Марк Красс
Шрифт:
Когда от защитников Рима почти ничего не осталось, на помощь прибыл отряд всадников. Как оказалось позже, это Сулла послал вперед Бальба с семьюстами конниками. Они, конечно, не смогли отбросить врагов от Рима, но все же спасли часть ополченцев и, главное, помешали Телезину и вождям популяров построить войско для битвы. Тем временем подоспел и сам Луций Сулла со всем войском. Гней Корнелий Долабелла и Луций Манлий Торкват советовали дать отдохнуть уставшим воинам, на что Сулла ответил:
— Посмотрите на колонны самнитов, покидающие лагерь, взгляните на истекающих кровью всадников Бальба и подумайте: время ли сейчас вести речь о передышке?
Войско занимало
Сулла занялся остальной частью войска. В центре встали испытанные ветераны, участники штурма Афин, побед при Херонее и Орхомене. Левому флангу проконсул не придал большого значения: его заняли перешедшие на сторону Суллы легионеры Сципиона и прочие перебежчики популяров.
Тем временем противник, тесня Бальба и горстку римских ополченцев, покинул свой лагерь. Сулла распорядился протрубить сигнал атаки, и началось сражение за Рим — самое жестокое и кровавое со времени высадки проконсула в Брундизии.
Крассу довелось сражаться с остатками консульских армий, ведомых неоднократно битыми Карриной, Брутом и Цензорином. Испанский и Марсийский легионы превосходно выдержали первый натиск и перешли в наступление. Вскоре оно закончилось повальным бегством врагов. Наиболее стойкие противники Красса полегли в начале битвы, остальные же сражались неохотно. В большинстве своем римляне, они понимали, что объединились со злейшими врагами Рима, и, в случае победы последних, город ждало полное уничтожение. Около трех тысяч человек сдалось в плен, и Красс в искупление вины приказал им напасть на самнитов. Как оказалось позже, это были последние пленные гражданской войны, которых ждала столь легкая участь.
Самниты не дали возможности Сулле порадоваться успехам своего легата. С яростью раненого зверя они набросились на его легионы. Левое крыло не выдержало бешеного натиска и начало отступать. Чтобы исправить положение, проконсул вскочил на белого коня и бросился в самую гущу сражения.
Враги заметили Суллу прежде, чем он успел воодушевить бегущих солдат. От верной смерти его спас ликтор, хлестнувший коня из всех сил — два копья воткнулись в землю за задними копытами. Сулла достал золотую статуэтку Аполлона и взмолился: «О Аполлон Дельфийский! Ты, который в стольких сражениях помог прославиться и возвеличиться счастливому Сулле Корнелию, который довел его до ворот родного города, неужели ты бросишь его теперь вместе с согражданами на позорную гибель?»
Казалось, счастье покинуло проконсула: левое крыло было разбито и отброшено к Коллинским воротам. Даже центр, состоявший из прославленных ветеранов, начал отступать. Легионеры, оказавшиеся у ворот, бежали в Рим и сеяли панику внутри города. Тогда охранявшая стены стража захлопнула ворота с помощью машины; несколько человек при этом было раздавлено. Погибло множество граждан, вышедших посмотреть на битву и не успевших вовремя укрыться. Сулла бросил в сражение последний резерв и теперь, не в силах переломить ход битвы в свою пользу, отрешенно наблюдал за происходящим.
Когда римляне лишились последней надежды, неожиданно пришло спасение.
В этой битве помощь всегда приходила в последний момент: видимо, судьба хотела показать городу, погрязшему в грехах, насколько непрочно его положение, и лишь случайность спасает Рим от гибели. До этого перед битвой очень вовремя появился Бальб, затем Сулла, теперь положение спас Марк Красс.
Глубокой ночью возвратились его легионы, преследовавшие противника, и напали с тыла на самнитов. Враги оказались в кольце, но продолжали ожесточенно сопротивляться. Битва длилась всю ночь и все утро. Войско самнитов было полностью уничтожено, несколько тысяч человек взяли в плен. Всего же с обеих сторон в сражении погибло более пятидесяти тысяч человек.
Утром нашли Понтия Телезина. Злейший враг римлян был жестоко изранен, но еще жив и в сознании. Едва над ним склонились легионеры, глаза великого самнита вспыхнули неукротимой ненавистью. Телезину тут же отрубили голову и доставили ее в Рим как самый ценный трофей.
Вся слава победы досталась конечно же Марку Лицинию Крассу, и он ожидал вполне заслуженных наград и почестей. С трудом скрывая свое торжество, легат подошел к Сулле и скромно попросил обеда и отдыха для своих воинов.
— Марк Красс, сегодня ты спас мою честь и жизнь, теперь я твой должник. Прими мою искреннюю благодарность, — признал заслуги Красса Сулла.
— Я выполнял свой долг и твой приказ, Луций Сулла Счастливый.
— Вот пример для подражания! — воскликнул проконсул. — Разбил врага, спас Рим и ничего не требует для себя. И все же я тебя награжу, Марк.
Иронические нотки в хвалебной речи Суллы заставили Красса насторожиться. Он подавил желание в очередной раз проявить скромность и отказаться от награды.
— До меня дошли известия, что ты, Марк, разрушил несчастный умбрийский городок Тудертию, хотя в этом не было надобности. Более того, почти вся добыча попала не в походную казну, а в твою собственную. Подожди оправдываться, Красс, — Сулла поднял руку вверх, приказывая замолчать, — я не хочу, чтобы меня обманывал собственный легат. Я прощаю тебе уничтожение Тудертии; можешь оставить себе все, что удалось украсть. Это и будет моей наградой.
— Благодарю тебя, великодушный Луций Сулла. Ты очень добр ко мне.
Поле битвы еще было усеяно десятками тысяч трупов, требовавших погребения, еще не смыли кровь с Коллинских ворот, а Сулла уже занимался государственными делами. Первое, что он сделал, — созвал заседание сената в храме Беллоны [14] . Сулла потребовал одобрить все его действия с момента отплытия на Восток…
Вдруг со стороны Марсова поля послышались нечеловеческие крики, словно началось новое побоище. Страхом наполнились сердца сенаторов. Они дружно повернули головы в ту сторону, откуда доносились вопли, но высокие стены храма надежно скрывали происходящее на Марсовом поле.
14
Беллона — римская богиня войны и подземного царства, считалась матерью бога войны Марса, иногда — его сестрой или кормилицей.
— Я требую внимания к моим словам, а то, что происходит снаружи, вас не касается: там по моему повелению наказывают негодяев, — сказал Сулла.
Крики и стоны, встревожившие сенаторов, издавали самниты. Всех их, оставшихся в живых после битвы, Сулла приказал собрать на Марсовом поле и перебить.
Чуть позже римляне превратили в пустыню всю территорию Самния. После Коллинской битвы вооруженного «самнита» можно было встретить лишь в цирке, ибо так именовалась категория гладиаторов, сражавшихся оружием уничтоженного народа. Так римляне еще многие сотни лет продолжали наслаждаться победой над поверженным врагом.