Мария
Шрифт:
Отнеся кастрюлю в раковину, он сузил глаза на сестру.
— Я не собирался.
Чушь.
— Ты же не делаешь этого, когда никто не смотрит, не так ли?
Лука смог сохранить прямое лицо. Хлоя, однако, не смогла.
— Ты делаешь! — Мария могла видеть, что это написано на красивом, покрытом шрамами лице. — Это мерзко.
В аду было особое место для людей, которые облизывали свою посуду, когда кормили группу людей. Это называлось L-A-Z-Y, и все потому, что повар не хотел пачкать новую ложку. Даже если все они были семьей, все равно были члены семьи,
— Я не хочу. — Его ложь была разрушена, когда Хлоя быстро взяла свою воду, вернулась к своей игре и захихикала, как и раньше.
Боже, личность этой девушки с каждым днем становилась все более неузнаваемой. Единственное, что не изменилось, так это ее внешность - она по-прежнему была покрыта прекрасными шрамами. Однако Хлоя была счастлива, а значит, у нее был шанс выжить в той жизни, которую запланировала для нее Лука.
Находясь сегодня в ботаническом саду, ее мысли не покидали мать, этот вечно горящий вопрос все еще грел ее разум.
— Ты не знаешь, была ли мама счастлива с папой?
Лука прекратил свои действия и стоял неподвижно, как лед.
— Что?
Важность ее вопроса в тот момент была единственной причиной, по которой она продолжала задавать его, чувствуя, что это может быть ключом к помощи в ее собственной жизни.
— Я не могу вспомнить, была ли мама счастлива. По-настоящему счастлива... своей жизнью и нашим отцом, — призналась она в том, что хотела бы не забыть.
Поскольку Лкка был немного старше, у него было больше воспоминаний с их прекрасной матерью, чем у остальных братьев и сестер. Больше причин помнить и больше причин никогда не забывать.
Он заговорил своим темным голосом, достаточно низким, чтобы его слышали только ее уши.
— Это единственная причина, которая у меня осталась, почему я не убью нашего отца, Мария. Как бы я ни презирал его, единственная причина, по которой я его не ненавижу, это то, что он сделал ее счастливой.
Торжественно кивнув после того, как наконец-то узнала правду, Мария подумала, что была бы счастлива. Вместо этого она не знала, что чувствовать, не знала, что делать с этой информацией.
Лука вернулся к плите, включил газ, чтобы зажечь пламя под наполненной кастрюлей. Он наблюдал, как кастрюля начала закипать, а затем снова повернулся к сестре.
— Доминик спрашивал о тебе на днях.
Ее глаза поднялись к его глазам, сузились, чтобы молча сказать ему, почему ей не пофиг.
— Хорошо…
— Он просил передать тебе спасибо».
— Ох. — Она не знала, что ожидала от него услышать, но она не думала, что Доминик поблагодарит ее за то, что она рассказала отцу, что он был с ней во время стрельбы. — Ну, тогда ты можешь сказать ему, что благодарить меня не за что. Я просто сказала правду.
— Хорошо.
Мария наблюдала за тем, как Лука в последнее время часто смотрит на нее, и поскольку он уже был здесь, оценивая, она задала еще один вопрос о боссе Лучано.
— Правда ли, что Доминик может разобрать
— Почему бы тебе не спросить у него? — сказал он ей, поворачиваясь к кипящей кастрюле с водой.
Хотев потянуться в раковину за деревянной ложкой, чтобы бросить ее ему в затылок, она как раз собиралась решиться на это, когда из угла ее глаза показались грязные светлые волосы.
— Лео. — Мария крепко обхватила его руками, пытаясь выжать из него всю жизнь и одновременно не очень. Это был ее способ тихо поблагодарить его за свидание, на которое пригласил ее Кейн. — Я так тебя люблю.
Позволить ей сделать это с улыбкой было его способом сказать ей спасибо.
Мария даже не осознавала, что использовала слово на букву «Л» и не один, а два раза за одну ночь... но Лука осознавал.
* * *
— Это шутка, да? — Мария смотрела на хоккейный Колизей, пока Кейн искал место для парковки на оживленной стоянке.
— Лучше бы здесь проходил концерт, — предупредила она.
— Ты не любишь хоккей?
— Разве я похожа на ту, которая смотрит хоккей? — Мария махнула рукой вниз на свое крошечное и явно перегруженное дизайнерское платье, молча поблагодарив Бога, что взяла с собой шубу.
Кейн воспользовался возможностью и скользнул взглядом по ее телу.
— Да, наверное, мне следовало предупредить тебя, что будет прохладно...
Она прекрасно знала, что он подумал об этом, но решил не делать этого ради своей выгоды.
— К счастью для тебя, я не могу замерзнуть.
Его брови сошлись в замешательстве.
Мария постучала тонким пальцем по своей голове.
— Если ты остаешься холодной, то не сможешь замерзнуть.
— Я буду честен, Мария, иногда ты меня пугаешь. — Открыв дверь своей машины, он обошел вокруг, чтобы открыть ее. — Вот почему я привез тебя сюда.
Приняв его слова как комплимент, она, тем не менее, не понимала, какое отношение это имеет к хоккею.
Толпа внутри была настолько большой, что неудивительно, что ее семья никогда не посещала спортивные мероприятия, которые не смотрели из ложи. Если бы Лукк узнал, где она без костюма, она была уверена, что он заставит ее закончить последний семестр колледжа дома.
Поерзав на холодном сиденье, она попыталась устроиться поудобнее, когда толпа начала хором кричать, что игроки выходят на лед. Она начала планировать их будущие свидания прямо здесь и сейчас, потому что не собиралась больше встречаться с таким зрелищем.
Толпа была слишком шумной, игроки были с ног до головы одеты в громоздкую форму, и она не могла разглядеть, как выглядят мужчины, чтобы оценить игру. Когда она смотрела бейсбол дома по телевизору, толстые, мускулистые игроки вскружили голову даже ей. Вот это спорт.
От испуга Мария подпрыгнула на своем месте, когда один игрок врезался в другого, и оба упали в пластик. Брызги крови забрызгали его, а передний золотой зуб разлетелся. Единственная причина, по которой она знала, что он золотой, заключалась в том, что они повторяли это снова и снова на джамботроне.