Мародер. Каратель

аль Атоми Беркем

Наутро он отправился к базарным в одиночку, и пришел вовремя — во внутреннем дворе Жорины помогальники строили людей с тачками. Ахмет, пристроив РПК, вытащил трубку с кисетом и присел на штабель доски, наблюдая за сборами каравана. Хмурые спросонья носильщики выкатывали из боксов тележки, плотно увязанные толстым полиэтиленом. Несколько десятников осматривали колеса, груз, дергали за грязные капроновые шнуры — но, видимо, придраться было не к чему: Ахмет не заметил, чтобы кто-либо из десятников выразил недовольство укладкой или грузом.

— Здорово, Ахмет. Не спится? Или этих провожать пришел? — штабель рядом с Ахметовой задницей прогнуло — подсел хозяин Дома базарных, Кирюха.

— Здорово, Вольфыч. Да ладно ты, надулся как хрен на

бритву, не принародно же. А ты чё из своей кучи малолеток вылез, растлитель? Я б зарылся поглубже и только перекуривать вылазил ба.

— Ух, допиздишься ты когда-нибудь, чурка наглая. Не, в самом деле, Ахмет, давай завязывай большого босса Жириком погонять.

— Щас проводим, и ты с меня сапоги сымешь, мухой метнешься к Индийскому океану, отпидарасишь там и с поклоном оденешь обратно.

— Щас проводим, и я тебя тщательно обдеру, а филе Осетину отдам. Потом выебу с егозой, потом с обоих бортов постреляешь, [167] и только потом добью. Может быть.

Закончив осмотр, десятники потрусили докладывать о готовности к воротам, где безмолвно ждали старшие, собранные по-походному. Бойцов видно не было — похоже, их задачей была разведка и фланговое охранение, а старшие обеспечивали арьергард. Вооружение впечатляло — ведь на старших висел эквивалент дневного оборота базара, причем за хороший день. Помимо «Каштанов» под мышкой у каждого, торговцы имели очень серьезные аппараты — самый здоровый сложил руки на «Печенеге» [168] с дорогущим ПНВ-семнадцатым, [169] у двоих за плечами аж по РГ-шестому, [170] помимо новехоньких АКСов с ПБС-4. [171] Налегке, с «Грачом» [172] за лифчиком да крутым «бушнеллом» [173] на груди оставался один Жора. Ахмет отметил, как естественно, будто пришитая, висит на них многочисленная боевая нагрузка. Ничего не оттянуто, не болтается, не мешает.

167

«Пострелять ушами» — военно-полевое извращение над пленными, в чём-либо здорово провинившимися. В ушной канал забивается макаронина артиллерийского пороха и поджигается. В случае выживания жертвы из уха начинает течь невероятное количество гноя.

168

«Печенег» — дальнейшее развитие линии ПК — ПКМ. Отличается от предшественников здорово повышенной кучностью боя и повышенным ресурсом ствола, имеющего, к тому же, эжекционное охлаждение. Это позволяет выпустить подряд до пяти лент–соток без замены ствола. Кроме того, охлаждение избавляет от вихляния цели в потоке раскаленного воздуха над стволом при интенсивной стрельбе.

169

ПНВ-17 — ночной прицел, ценящийся в войсках за неприхотливость в эксплуатации.

170

РГ-6 — револьверный шестизарядный гранатомет калибра 40 мм. Принят на вооружение в середине 90-х. Слизан с какого-то европейского образца, и разрабатывался вследствие обобщения итогов первой кампании в Чечне.

171

ПБС — прибор беспламенной стрельбы.

172

«Грач» — пистолет Ярыгина, ПЯ или 6П35. Уважаемый в войсках пистолет.

173

Bushnell — оптическая фирма. Её прицелы и бинокли считаются престижными.

— Да, давно парни ходят. Смотри, Кирюх, как у них ладно пригнано-то всё. В лесу заметил бы — за пару верст бы обошел, ну их к черту…

— Теперь заходить будут, если в нашу сторону.

— Чё, поладили с Жорой?

— Да вроде того. Он у меня весь кабель забрал, не весом, а метражом, прикинь. И ещё просит. Только…

— Не очень это радует почему-то?

— Точно. А ты…

— А я потому и зашел. В нарды с тобой поиграть на эту тему.

— Молодец, что тянуть не стал. О, идёт. Проводим человека.

Колонна уперлась в ворота, старшие заняли свои места — здоровяк с «Печенегом» встал в голове, гранатометчики направились в хвост. Старший неторопливо двинулся к штабелю, Кирюха тоже поднял навстречу свою необъятную тушу.

— До встречи, хозяин. Благодарю за приют, удачи твоему Дому.

— Хорошей дороги, Жора. Счастливо тебе добраться, и чтоб безо всяких там моментов. Всегда буду рад тебя встретить.

Старший повернулся к сидящему на досках Ахмету. Тот отложил трубку и тоже поднялся, отвечая на рукопожатие.

— До встречи, Ахмет.

— До встречи, Жора. Удачной дороги.

Старший повернулся, и легкой походкой двинулся на выход — ворота уже распахивали сонные, только что сменившие ночной караул бойцы базарных.

— Ты, морда, совесть хоть какая есть у тебя? Дубль шесть, дубль пять! Случайно, да? — в который уже раз возопил Кирюха, получая домашний марс. Играли у Осетина, в пустой кафушке, запивая нарды кофейком да коньяком из махоньких капочек — обоим была нужна чистая голова. — Значит, говоришь, и к тебе тот же вопрос…

— Куда зарики цопаешь! Я выиграл!… Да, чё-то всурьез пробило товарища Жору на эту тему. Я думаю, что он поэтому и пришел. Точнее, прислали.

— Оп-па! Ну, наконец-то! Не тебе одному… А прикинь, Ахмет, у каких сурьезных дядь такие торпеды на сворке. Эх, марса не выйдет… Ну, получил?! Пошли, на улице посидим. Сань! Са-а-аньк! Направь нам ещё по чашечке, будь добр!

Прервав чемпионат, вынесли стулья на улицу к задней двери кафешки. Утро вызрело, огрубело — полупрозрачную рассветную дымку смел яркий свет, заливающий теперь внутренний двор Дома. Вместе с прохладой исчезли те жемчужно-серые мягкость, неоднозначность, полутени, из-за которых невольно умеряешь голос ранним утром. Во дворе бывшего училища начиналась дневная суета: шаркая, тянулись к летнему умывальнику мужики, где-то в глубине здания вспыхнула и погасла бабья перебранка, покатилось по кафелю что-то жестяное.

— Ну чё, Ахмет? Какие мысли? Будешь пробовать?

— Не зна-а-аю… С одной стороны, заманчиво — выломиться из этого дурдома. С другой — так разводят считающих себя умниками.

Заспанный до китайских глаз Серёжик принес кофе и затормозил — ставить было некуда, а метнуться за табуреткой спросонья ломало. Эта борьба настолько явно проступила на его отлежанной какой-то рубчатой тканью моське, что Кирюха не выдержал и подтолкнул, едва удерживаясь от смеха:

— Неси, неси, подержим пока…

Сомнамбула принес табурет, поставил и, не приходя в сознание, исчез.

— Во чудо, бля. Смотри, спит на ходу, как ещё в двери попадает! А мы с тобой типа дурачки, да?

— Вольфыч, мы с тобой вроде как умники. Как бы ты стал сам себя разводить? Поставь себя на его место. Он приходит с задачей — подписать кого-нибудь на это дело. Нужны ему только хозяева, с ними проще — договариваешься с одним человеком, а он пригоняет сколько нужно. Хозяева считают себя круче поросячьего хвоста, ведь они мало того что живы, они ещё и жить дают. И самое смешное, что это правда.

— Почему смешно?

— Ну, как… Здесь-то не смешно, а в общем… Ну, вот я к примеру. Сам знаешь, как я жил. И в результате я считаю себя охеренно продуманным, мало того, я убедился, что всех остальных порву как газету, просто не время ещё.

— Э, ты загнался уже. «Порву», «как газету»…

— Не тупи, а?

— Ладно, ладно. Уж больно натурально сказанул, сам бы послушал. Как газету, ишь, рвалка узкоглазая…

— Бля, Жирик, дай сказать, а?! Хули ты с мысли сбиваешь…