Шрифт:
Глава 1
Всё дело в доме. В Самом Начале, он уселся в очень удачном доме, крупноблочном и просто сказочно расположенном. Главное же, чем дом отличался от рядом стоящих — скважина. По нынешним временам это весьма даже круто, последняя скважина была пробурена уже давненько, а следующей, похоже, ныне живущим не дождаться. Тут дело не в одном удобстве, скважина делает хозяина неуязвимым в том гипотетическом случае, если каким-нибудь идиотам захочется поиграть в осаду углового Ахметкиного: из дома просто никто не выйдет за водой, стало быть, не будет повязан — а это единственная вменяемая тактика осады, иначе дом не взять. Разве что как раньше: привести рыл пятнадцать и патрон не жалеть; да только такими толпами больше никто не собирается, невыгодно. В общем, можно даже не сильно бояться, разве что гарнизон хозяйский — да только на хрена гарнизону сдался какой-то дом аж в самом сердце мёртвого города…
— Ну ты чё разлегся, не
Хозяин, отодвинув заслонку самодельного перископа, наведенного на вход во двор, убедился: да, Серый в самом деле чего-то принес. Снова замахивается арматуриной.
— Хорош долбить!
— Ты чё там, уснул? Можно?
— Давай, заходи.
Скинуть клемму, а то чем чёрт не шутит. Серый петляет в лабиринте, вход во двор оформлен — мама не горюй. Полезешь налегке — сто раз пожалеешь, ещё когда техника ходила, на этот вход столько было изведено — вспомнить страшно. Зато и вход получился — любо дорого взглянуть. С улицы выглядит как автосвалка, да только такую свалку не растащить: всё газом прихвачено, егозой перепутано — заходи не бойся, выходи не плачь. В принципе, такая засека уже не нужна, ну да пусть будет, гостям нынче никто не рад. В подъезде стоит у стены сходня, перекинул её через дыру на месте пролета — добро, Серый, пожаловать.
— Здорово, Ахмет.
— Здоровей видали. Чё тащищь? Никак за пшенку отдать надумал?
— Ахмет, ты чё завел с порога? Я тебе тут штуку одну принёс — охренеешь…
Пока хозяин запирался, Серый прошел в комнату, чем-то загремел в мешке. Зашел Ахмет — а Серый сидит, сдержанно так сияет, на столе лежит обычный АКС, [1] хотя… Блин, а ведь АКС-то как новый! Почему «как», просто новый. Ни хрена себе!..У Ахмета требовательно задергалась жаба: …так, где-то какую-то нычку нашли, ещё с Самого Начала; Серый не мог ни найти, ни участвовать, хрен его кто возьмёт; значит, нычку уже день-два минимум как раскурочили, не иначе надерганное на базаре появилось — Серый-то с базара не вылазит; либо залётные откуда-нибудь притащили — но почему он так лыбится, или даром досталось? Ну, Серый, никак залетного завалил, машинка нулёвая совсем, такую пятёрок [2] за пятьсот-шестьсот можно слить… — жабьи клешни давили всё сильнее. Начался торг.
1
АКС — АКС-74, распространённая модификация автомата Калашникова АК-74 со складным рамочным металлическим плечевым упором, калибр 5,45.
2
Пятёрка, семёрка — обиходные названия патрона 5,45 и 7,62 соответственно.
— Ну чё, Серёженька, убивец, бля, ты наш, не ищут тебя случайно? Прямо сейчас? Какие-нибудь типа пыштымские? А ты тут мою хату палишь. Чё лыбишься-то, гад? Сейчас как напрется их человек десять в ДК, и обойдется мне это минимум в ленту! Нет, чё ты лыбишься — типа не видел никто? Детство в жопе! Всегда кто-то видит! На хрена ты ко мне припёрся с этой хернёй, впарить мне хочешь и стрелки перевести, да?
Серый не возражал, не спорил — и это было довольно непривычно. Тут хозяин как бы в расстроенных чувствах взял АКСушку в руки и приступил к следующей стадии формирования договорной цены:
— А машинка-то почти как новая. Чё хочешь-то за неё? Только не говори, что больше пяти рожков пятёрки. — Тут он первый раз поднял свою тщательно нахмуренную морду и осекся. Серый сидел спокойно, даже расслабленно, воздуха для ответной реплики не набирал и вообще вёл себя не так. Видимо, версия не проходит, совсем.
— Чё за хреновина, Серый? — спросил уже серьезно. Серый просек, что заинтересовал и тут же под шумок надерзил:
— Тебе не татарином, евреем надо быть. Чё, голову ломаешь?
— Говори что хотел, Серый.
— Да чё говорить, — Серый наслаждался ситуацией. — Новость есть. К гарнизонным колонна пришла, но не дошла. Встали у Вениково, возле Кожаного озера, знаешь, где на самом берегу типа турбазы какая-то хрень? Вот, охранение выставили, где контора агростанции, со стороны трассы — на посту гаишном. Всё по-взрослому — пока ЗУшка [3] неокопанная, но уже блоки таскают на ИМээРе, [4] минируются, видать, типа блокпоста чё-то городят. Пришли третьего дня, но к гарнизонным ихние машины не ходят, по крайней мере до севодня. Ну чё, мироед, отработал я долг? — и тянется, наглец, к кисету.
3
«ЗУшка» — 23-мм спаренная зенитная установка ЗУ-23-2, калибра 23 мм. Делалась для десантных частей, но со временем распространилась по всем родам Сухопутных войск. Изначально мыслившаяся как зенитная, реально ЗУшка используется для другого — подавить огневую точку, разобрать бронетранспортёр километра за два — два с половиной; короче, тогда, когда цель не– или малоподвижна и сидит за толстой стенкой либо броней, а подойти поближе не получается. Ну и в обороне, конечно. Ещё в Афгане ЗУшки ставили на «Уралы» — получалось крайне эффективное для некоторых задач сочетание.
4
ИМР — инженерная машина разграждения. Представляет собой ходовую от Т-55, с бульдозерным отвалом и телескопической девятиметровой стрелой, на которую может ставиться разное оборудование — ковш, крюк, и даже этакая «хваталка». Может поднимать груз до 2-х тонн.
— Нет, только гляньте. «Отработал» он. Банка пшена по рожку без десяти идет, ты мне ещё и на одну пятёрку на наговорил — а уже ишь ты, табак без спросу хватаешь. Три литра пшена, а через пару дней вся Тридцатка будет знать.
— Дак то через два дня, а то сейчас. Ты ж не банку сраную, ты на этой сказке мешок наваришь, — но тут Ахмет сделал на морде выражение, типа ещё слово — и пиздуйте за пшеном, товарищ Серый. Вроде проникся.
— Самое интересное, что с ними не то что хозяев или там немцев нет, даже сраного турка нету. Одни они, прикинь.
— Да ты гонишь. Точно?
— Ахмет, бля буду. Слушай короче. Я пошел в Вениково к Магомедычу, мы за чебака договорились, ну и это, зашел за ним, пошли к Кожаному озеру, у него как раз бригада обедала. Пришли, он мне чебака насыпал, бригада дохавала, отчалила — ну, я расчёлся, потом достал, разлили — сидим, хорошо так. Тут пацанёнок прибегает, чё-то несет по ихнему — аж захлебывается, глаза по шестнадцать копеек. Смотрю, Магомедыч с лица поскучнел, я аж патрон дослал, волыну поближе держу. Чё-то стряслось, чую. Ну, у меня мысли — сам знаешь, типа Хаслинские попёрли опять. Я тут же ноги в руки — пока, мол, Магомедыч, я до дому. Он такой — обожди, мол, посиди тут. Сам вскочил, к берегу бежит, орёт чё-то по-ихнему, руками машет. Его бригадные враз обратно приплыли, башкир один выскочил, с пацаненком в деревню побежал. Я сижу вообще в непонятках. Тут Магомедыч подошел, уже с волыной — откуда взялась, вроде не было только что. Айда, — говорит, — Сережа, дорога скажу. Ну, в смысле по дороге расскажет что тут за движуха. Пошли мы между дорогой и берегом, я за этим старым чёртом, веришь, едва поспеваю. Прошли пост, где менты раньше стояли, поворот, где покрышки вкопаны — ну, там, где лес кончается. Вот там и сели под ёлку, я как дух перевел — спрашиваю — чё, мол, за балет? Он это, пацан-то, — помнишь? — пошли, грит, пацаны в лес, в сторону Куиша, а одного с дороги кто-то застрелил. Вот он к отцу и прибег, это второй пацан евоный. Стреляли, говорит, солдаты на солдатской машине. Откуда сейчас солдаты — до конвоя месяца два самое малое. Вот, мол, мы с тобой и выясняем этот антиресный вопрос. Я ему такой: а я-то при каких здесь? Магомедыч такой: — Сережа, ты один — я один; у этих, мол, семьи; а у тебя — бинокль. Тыкает в телагу мне, типа знаю, что с собой! Вот морда нерусская — откуда, спрашивается? Ну дал я ему бинокль, закуриваю, а он хлобысть меня по руке — типа тепловизор. Я ему — ты чё, Магомедыч, размахался? Тут тебе чё, трасса? Когда беспилотника последний раз слыхал? Он мне только пальцем тычет на небо, типа слушай. Ну, сижу, слушаю. И раз, через время — Серый опять без спросу полез к кисету — слышу я, угадай чего? Беспилотку, эту, которая с двумя винтами, еврейская, говорят, которая. Идет со стороны трассы, сотнях на трёх-четырёх где-то, и с одной стороны дороги — на другую, с одной — на другую. Ну, мы на волыны легли, серебрянкой моей накрылись, полежали. Прошла. А с дороги-то слыхать уже, идут. По звуку — много, чуть ли не как в Начале Самом. Показались. Мы с Магомедычем лежим, дивимся — голова прошла, скрылась, — а хвоста ещё не видно. Короче, около роты махры, и заметь, не с нашей зоны, а сколько видел — все славяне, быки откормленные, х/б на них хозяйское, а сбруя, оружие вроде наши. Ехали на «камазах», номера, эмблемы — хозяйские. Наших ни букв, ни цифр нет. Так, состав: бортов с пехотой или с чем там — больше двадцати, меньше двадцати пяти, точно можешь у Магомедыча узнать, он вроде как записывал. «Уазиков» пара, связистский кунг, тоже на «камазе», ИМР один, фура гражданская ещё, тентованная. Бэтров прошло три, новые. Ещё две ЗУшки на «камазах», заправщик, трал ещё спереди… И ещё…
Тут Серый сделал ТАКУЮ паузу и ТАКУЮ физию, которые могли предварить только рассказ о том, что посреди колонны ехала Алла Пугачева на Годзиле, а вокруг летали бетмены.
— Ты помнишь, кино хозяйское такое было — универсальный какой-то там солдат, там ещё актер играл, с такой рожей, даун такой злобный? Фуру помнишь, она ещё когда открывалась — дым шел, ну не дым, а как газ когда испаряется, сжиженный? Ну, где эти сидели, там ещё доктора их типа ремонтировали…
— Ну, помню, дальше-то что?