетон сидели прямо в траве на полянке, отпустив пастись своих лошадей, и перебирали в памяти самые лучшие моменты жизни в такой далекой и такой любимой Франции…
– Что-то мне не нравится, что мы все время занимаемся воспоминаниями, словно впереди нас уже не ждет ничего хорошего! Жизнь не закончилась, и если нет возможности вернуться в прежнюю, ее нужно создать здесь!
В ответ на тираду подруги Мария грустно покачала головой:
– Можно завесить стены французскими гобеленами, заставить все венецианскими зеркалами, зажечь тысячи свечей в бронзовых канделябрах, но галантное общество этим не создашь. Я пыталась приглашать на вечера супруг лордов, они даже не понимали, о чем я веду речь! Как может жена пойти куда-то без мужа?! Как можно столько смеяться, танцевать или выслушивать милые глупости от мужчин?! Да и нет этих мужчин, чтобы говорили эти глупости. Кажется, скоро я стану писать лишь слезливые стихи с воспоминаниями, а петь разучусь вовсе.
– Мне не нравится твой настрой. Ты всего лишь создала себе удобства, но не создала общество. Надеешься скоро отбыть отсюда?
Королева грустно покачала головой.
– Тогда нужно пригласить к нам интересных людей – музыкантов, поэтов, художников… Вспомни, как это делала твоя бывшая свекровь Екатерина Медичи! Из Италии по приглашению ее свекра короля Франциска I и при ее старании приехал даже великий Леонардо!
– Из Италии во Францию? Конечно… А кто поедет к нам?
– Но тогда Франция еще не была такой, какую увидели мы! Дворцы построили позже, и люди появились тоже! А в Шотландию сейчас уже можно приглашать. Ронсар, конечно, не приедет, он слишком хорошо помнит свой первый визит сюда, но интересных людей найти вполне можно…
Они еще долго обсуждали, как и кого позвать, с кем во Франции посоветоваться, чтобы не попасть впросак и не вызвать неудовольствия у королевы-матери, заправлявшей теперь всем от имени своего сына маленького Карла. Мария Стюарт твердо решила создать в Шотландии свой уголок Франции; если уж нельзя вернуться туда, то пусть Холируд напоминает ей о прежних счастливых днях!
Началась новая, вполне интересная и даже веселая жизнь. На приглашение действительно откликнулись несколько поэтов, музыкантов, художников, даже актеров… Не всем было место во Франции, возможность пожить при дворе такой прекрасной женщины, как Мария Стюарт, которую еще не забыли в Сен-Жермене или Амбуазе, в Шенонсо или Реймсе, хотя и не вспоминали нарочно, пришлась кое-кому по душе. В Холируде образовался тесный кружок любителей изящного.
А однажды, когда прибыл очередной корабль с континента, в спальню королевы влетела Бетси:
– Ваше Величество!
Она навалилась спиной на дверь, не позволяя открыть ее кому-то снаружи.
– Что случилось?! – ужаснулась, пытаясь разлепить глаза Мария.
– Мне не удается его остановить, он сумасшедший!
– Кто?!
Ответить камеристка не успела, в спальню все же ворвался… Шателяр!
Упав на колени перед кроватью, на которой, укрывшись до самых глаз одеялом, в ужасе распахнув глаза, сидела Мария, он завопил:
– Моя богиня, я не смог! Я не вынес разлуки! Не гоните от себя, дайте лицезреть Ваш божественный лик!
– Вы с ума сошли?! Врываться в спальню королевы! Подите прочь!
– Вы… Вы гоните меня от себя?! – В глазах поэта стояли не просто слезы, в них было столько несчастья, что сердце Марии дрогнуло:
– Идите к себе, ваша комната не занята.
Он, видно, хотел броситься целовать ей руки, но королева высунула руку из-под одеяла не для того, ее перст указал на дверь:
– Идите к себе, благодарить будете потом.
Глядя вслед умчавшемуся счастливому поэту, Мария покачала головой:
– Сумасшедший…
Джеймс Стюарт, услышав о возвращении поэта из-за страстной любви к королеве, поморщился:
– У него во Франции такие долги, что только и остается бежать сюда…
Может, это была просто зависть? Неизвестно. Шателяр стал ежедневным гостем праздников королевы Марии, скрашивая ее скуку занятными поэтическими строчками…
В окнах круглой башни Холирудского замка ярко светились окна. Снаружи ледяной осенний ветер швырял в лица горсти мелких холодных брызг, рвал полы плащей и накидок, норовил забраться в рукава, а внутри было тепло, светло и очень весело.
Появление Шателяра словно принесло свежий ветер в затхлое душное помещение. Веселый, неугомонный, без памяти влюбленный в Марию Стюарт, он заметно оживил их начавшее скучать общество. Снова по вечерам устраивались танцы с переодеваниями, выдумывались самые немыслимые развлечения. Все это не переходило границ дозволенного, но все равно вызывало у многих раздражение уже одним своим существованием. Вот когда Мария порадовалась, что не стала жить в Эдинбургском замке у всего города на виду, а невольно предпочла Холируд. Он недалеко от Эдинбурга, но не так заметен.