Марш 30-го года
Шрифт:
Ж у ч е н к о : Все получайте у коменданта. Синенький, давай сигнал.
Синенький трубит сигнал на работу. Выбегает во двор и повторяет сигнал.
После сигнала кое-кто вбегает со двора, кричит.
Г о л о с а :
– Какая работа?
– Куда заиграли?
Ответы:
– К обозу...
– На уборку.
Большинство разбегается: часть во двор, кое-кто по коридорам. В вестибюле
остаются Жученко, Зырянский, Одарюк.
З ы р я н с к и й : Я этому Вехову чуть морду
Ж у ч е н к о : Ты всегда паришься.
З ы р я н с к и й : И в спаьню его не пущу, пусть идет к маменьке.
О д а р ю к : Ох, и ленивый же парень.
З ы р я н с к и й : Вышли на вокзал, прохожу по вагонам - баритон лежит. Чей? Вехова. А тут, понимаешь, публика лезет. Я его взял. Спрашиваю, как ты баритон бросил, а он мне: "У меня не десять рук". Не могу я этого видеть.
Ж у ч е н к о : В совет надо.
Входят Шведов, Забегай и Блюм.
Б л ю м : А, товарищ Жученко, здравствуйте! Здравствуй, товарищ Зырянский! Если бы вы знали, как я рад, что вы уже приехали.
Ж у ч е н к о : Так как же, Соломон Маркович? Завод не пущен, станки на дворе.
О д а р ю к : И без упаковки.
Б л ю м : Вы знаете, что здесь делается? Это не коммуна, а сумасшедший дом. Начальства - так звезд на небе немного меньше, а денег сколько выбросили! Помните, как мы с вами зарабатывали? Каждую копеечку берегли. А теперь - ф-ф-фу! Везут, везут, все заграничное. Один станочек пятнадцать тысяч рублей.
Ш в е д о в : Вот красота!
З ы р я н с к и й : Наши соломорезки побоку.
Б л ю м : Вот вы говорите: соломорезки. Это правда, что станочки были старенькие, а все-таки мы на них шестьсот тысяч рублей заработали. Как зарабатывать, так никого не было, а как тратить да разные фигели-мигели, так сразу нашлись хозяева...
Ж у ч е н к о : Зато завод какой...
Входит Воробьев.
В о р о б ь е в : Здравствуйте.
З ы р я н с к и й : Только ты, Петька, брось эти дела с Наташей. Чего ты пристал к девочке?
В о р о б ь е в : Да как же я пристал?
З ы р я н с к и й : Ты здесь шофер и знай свою машину. Рулем крути сколько хочешь, а головы девчатам крутить - это не твоя квалификация. А то я тебя скоро на солнышко развешу.
Б л ю м : Так они же влюблены, товарищи.
З ы р я н с к и й : Как это - влюблены? Вот еще новость. Я тоже влюблюсь! И всякому захочется. Наташке нужно рабфак кончать, а этот принц на нее вытаращился.
Ж у ч е н к о : Действительно, Петр, ты допрыгаешься до общего собрания.
В о р о б ь е в : Странные у вас, товарищи, какие-то правила. Наташа ведь взрослый человек и комсомолка тоже. Что же, по-вашему, она не имеет права?
Ш в е д о в : Она коммунарка! Как это - взрослый человек? Права еще придумал...
Ж у ч е н к о : Выходи из коммуны
З ы р я н с к и й : Вас много охотников найдется с правами...
Б л ю м : Но если бедная девушка полюбила, так это же нужно понять...
З ы р я н с к и й : Так и знай - на общее собрание!..
З а б е г а й : Ты, Петр, с ними все равно не сговоришься. Это же, понимаешь ты, не люди, а удавы. Ты лучше умыкни.
В о р о б ь е в : Как это?
З а б е г а й : А вот, как у диких славян делалось. Умыкни. Раньше это, знаешь, подведут лошадей к задним воротам, красавица это выйдет, а такой вот Петя, который втрескался, в охапку ее - и удирать.
Ж у ч е н к о : А дальше?
З а б е г а й : А дальше мы его нагоним, морду набьем, Наташку отнимем. Это очень веселое дело.
Б л ю м : Зачем ему на лошадях умыкивать! У него же машина. И на чем вы догоните? Другой же машины нету... Однако глупости по бокам. Тебе, Петя, сейчас нужно ехать на вокзал. Вот тебе квитанция, привези багаж. Это Захаров сказал...
В о р о б ь е в : Есть.
Ж у ч е н к о : Ну, ребята, идем на уборку, а то ребята обижаться будут.
З ы р я н с к и й : Ой, я и забыл, нам же столовую убирать. (Побежал наверх.)
Блюм вышел наружу. На сцене остается один Воробьев.
Пробегает уже в трусиках Федька Романченко.
В о р о б ь е в : Федя, голубчик, иди сюда.
Р о м а н ч е н к о : А чего тебе? Наверное, Наташу позвать?
В о р о б ь е в : Да, Федя, позови Наташу...
Ф е д я : А покатаешь?
В о р о б ь е в : Ну, а как же, Федя!
Ф е д я : Есть позвать Наташу.
В о р о б ь е в : Ну, чего ж ты кричишь?
Федька побежал наверх. Со двора входят Захаров, Дмитриевский, Троян,
Григорьев.
З а х а р о в : Значит, все ясно. Завтра начинаем работу. Работы хватит?
Д м и т р и е в с к и й : Работы хватит... но только... мальчики же не умеют...
Б л ю м : И откуда вы знаете, что они умеют? Надо учить. Я раньше не умел танцевать польку, а теперь уже сорок лет умею. Человек всегда сначала не умеет, а потом, так с ним уже и разговаривать невозможно: он все умеет...
З а х а р о в : Молодец, Соломон. Вот он верит в коммунаров.
Б л ю м : А мало они разве работали? Ого... Как звери!..
Г р и г о р ь е в : Трусики работать - небольшая хитрость...
Б л ю м : Я готов это слушать, но только не от вас, товарищ Григорьев.
Г р и г о р ь е в : Почему?
Б л ю м : Потому что не сошьете пару трусиков, к вашему сведению. Вы же не умеете...
Т р о я н : Технология трусиков и мне неизвестна...
Б л ю м : Но если вы способный человек, так я вас за два дня выучу.