Маркиза де Помпадур
Шрифт:
Глава 4. Маркиза торжествует
В 1746 году двор веселился во время карнавала. Счастливый в любви Людовик XV постоянно пребывал в хорошем расположении духа; новости с нидерландского фронта были превосходны, поскольку Мориц Саксонский занял Брюссель и в награду получил замок Шамбор. Ришелье был поставлен во главе экспедиционного корпуса, которому следовало поддержать Стюарта, претендовавшего на шотландский престол. После смерти Флёри король сам весьма серьезно занимался политическими вопросами и работал в тесной связи со своими министрами.
Двор был оживлен одновременно присутствием супруги дофина и завершением образования старших принцесс, которым король
Маркиза де Помпадур властно заняла главенствующее положение при дворе, и никто не мог оспорить ее прав: она стала распорядительницей развлечений; она давала советы предводителю дворянства и определяла программу спектаклей.
Большой успех в 1746 году имел балет «Зелиска»: роскошные дивертисменты этого спектакля выигрывали от музыки Желиота, бывшего некогда учителем маркизы.
В завершение карнавала король сопровождал фаворитку на бал в Опере, отметив тем самым первую годовщину их любви. На этот раз, в отличие от предыдущего года, все, что делал король, хорошо известно: чистый понедельник – ужин в кабинете, затем бал Пти-Екю в Версале и далее – представление в Опере. Возвращение в Версаль во вторник в семь часов утра; король присутствовал на обедне, лег спать, проспал до пяти часов, затем поехал на бал, дававшийся его дочерьми; в среду утром отправился на поклон к святым мощам, снова лег и проспал до семи часов вечера.
Остается удивляться физической крепости Людовика XV, ибо каждый день, когда он не ездил на бал, он часами охотился и преодолевал верхом внушительные расстояния. Мадам де Помпадур, обладавшая слабым здоровьем, выбивалась из сил, поспевая за ним. К тому же ей доводилось сталкиваться с мелкими придворными интригами, из которых она каждый раз с невероятной ловкостью выходила победительницей.
По одному из таких случаев приводят следующую историю: госпожа де Таллар попросила маркизу вступиться за нее и помочь сохранить должность, благодаря которой она навсегда осталась бы при принцессах. Маркиза согласилась поговорить об этом с Людовиком XV, но тут дочь короля, принцесса Генриетта, обратилась к ней и просила передать отцу, что она намерена обходиться без гувернантки. Помпадур сочла логичным поддержать вторую просьбу, и де Таллар, желая отомстить за неудовлетворение своего ходатайства, попыталась скомпрометировать маркизу анонимным письмом, из которого следовало, что та хочет назначить одну из своих ставленниц камеристкой к супруге дофина, чтобы шпионить за ней в своих интересах.
Весьма встревоженная этой «чудовищной низостью», маркиза де Помпадур просит аудиенции у дофина и его супруги и оправдывается перед ними. Она предпринимает и дальнейшие действия в свою защиту: просит герцогиню де Люинь сообщить королеве об интриге. Та выполняет просьбу и заверяет мадам де Помпадур, что королева считает, будто ничего не произошло, и Ее Величеству небезразлично стремление маркизы снискать ее монаршее благорасположение.
Сохранилось ответное письмо, в котором Жанна-Антуанетта благодарит герцогиню де Люинь:
«Вы возвращаете меня к жизни, герцогиня; уже три дня я испытываю ни с чем не сравнимую боль, чему вы с легкостью поверите, зная мою привязанность к королеве. Меня гнусно очернили перед дофином и его супругой; они были настолько добры ко мне, что позволили доказать ложность ужасных обвинений. За несколько дней до того меня уведомили, что королеву настроили против меня; судите же о моем отчаянии, ведь я готова отдать жизнь за ту, чья доброта ко мне с каждым днем становится мне все дороже. Несомненно, чем более Ее Величество добра ко мне, тем больше зависть чудовищ этого края заставляет их чинить мне тысячу козней, если только она не изъявит любезности их остерегаться и не соизволит сообщать мне, в чем меня обвиняют: мне будет нетрудно оправдаться. Спокойствие души моей по этому поводу – тому свидетельство. Я надеюсь, герцогиня, что дружба ваша ко мне и еще более знание моего характера явятся лучшим подтверждением моих слов. Возможно, я наскучила вам долгим посланием, но сердце мое столь полно, что я не могла от вас этого скрыть. Вы знаете, какие чувства я питаю к вам, и они не иссякнут до конца моей жизни».
Это письмо, несмотря на низкую лесть, представляет собой определенный интерес: прося королеву о поддержке, маркиза как будто не отдает себе отчета в том, что ежедневно глумится над государыней, играя свою роль при короле. Создается впечатление, словно мадам де Помпадур лишена всякого понятия о нравственности, что позволяет усомниться в искренности ее чувств.
Однако она не довольствуется благосклонными словами Марии Лещинской; она желает получить от королевы определенные отличия по этикету, которые уравняют ее с другими знатными придворными дамами.
Так, в 1746 году во время церемонии первого причастия, когда королева должна была назначить пятнадцать дам, чтобы подавать ей блюда, которые она лично передаст двенадцати бедным девочкам, совершив омовение их ног, маркиза вызвалась подать одно из блюд. Королева, сохраняя чувство собственного достоинства, велела ей передать, что ценит ее порыв, но уже располагает помощницами в нужном количестве.
Разочарованная маркиза распустила слух о том, что она будет на Пасху собирать пожертвования. Мадам де Люинь сообщила об этом королеве, та достойно ответила, что сам король счел бы непристойным сбор пожертвований маркизой де Помпадур. В итоге Мария Лещинская поручила эту обязанность одной из своих фрейлин, маркизе де Кастри [12] .
12
Это четвертая маркиза де Кастри, Анжелика де Таларю де Шалмазель, вдова маркиза Армана Франсуа де Кастри, умершего от ран, полученных в Богемскую кампанию, старшего брата будущего маршала де Кастри. – Примеч. автора.
«Сия история оскорбила религиозные чувства королевы, – отмечает герцог де Люинь, – а известно, что в этом отношении она никогда не идет на уступки; фаворитке, сведущей во всех тонкостях такта, неведомы те, кои сопряжены с такими чувствами».
Упорная де Помпадур попросила о чести садиться в карету королевы; та сначала высокомерно отказала, затем, считая, что ей надлежит проявить христианское милосердие, назначила маркизу де Помпадур на вакантное место в своей карете и простерла свою доброту до того, что пригласила ее на обед.
«Та постоянно играла за столом королевы с большим изяществом и благопристойностью, и я заметил, – пишет Люинь, – что, когда настало время идти ей в малый кабинет, она попросила у королевы позволения оставить игру, и та добродушно сказала: „Ступайте“. Есть о чем задуматься философу и христианину».
Сегодня нам трудно представить себе более фальшивую ситуацию, но король приучил двор ко всем своим личным фантазиям, и никто не смел ничего возразить. С каждым днем фаворитка играла все более значительную роль; довольно скоро охотничьи ужины были перенесены из кабинета короля в покои фаворитки; там она собирала избранный кружок, и приглашение на эти ужины считалось большой честью.