Марк Красс
Шрифт:
Красс был доволен настроениями своих легионеров и проделанной ими титанической работой, но одно обстоятельство все же тревожило его. Рабы не проявляли никакого интереса к сооружениям римлян и ни разу даже не пытались им помешать. Опасаясь какого-нибудь подвоха, Красс послал на Сицилию две тысячи легионеров. Они должны были помочь тамошнему претору защитить побережье, если рабы попытаются переправиться на остров. Красс готовил к отправке на Сицилию еще три тысячи воинов, но неожиданно прибыл отпущенный на свободу киликиец.
— Аристоник?! —
— Ты плохо думаешь о нашем брате, а ведь я пришел с хорошими вестями.
Претор конечно же горел желанием услышать их, но римская гордость не позволяла торопить гостя. После небольшой паузы, показавшейся Крассу вечностью, пират продолжил:
— Киликийские братья приняли решение не подходить к берегам Бруттия до окончания войны с рабами.
— Хорошо. Был ли ты в лагере Спартака? — не удержался претор.
— Да. И получил от него выгодное предложение. Фракиец попросил переправить на Сицилию две тысячи рабов и даже вручил два таланта золота в виде задатка. Поскольку я не собираюсь выполнять эту работу, золото мне не принадлежит. Я прикажу сгрузить его с корабля. Распорядись, чтобы твои люди забрали.
— Золото принадлежит тебе. Более того, я твой должник.
— Оставь это, римлянин. Ты уже рассчитался тем, что сохранил мне жизнь. Хотя мы, киликийцы, мало ее ценим, все же стоит она дороже золота.
— Благодарю, Аристоник, ты принес добрые вести, и главное — вовремя.
— Теперь я могу вернуться на корабль?
— Да, конечно. Прощай, киликиец, и постарайся больше не попадаться в руки римлян. А если это все же случится, скажи, что оказал услугу Марку Крассу. Возможно, это спасет тебя еще раз.
Тем временем вождь гладиаторов ожидал появления обещанных киликийских триер, чтобы переправить свое войско на остров.
Не случайно взор Спартака обратился на Сицилию. Остров всегда был «дымящимся вулканом Рима» и стоил ему немало крови.
Чрезвычайно плодородная земля Сицилии, ее превосходный климат издавна манили к себе соседей. Вначале остров колонизировали греки, затем он вошел в сферу влияния Карфагена. Наконец, на Сицилию положил глаз быстро набиравший силу новый хищник — Рим. Из-за острова разгорелась Первая Пуническая война. Долгое время римляне терпели поражения, но не в правилах этого народа отступаться от задуманного. Ценою десятков тысяч жизней своих соотечественников Рим изгнал карфагенян с Сицилии. Постепенно отстраняя от власти на острове греческих тиранов, по мере возможности придавая своей агрессии видимость законности, Рим овладевал островом. В 227 году до н. э. Сицилия была объявлена первой римской провинцией.
Впрочем, и после этого акта остров приносил римлянам кроме множества благ немало хлопот. Плодородная земля требовала труда сотен тысяч рабов, которые всегда были недовольны своей участью и пытались изменить незавидный образ жизни. Периодически вспыхивали восстания рабов; два из них были весьма значительны.
Первое
Перебитых на войне рабов заменили новыми, но мир и спокойствие на Сицилии воцарились ненадолго.
В 104 году до н. э. началось второе восстание рабов, потрясшее до основания владычество римлян на острове. Его возглавил некий Сальвий, который объявил себя царем Трифоном. Практически весь остров, за исключением крупных городов, оказался в руках рабов. Они успешно сражались с сицилийским претором Лицинием Нервой и семнадцатитысячной армией присланного Сенатом Луция Лукулла. Лишь в 100 году до н. э. консульской армии во главе с Манием Аквилием удалось подавить восстание.
Островное положение Сицилии создавало определенные трудности при переброске легионов с континента и способствовало тому, что «рабские царства» могли держаться довольно долго. А плодородная земля и огромное количество трудившихся на ней рабов поставляли мятежникам и необходимые продукты, и воинов.
Марку Крассу даже подумать было страшно о том, что произойдет, если Спартак высадится на Сицилии во главе десятков тысяч рабов. Вот почему претор всеми силами стремился не допустить гладиаторов на остров, а фракиец, в свою очередь, любыми путями пытался туда попасть.
Спартак напрасно прождал две недели обещанные пиратские корабли. Более того, киликийцы прекратили с рабами выгодную для них торговлю. После ухода Аристоника ни одна триера не бросила якорь у занятых гладиаторами берегов Бруттия. Спартак понял, что жестоко обманулся в своих надеждах на пиратов, но все же не отказался от мысли переправиться на спасительный остров.
Он приказал собрать лодки со всего побережья. Тысячи людей таскали бревна, доски, бочки — словом, все, что могло пригодиться для постройки плотов.
За этим занятием рабов застала зима, а вместе с ней наступил сезон бурь и штормов. И вот в один из зимних дней на почти уже готовую флотилию налетел ураган и в считанные минуты рассеял большую часть плотов по морю, а часть разбил о скалы. Кучи щепок и бревен на прибрежном песке — единственное, что осталось от нехитрой гладиаторской флотилии.
Рабов обуял ужас: им казалось, что боги воспротивились их намерениям. Можно было еще раз попытаться соорудить подобный флот, но кто отважится выйти на нем в бушующее море? Все труды оказались напрасными, а главное, было упущено драгоценное время. Берег Сицилии, который был прекрасно виден в ясную погоду, оставался, как и несколько месяцев назад, недосягаемым.