Марк Бернес в воспоминаниях современников
Шрифт:
Посылаю Вам эту вырезку.
Ваш Евг. ДОЛМАТОВСКИЙ
14 сентября 1969 г.
Священная война
ВИКТОР ВОЛКОВ
И песня его в бой звала [11]
Мне, участнику Великой Отечественной войны, хочется поделиться своими воспоминаниями о творчестве замечательного советского певца Марка Наумовича Бернеса, чьи песни помогали нам на фронте бить ненавистного врага. Задача моя и проста, и трудна. Проста, потому что голос этого чудесного певца без
11
К этому тексту приложено пояснение, сделанное рукой вдовы М. Н. Бернеса Л. М. Бернес-Бодровой: «Инвалид Великой Отечественной войны В. Волков, прикованный к постели».
Первый раз я услышал его в августе 1941 года. Он приехал в нашу эскадрилью с концертом в составе группы артистов.
Помню, как он поднялся на сбитую из досок сцену и запел:
Любимый город может спать спокойно, И видеть сны, и зеленеть среди весны…Песня летела над головами летчиков, звенела в вечернем воздухе, заставляла сильнее биться сердце, звала в бой.
«Любимый город должен спать спокойно, — думал каждый из нас, слушая песни Бернеса, — мы обязаны обеспечить любимому городу спокойный сон и мирный труд».
Гитлеровский фашизм… И сейчас невозможно вспоминать эту войну без содрогания. Мне, бывшему военному летчику, довелось сражаться с хорошо обученными, натренированными асами гитлеровской армии, оберегать от бомб и снарядов родную столицу. Летал и над донскими степями, сражался на Курско-Орловской дуге. И всюду со мной была песня Марка Бернеса. Встречал я его и на Воронежском фронте.
Я благодарен судьбе за то, что она свела меня в пути с этим замечательным артистом. Позднее я слушал его и на театральной сцене, с экранов телевизоров, по радио. Слушал и на поляне в лесу прифронтовом, где он пел под аккомпанемент артиллерийских канонад и разрывов бомб…
Творчество Бернеса, его проникновенный и необычайно красивый голос всегда будут жить в сердцах наших. Воспоминания о встречах с Марком Наумовичем Бернесом побудили меня вновь взять в руки перо. Стихотворение, которое я написал, посвящается Марку Бернесу и называется «Но еще мчатся эскадрильи».
С «Любимым городом» Бернеса Вошел я в летную семью. Аэродром у кромки леса… И соловьи весну поют. А там… Нацелены орудья В обманчивую тишину — И час настал… Своею грудью Я заслонил свою страну. Скрестились огненные трассы. Мой первый бой, воздушный бой! Ну, что ж, зарвавшиеся асы, Играйте собственной судьбой. Давно сложил я свои крылья, С войны вернувшийся солдат, Но еще мчатся эскадрильи — Они из прошлого летят.НИНА ЗИМАЦКАЯ
Глазами ассистента режиссера {43}
Мое
Я работала в госпитале санитаркой и по совместительству «крутила» кинофильмы. В один из дней я получила фильм «Два бойца» и, как всегда, перед сеансом смотрела картину. С первых же кадров я была захвачена этим удивительным произведением, которое в осажденном Ленинграде звучало, наверное, как нигде в другом месте. Эмоциональное воздействие песни «Темная ночь», которую пел Марк Бернес, было мгновенным. Я заплакала. До сих пор помню ощущение счастья за творческую находку в исполнении.
Песня с ее лиризмом, суровым и прекрасным ритмом захватила, как оказалось, не одну меня. Не успела часть закончиться, как из зрительного зала, как мне казалось, пустого, раздались возгласы: «Еще раз!»… — «Пожалуйста, сестричка, еще раз!!» Я выглянула в зал и увидела десятка три-четыре зрителей. Здесь были и выздоравливающие бойцы, и санитарки, и медсестры. Почти у всех, как и у меня, были влажные, сияющие глаза. Я не могла отказать ни себе, ни зрителям в удовольствии и прокрутила часть с песней два или три раза.
К вечеру половина госпиталя пела «Темную ночь». А после [самого] сеанса, в до отказа набитом зале госпиталя стихийно вспыхнула песня, которую пели все присутствовавшие, кто как мог.
Я же после этого просмотра сознательно никогда не смотрела больше фильм «Два бойца» и, как ни странно, спустя уже столько лет — я помню фильм и впечатления мои — такие яркие.
Второе, более близкое знакомство с Марком Бернесом произошло у меня на студии «Ленфильм», когда студия после эвакуации вернулась в Ленинград и я приступила к своей основной работе по специальности ассистента режиссера.
Известный кинорежиссер Фридрих Эрмлер ставил картину «Великий перелом», и Марк Бернес был приглашен на роль шофера Минутки. Я как ассистент, занимающийся актерами, была связана с персонажами фильма от начала работы: от репетиций, грима, костюма — до работы на съемочной площадке.
Марк Бернес был актер, умевший перевоплощаться в образ… По этому поводу мне хотелось бы рассказать один эпизод, произошедший с Минуткой.
Снимали сцену, когда Минутка, спасая положение, ползет в окоп, чтобы восстановить связь, и в результате — гибнет. Его путь лежит через лужи, грязь, рытвины, взрывы… Шли долгие репетиции. Эрмлер был требовательным режиссером. Бернес — подлинным актером.
Когда репетиции на съемке первого плана, идущего панорамой, закончились, Бернесу дали час отдыха. Грязный, оборванный, измученный, с лицом в ссадинах и подтеках, Бернес выглядел совершенно неузнаваемым.
Снимали фильм в разбомбленном и разрушенном немцами городе Митаве, где не было никаких столовых и поесть можно было только на рынке, куда мы все и отправились.
Я и Бернес остановились у лотка с какой-то едой и только решили что-то взять, как появился военный патруль. Офицер и два солдата подошли, и, увидев, в каком виде Бернес, — стали отчитывать его за неряшливость, а затем приказали предъявить увольнительные документы.
Бернес, как полагается, стоял по стойке «смирно», и озорная улыбка Минутки, именно Минутки, а не Бернеса — блуждала по его лицу. Я было хотела объяснить офицеру, что мы со съемки и что это актер Бернес, но Марк не дал мне заговорить. Минутка стал что-то невразумительно объяснять офицеру, повторяя, как в роли: «Я на минутку зашел. Одну минутку, и все будет в порядке». И еще что-то в этом роде. Офицер потерял терпение и сказал: «Минутка, минутка — только одно и слышу». На что улыбнувшийся Бернес ответил: «Я и есть Минутка, товарищ младший лейтенант».