Мария Волконская: «Утаённая любовь» Пушкина
Шрифт:
Пушкин знал, что его стихи с некоторых пор могут вызвать у Марии «гневное презренье» ( VI, 516)и «злобное веселье» — он и сейчас вполне допускал такое их восприятие. Но ему во что бы то ни стало требовалось объяснить свою «печальнуютайну», то есть (NB) тайну непонятого княгиней «любовного вздора» «Отрывка» («На холмах Грузии лежит ночная мгла…») — «вздора», который как раз и начинался со стихов о печали:
…Печальмоя светла; Печальмоя полна тобою… (выделено мною. — М. Ф.)и кончался casus’ом belli:
Что не любить оно не может (III, 158).Прежде всего автор Письма
Мы полагаем, что второй из приведенных стихов — «В вас искру нежности заметя…» — противоречит сюжету «Евгения Онегина». Там, если вспомнить, не было никаких «искр». Ведь Онегин, не успев толком и познакомиться с Татьяной, не имея ни времени, ни возможности что-либо (причем подавляемое, лишь иногда проскальзывающее) «заметить», вскоре (и неожиданно для себя) получил от Лариной страстное послание («безумный сердца разговор»; VI, 65) — в высшей степени откровенное и полноценное признание в любви, которое трудно назвать «искрой нежности». (Характерно, что черновые редакции данного стиха — «Младую склонность в вас заметя», «В вас нежность первую заметя» ( VI, 516) — являлись вариациями на ту же, опять-таки нероманную, тему.)
Стих про «искру нежности» — из самой Жизни, из частного письма Пушкина к Марии Волконской.
Пушкин и в самом деле повстречал девушку в 1820 году как будто «случайно»: путешествующие Раевские (а среди них была и Мария) наткнулись на больного горячкой поэта в Екатеринославле. И уже вскоре тот обнаружил, что Мария питает к нему определенную симпатию. От свидания к свиданию эта «искра» становилась все заметнее — но Пушкин так и не отважился воспринять влюбленность «девочки» всерьез (в черновике Письма есть варианты: «Я ей прильститься не посмел», «Я с вами сблизиться не смел»; VI, 516).Для пошлого («привычного») амурного похождения нежная Мария Раевская явно не подходила, а «узы счастья» (VI, 517)Пушкина тогда совершенно не прельщали:
Свою постылую свободу Я потерять не захотел.На том они, после письма Марии и трудного объяснения, и расстались — в Одессе, в конце 1823 года.
Еще одно нас разлучило… Несчастной жертвой Ленской пал… Ото всего, что сердцу мило, Тогда я сердце оторвал…Как мы постарались показать (см. примечание 45 к этой главе), дуэль Владимира Ленского символизировала в романе декабрьский бунт 1825 года. Пушкин в ту пору находился в «северной ссылке», в Михайловском. В черновике послания Онегина далее следовало:
Я позабыл ваш образ милый Речей стыдливых нежный звук [753] — И жизнь [терпел в душе] сносил душой унылой Как искупительный недуг (VI, 517).А потом (начиная с 23-го стиха и по 30-й) Пушкин отчаянно попытался внушить своей осерчавшей корреспондентке, кто подлинный «предмет его вдохновения» и кому отдано его горящее и любящеесердце. Возникает ощущение, что в этих стихах (трактуемых как частноепослание) поэт полемизировал с письмом княгини Волконской от 19 октября 1830 года — и решительно опровергал язвительные строки Марии:
753
Ср. с «Посвящением» «Полтавы»: «Последний звук твоих речей…» (V, 17).
Поэт уверял Марию в своей любви — и сомневался в успехе своих поползновений — и снова убеждал, умолял княгиню:
754
Здесь и далее выделено мною. — М. Ф.
Конец этого Письма, сочиненного Пушкиным в кабинете на втором этаже царскосельского дома, просто поразителен:
755
Да, и «пени» тоже — за то, что пушкинское «стремленье сердца» упорно не признается, не понимается «душою скромной».
В черновике есть и такое горькое восклицание:
Когда б вы только разумели Всё то, что в сердце я ношу!.. (VI, 518),и даже такое:
Вы незнакомы с этим адом… (VI, 518).Он прощался с княгиней Марией Волконской — и только от далекой княгини Марии Волконской, от ее «воли» теперь зависело, поверить или нет выговорившемуся Пушкину.
«Судьба» же поэта находилась внизу, в одной из комнат первого этажа — и звали его судьбу Natalie, и ее он тожелюбил [756] . Прекрасная (чем-то, правда, отдаленно напоминающая Ольгу Ларину) madame Pouchkine была тогда брюхатой [757] .
756
Не об этом ли черновая строка онегинского письма:
В моей несчастной, чудной доле… (VI,516)?757
Как известно, княгиня Волконская в то время также ждала ребенка.
Через несколько месяцев она благополучно родила девочку — и девочку назвали Марией.Все вокруг знали, что подобным выбором имени Пушкин почтил свою бабушку, М. А. Ганнибал. Но только ли ее, давно почившую? Ведь некогда над беловиком «Посвящения» к «Полтаве» (того самого, что было адресовано княгине Волконской) поэт записал английскую фразу [758] : «I love this sweet name» [759] ( V, 325).И вот теперь, в 1832 году, рядом с ним все-таки появилась его Мария Пушкина…
758
По мнению Н. В. Измайлова, Пушкин, скорее всего, сам придумал этот английский текст (Измайлов Н. В.Очерки творчества Пушкина. Л., 1976. С. 106).
759
«Я люблю это нежное имя» (англ.).
Существует предположение, что в феврале — начале марта 1833 года Пушкин опять нарисовал Марию Волконскую [760] . Примерно тогда же (около 23 марта) в Петербурге вышло первое полное издание «Евгения Онегина».
В этой книге поэт, кажется, послал новый привет княгине Волконской.
В качестве приложения к роману, состоявшему в окончательной редакции из восьми глав, Пушкин поместил фрагмент еще одной песни — он опубликовал «Отрывки из Путешествия Онегина». В предисловии к ним поэт написал, среди прочего, следующее:
760
Жуйкова.С. 100 (№ 183; предположение Т. Г. Цявловской).