Марс пробуждается. Том 1
Шрифт:
Говорят, что лица людей, много видевших в своей жизни, носят неуловимые следы пережитого. И действительно, всегда можно угадать, например, человека, побывавшего в дальних странах. Дело тут в той глубине мысли, которая создается обилием новых впечатлений и кладет неизгладимую печать на выражение глаз.
Геолог-разведчик, Наталья Васильевна Одинцова много путешествовала. Она видела не только Землю. Вместе с Яхонтовым и своим мужем она участвовала в полете на Венеру. Ее глаза видели безграничные просторы Вселенной, пурпурные океаны, желтые небеса и грозные вулканы далекой планеты.
Одинцовы принадлежали к числу самых близких друзей семьи Яхонтовых. Они принесли к подарок довольно большой сверток, но не раскрывали его до появления Виктора Петровича.
Наконец раздался долгожданный звонок, и в дверях появился Яхонтов. Поднялась веселая суматоха.
— Наташа, как я рад вас видеть! — воскликнул Виктор Петрович. — Успели вернуться? Из каких краев?
— Из Читинской области, — улыбаясь, отвечала Одинцова.
— То-то такой загар, не иначе как в степях Забайкалья!
— Не совсем. Больше бродили по сопкам.
— Удачно?
— Как будто не бесполезно, нашли богатые месторождения минералов в районе Хуретуй, в верховьях Витима.
— В Молоковке были?
— Как же!
— Ну, молодцы. — Яхонтов повернулся к другим гостям.
— Примите, Виктор Петрович, наш скромный дар, — задержала его Наталья Васильевна. — На память от нас обоих.
В загадочном свертке оказалась исполненная из алюминия модель космической ракеты, той самой, которая доставила их экспедицию на Венеру. Изящная серебристая модель вызвала общее восхищение и переходила из рук в руки.
— Frimeo danaos et dona ferentes, — прозвучал сзади тенорок Паршина. — Истинно говорю: бойся данайцев и дары приносящих.
— А что? — задорно спросил Виктор Петрович.
— Ох, не к добру! Утянут вас, дорогой, в межпланетные просторы. Ей-богу, утянут! Чувствую!
— Да? По первому зову полечу! Куда угодно! — весело ответил Яхонтов.
Когда ужин подошел к концу и был объявлен перерыв, чтобы приготовить чай, Виктор Петрович выбрал удачный момент и ловко подмигнул Владимиру Ивановичу, указав глазами в сторону кабинета. Тот понял, но вопросительно поднял кверху один палец, как бы спрашивая, один ли он нужен. Яхонтов показал два пальца.
Разумеется, Ольга Александровна обнаружила эти нехитрые маневры и бросила на супруга грозный взгляд, но он сделал вид, что не понял, и трое заговорщиков скрылись за дверями кабинета.
Тяжело вздохнув, Ольга Александровна продолжала хлопоты по хозяйству. Минут через десять, когда собрали чай, Виктор Петрович и супруги Одинцовы как ни в чем не бывало присоединились к остальным гостям, но в выражении их глаз на этот раз было что-то особенное.
Когда гости разошлись, Ольга Александровна неслышно вошла в кабинет мужа. Ученый держал в руках серебристую модель космического корабля и внимательно ее рассматривал.
— Опять? — негромко спросила Ольга Александровна.
Виктор Петрович оглянулся. Его глаза, казалось, излучали потоки энергии.
— Еще раз пересечь черную бездну пространства, высадиться на таинственной планете, быть может населенной разумными существами. Ты должна понять: я не могу отказаться от этого!
Ольга Александровна постояла немного, потом молча подошла к дивану и села, бессильно опустив голову. Виктор Петрович поглядел на нее растерянно, затем встал и подошел к ней.
— Оленька, — ласково произнес он. — Оленька!
Ольга Александровна не отвечала и не подняла головы. Виктор Петрович нежно взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. На него глядели измученные внезапно налетевшей тоской, полные слез, большие и выразительные глаза уже немолодой женщины, хорошей и близкой.
Плавным движением красивых рук Ольга Александровна привлекла к себе седую голову мужа и нежно поцеловала его высокий лоб.
— Неугомонный ты мой, — сказала она совсем тихо.
Глава III
БОЛЬШИЕ СПОРЫ О СМЕЛОМ ПЛАНЕ
На экстренное совещание у президента Академии наук СССР Виталия Семеновича Логинова были приглашены немногие. Кроме академика Яхонтова и его ближайшего помощника профессора Паршина, пригласили известного астрофизика академика Николая Михайловича Никольского и члена-корреспондента Академии наук биолога Василия Дмитриевича Ромодановского.
Большинство ученых — людей, занятых серьезными исследованиями, — очень не любят всякого рода заседания и совещания. И если совещания, заранее предусмотренные, представляются им каким-то неизбежным злом, то внеочередные заседания вызывают у многих из них приступы острого раздражения. Извольте, мол, ни с того ни с сего нарушать намеченный на сегодня порядок, бросать начатое дело и куда-то ехать.
Именно так рассуждали Никольский и Ромодановский, получив приглашение президента. Им очень не хотелось ехать, но положение обязывает, и за пять минут до назначенного времени оба ученых уже сидели в приемной Логинова. Здесь они встретили Яхонтова и Паршина.
— Здравствуйте, здравствуйте, — поздоровался Никольский. — На людях, говорят, и смерть красна! Я вижу, не только нас отрывают от дела. Вы тоже не избежали этой печальной участи.
— У меня немножко другая роль, — улыбнулся Виктор Петрович. — Я нынче не потерпевший, а, скорее, виновник ваших огорчений.
— Да? — изумился Никольский. — Если так, то мы, безусловно, враги. Во всяком случае, сегодня. В чем же дело?
— Видите ли, Николай Михайлович, нам удалось получить очень любопытные материалы. Я рассказал вчера Виталию Семеновичу. Он решил посоветоваться с вами, дело не терпит отлагательства.
— Ну, если так, я не возражаю. Был бы толк! Где будем заседать? В малом зале?
— Нет, что вы! Приглашено всего несколько человек. Очевидно, в кабинете Виталия Семеновича.
— Тем лучше.