Мария
Шрифт:
Мария не повернулась, чтобы посмотреть на Кейна, боясь, что пропустит еще одну атаку, если сделает это.
— Я покупаю нам абонементы.
Девятнадцать
Кем мы могли бы стать
Мария смотрела на себя в зеркало во весь рост, разглаживая белое твидовое платье с золотой строчкой. Прострочку украшали большие золотые пуговицы, которые дополняли ее прическу. Кроме того, короткое платье
Обув свои стройные ноги в туфли, она была готова к полудню, чтобы успеть на занятия.
Бросив последний, самодовольный взгляд на себя в зеркало, она через отражение увидела, как за ней открывается дверь спальни.
Подумав, что она сейчас грезит, она повернулась лицом к своей иллюзии.
— Что ты здесь делаешь?
Он вошел в ее детскую комнату, и осознание того, что она на самом деле не грезит, пришло только после того, как он закрыл за собой дверь.
Мария топала каблуками по роскошному ковру, не желая, чтобы он заходил дальше; она встретила его прежде, чем он успел ступить в ее комнату.
— Какого черта ты здесь делаешь, Доминик?
— Лука дал мне разрешение. — Его лесные глаза заверили ее, говоря ей, что он не такой уж и тупой, в конце концов.
Она не могла поверить в его дерзость - в то, что он думал, что ему нужно только разрешение ее старшего брата, чтобы вальсировать в ее комнату, как будто он был там раньше, как будто он, блядь, владел ею настолько, что преградил ей путь к двери.
— Тогда я закричу, если ты не уйдешь.
— Кричи, — осмелился Доминик, позволяя Луке спасти ее. — Но у тебя больше никогда не будет десяти минут наедине со мной, принцесса.
Даже в реальной жизни Лучано, должно быть, желал ей смерти... и ей стало интересно, что еще из ее сна было реальностью. Это удивление было единственной причиной, по которой она не открыла рот, чтобы закричать.
— Я не думал, что ты так поступишь. — Он шагнул ближе и почти улыбнулся.
Никогда в жизни не отступая ни от кого, она сделала один шаг назад, плотный ковер под ее каблуками заставил ее шататься, и ей пришлось сделать еще один шаг, и еще, пытаясь устоять не только на полу, но и в его присутствии.
Ей не понравился его взгляд. Такой же был у него, когда он приходил к ней домой перед свадьбой сестры.
— Чего ты хочешь?
— Увидеть тебя... Чтобы понять, правда ли это.
Если что правда? Она сузила на него глаза, пока добиралась до одной из стен, где наконец-то смогла успокоиться.
— Если бы ты действительно влюбилась. —— Ему было так же трудно произнести слово на букву «л», как и ей обычно. Зеленый цвет его глаз обжег ее кожу, когда он взглянул на легкий румянец на ее щеках.
— Полагаю, это правда.
— Я не знаю, что ты…
— Не надо. Не смей, — приказал Доминик ее молчанию. — Не смей играть со мной в чертовски глупую блондинку.
Яростные зеленые глаза Марии, беспомощно сверкавшие на него, смягчились от того, что он наконец-то увидел ее. Он выглядел разъяренным и печальным. Слишком серьезным, но сломленным. Как будто ему
Внимательно наблюдая за его переполненным болью лицом, Мария размышляла, какая из их судеб хуже: не чувствовать ничего? Или чувствовать все и сразу?
— Сколько свиданий прошло? Два? Три? — с любопытством спросил он, когда она ничего не ответила.
У нее не хватило духу сказать ему, что они уже были на четырех.
— Я говорила тебе, что произойдет, Доминик. — Она знала источник его чувств, которые он не мог скрыть. Ни за что на свете она бы не догадалась, что Доминик Лучано испытывает к ней столь сильные чувства - дочери и сестре мужчин, которые были источником всех его проблем. Фамилия, украшавшая ее первую, должна была заставить его отвращаться от самой мысли о ней, заставить его навеки заклясть фамилию Карузо. Однако она видела в его глазах полную противоположность, когда он смотрел на нее... Вот только она предупреждала его.
— Но ты запер дверь.
Она не знала, что вспыхнуло в его глазах от ее признания - боль или гнев, но и то, и другое сбило ее с дыхания, и она даже не поняла, что каким-то образом прижалась спиной к стене.
— Ты меня совсем не знаешь. — Он яростно произнес слова, в которых была такая печаль. Кулаком он слегка ударил по стене, ближайшей к двери рядом с ней, блокируя ее и не давая ей сбежать. Покачав головой, он бросил на нее жалостливый взгляд. — А ты совсем не та женщина, за которую я тебя принимал...
Тело Марии закричало:
— Почему? — Разочарование на лице Доминика было еще труднее принять, чем на лице Луки.
В его следующих словах не было печали, только гнев.
— … Нет, если ты выбрала Кейна Эванса.
Она должна была кричать о кровавом убийстве во всю мощь своих легких, набрасываясь на то, что мужчинам было дороже всего на свете, но услышав это имя из его уст, она ошеломленно спросила:
— Ты знаешь его?
— Я владелец Блу Парка, принцесса... Или ты забыла об этом, как только покинула мой никчемный дом? — Наблюдая, как она качает головой, он не стал дожидаться белой лжи, которая вот-вот должна была вырваться из ее уст. — Мы с Кейном учились в одной школе, и я знаю его настоящего. Я знаю его больше, чем ты когда-либо узнаешь.
Значит, это была правда. Если его мизинец не был достаточным доказательством, то теперь она знала. Кейн Эванс был таким же плохим, как он ей рассказывал.
— И что дальше? — Мария пыталась говорить с сарказмом, но она не была уверена, что это выходит именно так. — Ты хочешь сказать, что Доминик Лучано - лучший выбор?
Потянувшись вверх, он погладил ее лицо изогнутой рукой, используя переднюю часть пальцев и позволяя верхушкам ногтей слегка касаться ее идеальной кожи, в то время как его глаза танцевали по каждому дюйму ее лица. Казалось, он запоминал его, как во сне.