Маркс и Энгельс
Шрифт:
Как раз в это время среди, младогегельянцев в Берлине появился русский политический изгнанник, обедневший дворянин из Тверской губернии, бывший прапорщик, двадцатисемилетний Михаил Бакунин.
В 1840 году Бакунин приехал в Берлин, зимой 1841/42 года вместе с Энгельсом слушал лекции Шеллинга в университете. В 1842 году он перекочевал в Дрезден, где сблизился с Руге и Гервегом и написал большую статью для «Немецкого ежегодника». Бакунин высказал в ней взгляды, сходные с выводами Э. Бауэра, М. Гесса, М. Штирнера:
«Позитивное отрицается негативным и, наоборот, негативное — позитивным; что же общего между ними, что их объединяет? — писал несколько замысловато Бакунин. — Негативное — это разрушение основ, страстное истребление позитивного…
В духе апокалипсиса Бакунин вещал: «О, воздух тяжел, чреват бурями. И поэтому мы обращаемся к нашим заблудшим братьям. Кайтесь! Кайтесь! Царство господне близко!»
Хотя статья Бакунина в основном повторила философские воззрения Мозеса Гесса, она имела большой успех. Бакунин поместил ее под французским псевдонимом «Жюль Элизар», и вначале все полагали, что автор — французский философ.
Бакунин и Гесс провозглашали, как новые мессии, утопический коммунизм. Они отождествляли коммунизм с всеразрушительством, ничем не ограниченную личную эгоистическую свободу дикаря с социальной свободой человека в избавленном от эксплуатации обществе.
Карл Маркс и Фридрих Энгельс готовы были отдать свою жизнь для блага наибольшего числа людей на земле. Мозес Гесс, Макс Штирнер, Михаил Бакунин уходили от забот и тревог трудового люда, превыше всего они ставили свои собственные интересы, собственное «я». Цель жизни они видели во всеобщем разрушении, полагая, что созиданием должны заниматься потомки.
Пока берлинские младогегельянцы все дальше и дальше отдалялись от реальных запросов жизни, Маркс в Кёльне вел тяжелые бои с королевско-прусскими порядками, с цензурой, выступал в защиту крестьян в их борьбе с помещиками, изучал действительность не как абстракцию, а как живую реальность.
Философия и философы слишком много времени посвящали ничего не дающим людям размышлениям, вместо того чтобы принимать непосредственное участие в политической борьбе. Маркс призывал философов покинуть поднебесье и проникнуться пониманием живой действительности. Философские системы не родятся вне времени, они создаются по требованию эпохи и управляют развитием общества.
«Но философы, — писал Маркс, — не вырастают, как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях. Тот же самый дух, который строит железные дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу философов…
Так как всякая истинная философия есть духовная квинтэссенция своего времени, то с необходимостью наступает такое время, когда философия не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, вступает в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени. Философия перестает тогда быть определенной системой по отношению к другим определенным системам, она становится философией вообще по отношению к миру, становится философией современного мира».
Энгельс постепенно отошел от «Свободных». Только личная дружба с Эдгаром Бауэром оставалась связующей ниточкой, которая, однако, сразу оборвалась, как только Энгельс некоторое время спустя очутился в Манчестере среди английских рабочих.
В середине 1842 года Энгельс выступил в «Немецком ежегоднике» со статьей, направленной против абстрактной критики, он призывал к политической борьбе.
Печатные работы Освальда (Энгельса) привлекали все большее внимание и вызывали множество догадок об авторе. Некоторые утверждали, что это псевдоним самого Гуцкова. С тем большим удивлением была встречена статья Ф. Освальда, в которой он осуждал представителей «Молодой Германии» за их недостаточно четкие взгляды, путаницу в философских понятиях, слабость идейных позиций в литературных
Портрет Карла Маркса 40-х годов
Женни фон Вестфален, жена К. Маркса
Пытливый аналитический ум Энгельса находился в постоянном поиске истины, отметал все устаревшее, отжившее, промежуточное, половинчатое. Огромным злом для развития Германии были литераторы и философы, отстаивавшие так называемую «золотую середину», то есть пытавшиеся примирить веру и безверие, революцию и контрреволюцию, философию реакционную и прогрессивную. Типичным представителем такого рода «мыслителей» был литератор младогерманского течения, редактор «Кенигсбергской литературной газеты» Александр Юнг. Против него и направил Энгельс свое окрепшее после жестоких схваток с Шеллингом копье. Он напечатал в 1842 году в «Немецком ежегоднике» статью, в которой, критикуя книгу Юнга о современной немецкой литературе, высказал все, что передумал за последний год, все, что накипело в его сердце против разочаровавших его своей мелкотравчатостью литераторов «Молодой Германии». Энгельс писал о А. Юнге:
«Теперь он выступает с упомянутой выше книгой и выливает на нас целый ушат неопределенных, некритических утверждений, путаных суждений, пустых фраз и до смешного ограниченных взглядов. Можно подумать, что со времени своих «Писем» он спал. Ничему не научился, ничего не позабыл. Отошла в прошлое «Молодая Германия», пришла младогегельянская школа, Штраус, Фейербах, Бауэр; к «Jahrbucher» привлечено всеобщее внимание, борьба принципов в полном разгаре, борьба идет не на жизнь, а на смерть, христианство поставлено на карту, политическое движение заполняет собой все, а добрый Юнг все еще пребывает в наивной вере, что у «нации» нет иного дела, кроме напряженного ожидания новой пьесы Гуцкова, обещанного романа Мундта, очередных причуд Лаубе. В то время как по всей Германии раздается боевой клич, в то время как новые принципы обсуждаются под самым его ухом, г-н Юнг сидит в своей каморке, грызет перо и размышляет о понятии «современного». Он ничего не слышит, ничего не видит, ибо по уши погружен в груды книг, содержанием которых сейчас уже не интересуется больше ни один человек, и силится очень точно и аккуратно подвести отдельные вещи под гегелевские категории».
Для Энгельса литераторы «Молодой Германии» были лишь временными попутчиками, с которыми он теперь порывал. Во всякой идейной борьбе, говорил Энгельс, во всяком движении всегда существует некая категория путаных голов, которые чувствуют себя отлично, пока вода мутна. Но когда самые принципы уже выкристаллизовались, когда элементы обособились, тогда настает время распрощаться с этими никчемными людьми и окончательно с ними разделаться, ибо тогда ужасающим образом обнаруживается их пустота.
Энгельс распознал в этих либералах от литературы обыкновенных врагов революции, и этим объясняется столь суровая оценка деятелей «Молодой Германии» и сторонников «золотой середины».
Не стихийное течение событий, а революционное действие — вот что важно для развития истории — таков вывод Энгельса.
В статье об А. Юнге Энгельс делает первый шаг к материалистическому миропониманию. В ответ на нападки Юнга на «Сущность христианства» Фейербаха, в которых редактор кенигсбергской литературной газеты пытался доказать, что Фейербах придерживается примитивных земных позиций, не учитывая, что земля — лишь незначительная часть безграничной вселенной, Энгельс не без злого сарказма писал: